В 1828 году Стендаль набрел на сюжет сугубо современный. Источник был не литературный, а реальный, который соответствовал интересам Стендаля не только по своему общественному смыслу, но и по крайней драматичности событий. Здесь было то, чего он давно искал: энергия и страсть.
Исторический роман уже был не нужен. Теперь нужно другое: правдивое изображение современности, и не столько политических и общественных событий, сколько психологии и душевного состояния современных людей, которые независимо от собственного желания готовят и создают будущее.
Молодежь – «надежда отечества», - писал Стендаль. Она будущее нации.
Какое же наследие получили юноши, родившиеся в годы владычества Наполеона или после реставрации Бурбонов? Какие пути к счастью могут они избрать? В чем они видят свой долг? Почему драматичен их жизненный путь в эпоху, когда торжествует политическая реакция? Чему учит их опыт следующие поколения?
Реалистически разработать тему молодого человека XIX столетия можно было, только включив в сюжет художественного произведения политическую ситуацию, типичную для эпохи.
После того как революция пробудила энергию народа, молодые люди смогли проявлять дарования в политической деятельности, или защищая на полях сражений независимость родины, или в области литературы, идеологии.
Наполеон по-своему использовал эту энергию: армия завоевателя поглощала одно поколение за другим, воинская слава была объявлена единственно возможным идеалом для молодежи.
При Бурбонах военная карьера становится привилегией дворян. А пробужденная энергия в 20-х годах, когда уже развиваются буржуазные общественные отношения, клокочет. Она нужна промышленности, торговле: масса эксплуатируемых растет одновременно с богатством предприимчивых людей. Но талантливая молодежь мечтает об ином уделе. Сыновья врачей, юристов, наполеоновских офицеров, даровитые выходцы из «низов» общества устремляются в Париж, надеясь завоевать успех. Но путь множества юношей, усыпанный обломками надежд и иллюзий, безрадостен. Они – прежде всего те из них, кто настроен республикански, - пополняют ряды бедствующей интеллигенции.
Нестерпимое положение этого молодого поколения и страх господствующего класса перед ним – типические черты предреволюционной ситуации в конце 20-х годов и эпохи, наступившей после Июльской революции.
Жюльен Сорель в романе «Красное и черное» изображен именно тем
«молодым человеком», выразителем взглядов бедствующей, но талантливой молодежи.
Роман был написан на основе реальных фактов, когда Стендаль прочитал обстоятельный отчет о деле Антуана Берте в «Судебной газете». Семинарист
Берте, сын крестьянина-кузнеца, гувернер в буржуазной семье Мишу, удостоился благосклонности хозяйки дома и затем был уволен. Став гувернером в семье помещика-аристократа, Берте затеял интрижку с его дочерью; его вновь уволили. Решив отомстить, самолюбивый и честолюбивый юноша выстрелил в церкви в госпожу Мишу. Его предали суду в Гренобле.
Итак, можно сказать, что Жюльен Сорель - персонаж во всех отношениях реальный, и это отражается и в его мыслях, и в его поступках и судьбе.
Поведение Жюльена Сореля обусловлено политической обстановкой. Ею связаны в единое и неразрывное целое картина нравов и драматизм переживаний, судьба героя романа.
Жюльен Сорель – талантливый плебей с «поражающе своеобразным лицом». В своей семье он – словно гадкий утенок: отец и братья ненавидят «щуплого», бесполезного юношу. В девятнадцать лет он выглядит как запуганный мальчик.
А в нем таится и клокочет огромная энергия – сила ясного ума, гордого характера, несгибаемой воли, «неистовой чувствительности». Его душа и воображение – пламенные, в глазах его – пламя. Это – не портрет байронического героя, противопоставленного реальной жизни, быту. Жюльен – юноша из народа, в котором все более разгорается «священный огонь» честолюбия. Он стоит у подножья социальной лестницы. И он чувствует, что способен совершить великие деяния и возвыситься над богатыми. Но обстоятельства враждебны ему.
