Образы крестьянских женщин, выведенных поэтом в произведениях, написанных до поэмы «Кому на Руси жить хорошо», кажутся только эскизами к нарисованному во весь рост портрету Матрены Тимофеевны. Если в 40-х годах, да и позднее Некрасов изображает в крестьянских женщинах преимущественно терпение, забитость («ты вся — воплощенный испуг, ты вся — вековая истома»), покорность («до гроба рабу покоряться»), то теперь поэт показывает зарождение в русской крестьянке гнева, стремления избавиться от покорности, смирения как печального наследия векового рабства. Матрена рассказывает семи странникам глубоко волнующую повесть своей жизни.
Тяжел ее путь: сначала короткая радость детских лет, потом быстро промелькнувшее девичество, затем замужество, а далее — горькая участь невестки в мужниной семье, смерть первенца-сына, голодный год. Этапы этой многострадальной жизни запечатлены в чудесных народных песнях, которыми перемежается повествование Матрены. Крестьянка перечисляет перенесенные ее семьей бедствия: дважды — пожар, трижды — сибирская язва и т.д., сопровождая описание своего «счастья» словами:
Ногами я не топтана,
Веревками не вязана,
Иголками не колота...
Чего же вам еще?
Повесть Матрены Тимофеевны заканчивается притчей о потерянных «ключах от счастья женского», которая символизирует безысходность тяжелой доли крестьянки. Матрена, на основе своего жизненного опыта, решительно заявляет:
Не дело — между бабам
Счастливую искать!
Идите вы к чиновнику,
К вельможному боярину,
Идите вы к царю,
А женщин вы не трогайте...
После рассказа о перенесенных ею в жизни тягчайших испытаниях Матрена Тимофеевна признается странникам:
Я потупленную голову,
Сердце гневное ношу...
Самый ужасный грех, по мнению Некрасова, которому нет прошения, — это предательство своего брата мужика. Глеб-староста по жадности согласился закрепостить восемь тысяч душ, сжегши вместе с наследником-барином вольную:
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч душ закрепил злодей,
С родом, с племенем; что народу-то!
Что народу-то! с камнем в воду-то!
Все орошает бог, а Иудин грех
Не прощается.
Крепостное право — вот та почва, на которой могут появляться предатели из крестьян, подобные Глебу «окаянному»:
Всему виною крепь!
Нет крепи — Глеба нового
Не будет на Руси!
В поэме есть образ шпиона, Егорки Шутова. К нему народ относится с лютой враждебностью: где бы ни появился шпион, крестьяне всюду его преследовали. Сатирически показывает Некрасов лакейство, холопство дворовых. Таковы Ипат, затем бывший лакей и «любимый раб» Переметьева, наконец, даже Клим, фиктивный бурмистр князя Утятина. Дворовые, по характеристике Некрасова, отличаются от крестьян — они испорчены близостью к помещикам.