Концепция аналитической драмы возникает у Шиллера под воздействием классицистской эстетики. Такая драма, по его мысли, должна представлять собой «трагический анализ» по примеру трагедии Софокла и Еврипида. Искусство анализа психологических состояний, страсти должно быть при этом исключительно «концентрированным». Вот почему аналитическая драма не дает «картины мира», а стремится передать динамику «момента», все мотивировки относит к предыстории событий и по существу разыгрывает на сцене «последний акт». Вместе с тем в своем художественном воплощении аналитическая драма Шиллера несла в себе и известный заряд и немалые возможности реалистического характера. Прекрасным примером этого является трагедия «Мария Стюарт».
Основная тенденция трагедии связана с психологическим конфликтом двух женских характеров — Елизаветы, властолюбивой и мстительной правительницы, и Марии — ее трагической жертвы, обаятельной и прямодушной. И все же писатель оказался вынужденным вторгнуться в область политики. Вслед за историческими свидетельствами он показывает, что не субъективные причины и даже не разногласия на религиозной почве составили основу исторического конфликта. Мария Стюарт была осуждена парламентом и послана на казнь «соперницей» Елизаветой не в силу моральных принципов, а по причинам политическим. И хотя драматург Марию отчасти идеализировал, что и привело в трагедии «к отделению личности от ее роли в истории» (А. Абуш), однако события в пьесе предстают в определенных исторических условиях общественной борьбы.
Каждый из выведенных в трагедии характеров (Елизавета — Мария Стюарт, лорд Лейстер — Мортимер и др.) своеобразен и раскрывается в сложных противопоставлениях и драматических коллизиях.. В сцене свидания двух королев, являющейся своего рода кульминацией поединка, раскрываются не только индивидуальные свойства характеров, но и стоящие за ними противоборствующие силы.
Необходимость дальнейшего расширения сферы общественного конфликта и новых поисков путей обновления художественного метода Шиллер ощутил в процессе работы над «романтической трагедией», повествовавшей о патриотическом подвиге французской крестьянской девушки Жанны дАрк.
В новой пьесе, где самим ходом развития сюжета на первое место выдвигались народные массы и народный герой, драматургу удалось более ясно выразить свои сокровенные мысли и чаяния. Трагедия «Орлеанская дева» очень лирична. Как и в период создания «Валленштейна», теперь перед ним снова возникали проблемы «взаимной зависимости в поэзии содержания и формы». Вот почему именно сейчас Шиллер пытается осмыслить вопрос о закономерностях развития искусства, которое, по его мысли, сходно с философией, ибо находится в состоянии непрерывного развития.
Трагедия «Орлеанская дева» была задумана как произведение классицистское. Но жизненный материал, легший в ее основу, требовал постоянного освобождения от нормативной поэтики. Сюжет в романтической трагедии подчинен задаче раскрытия одного из героических эпизодов из истории Столетней войны (1337—1453 гг.), происходившей между Англией и Францией и отражавшей кризис феодальной системы во Франции. Эпизод этот связан с появлением (весной 1429,г.) на поле боя под осажденным врагами Орлеаном семнадцатилетней пастушки из Дом-Реми, способствовавшей изгнанию англичан с родной земли
Обращение к патриотическому сюжету и образу народной героини не случайно. Оно было актуально в пору современных драматургу освободительных войн. В уста Иоанны Шиллер вкладывает суровое осуждение «британских войск, безжалостных к французам», опустошительной войны, приведшей к тому, что во Франции много появилось «бездетных матерей», осиротелых чад», «невест, безбрачно овдовевших».
Карл VII
Глубоко исторично решена в трагедии тема народа. Указав на силу, таящуюся в массах, и подчеркнув самоотверженность и героизм Иоанны, Шиллер обращает внимание и на черты, сковывающие возможности крестьян, в которых (примером тому является отец Иоанны — Тибо) были еще сильны суеверия, филистерство, было развито чувство собственности, пассивность и подчинение «роковым» обстоятельствам.
Образ Иоанны, изображенный в трагедии, носит во многом полемический характер. В стихотворном посвящении Орлеанской деве Шиллер говорит о задаче реабилитации народной героини, восстановлении ее поруганной чести. Образ ее неоднократно вызывал к себе интерес со стороны писателей. Но даже некоторые известные художники не миновали неправильной (порой даже вульгарной) трактовки, присущей определенной части историографии: даже у Шекспира («Генрих VI») она — колдунья, а у Вольтера (в сатирической поэме «Орлеанская девственница») — несколько фривольна. Величие Шиллера, по словам Г. Гейне, состояло в том, что он «очистил высокую статую» от «грязных шуток» и «темных Пятен».
Шиллер отказался и от религиозной трактовки образа Жанны дАрк (в духе католика Шаплена). И хотя некоторые романтические мотивы трагедии (мотив «призвания», «пророчество» девы, ее «видения», «фатализм») являются данью «мистицизму», все же не они определяют основное в характере и поступках героини. Тонко и убедительно Шиллер рисует душевный конфликт Иоанны — противоречие между долгом защиты родины и вспыхнувшим в ней чувством любви к одному из английских вождей—Лионелю. ,
В трагедии тесно переплетены реальное видение истории и романтическая патетика. Драматург верен правде жизни не только в передаче деталей обстановки действия, но и «духа эпохи». Рисуя Иоанну личностью «исключительной», Шиллер подчеркивает, что свое «величие» и «силу» она черпает в осознании своего патриотического долга, в единении с народом.
Шиллера и позднее продолжает волновать мысль о распадающихся общественных связях, о нарушении естественного единства. В трагедии «Мессинская невеста», носящей подчеркнуто «экспериментальный» характер, драматург ставит вопрос уже не о судьбе индивида, но «обо всем человечестве вообще». Тема «враждующих братьев» разрабатывается теперь в широком философском плане. Писатель решительно не принимает концепцию рокового стечения обстоятельств. Продолжая традиции классицизма, Шиллер ставит вопрос об ответственности человека, о постижении нравственной чистоты и свободы.
В статье «О применении Хора в трагедии», предпосланной «Мессин-ской невесте» в виде предисловия, Шиллер говорит о новом понимании задач искусства. Не довольствуясь «видимостью правды», художник должен добиваться воплощения идеального на «основе природы». Единство идеального и реального мыслилось им как естественный закон драматического произведения, в котором хор, воплощающий в себе мысль автора и мнение народа, — не пассивный созерцатель происходящего, а активно действующее лицо. И это очень важно, потому что такой прием «комментирования» призван пробудить сознание зрителя.