Жюльен твердо знает: он живет в стане врагов. Поэтому он озлоблен, скрытен и всегда насторожен. Никто не знает, как ненавидит он высокомерных богачей: приходится притворяться. Никто не знает, о чем восторженно мечтает он, перечитывая любимые книги – Руссо и «Мемориал острова Св. Елены» Лас
Каза. Его герой, божество, учитель – Наполеон, лейтенант, ставший императором. Если бы Жюльен родился раньше, он, солдат Наполеона, завоевал бы славу на полях сражений. Его стихия – героика подвигов. Он слишком поздно появился на земле – подвиги никому не нужны. И все же он, подобный львенку среди волков, одинокий, верит в свои силы – и больше ни во что.
Жюльен – один против всех. И в своем воображении он уже побеждает врагов – как Наполеон!
Жажда стать Наполеоном или Робеспьером была особенностью молодежи из бедных семей, создававшей эту эпоху. Книгоиздателей интересовали только сочинения, в которых изображались пылкие страсти, вызывавшие бурные восторги читателей и театральной публики.
Наполеон стал идеалом и для Жюльена. Можно сказать, что Жюльен создает для себя некую теорию, которой старается следовать, вопреки своим собственным чувствам. В Жюльене Сореле воображение подчинено неистовому честолюбию. Поэтому юный плебей оказывается во власти иллюзии: он, один против всех, добьется успеха, как Наполеон. А чувствительность и природная честность юноши, также возвышающие его над средой, вступают в противоречие с его честолюбием. Вот в чем основа сложности его характера.
Он хочет быть жестоким ради достижения благородной цели – спасти человечество: «Кому мила цель, тому милы и средства, если бы я не был ничтожной пылинкой, а располагал какой-нибудь властью, я повесил бы трех чтобы спасти четырех», - рассуждает он. Итак, проблема решается при помощи элементарной арифметики – убийство, приносящее счастье человечеству, оправдывается числом спасенных. Его рассуждения сильно похожи на теорию
Родиона Раскольникова в романе «Преступление и наказание», но эта теория была ошибочной и также вызывала в Раскольникове противоречия.
Но Жюльен Сорель сильно увлечен своей идеей и готов пойти на все ради нее, но он постоянно сталкивается с тем, что особенности его характера идут вразрез с его натурой. Ему мешают его благородный, пылкий, гордый характер, его честность, неодолимая потребность отдаваться непосредственному чувству, забывая о необходимости быть расчетливым и лицемерным. Жизнь Жюльена – это история его безуспешных попыток вполне приспособиться к общественным условиям, в которых торжествуют низменные интересы. Самые драматические эпизоды романа – те, в которых необходимость быть лицемерным и коварным – нравственно изуродованным, - делает Жюльена н6есчастным, и те, в которых берет вверх натура юноши.
Не смотря на все это. Он пытается противостоять самому себе. Под влиянием внешних толчков он должен был постоянно воспитывать и перевоспитывать себя, чтобы действовать целесообразно в каждой новой, непонятной с первого взгляда обстановке.
Введенный в заблуждение той самонадеянностью, которой отличаются люди с воображением, он принимал свои намерения за совершившиеся факты и считал себя непревзойденным лицемером. «Увы! Это единственное мое оружие! – размышлял он. – Будь это другое время, я бы зарабатывал свой хлеб делами, которые говорили бы сами за себя перед лицом неприятеля».
Но как же случилось, что поклонник и «воспитанник» Наполеона решил стать священником? Он задумал это еще в то время, когда работал на лесопилке отца. Это была самая выгодная профессия, и, пожалуй,
Жюльен уловил особенности эпохи и решил идти в ногу со временем.
Чуждый религии, Жюльен целиком принимал их позицию в том, что касалось политики и нравственности. Это еще одна важная деталь в идейной характеристике Реставрации. Аббат Шелан внушил Жюльену мысль стать священником, чтобы получить высокий сан и проповедовать евангельские истины. Но Жюльен ухватился за религию только потому, что полковой врач внушил ему восторженное преклонение перед императором. При Реставрации военная карьера для сына плотника была недоступна, а духовная могла его удовлетворить только потому, что, будучи епископом, он смог бы проводить в жизнь то, что считал необходимым.
Стендаль считал главы, посвященные семинарии – сатирическую картину, производящую впечатление объективнейшего исследования, - наиболее удачными в романе. Это высокая оценка, вероятно, объясняется не только силою сатиры, но и тем, что писатель удивительно пластично и точно изобразил жизнь
Жюльена в семинарии как битву, в которой юноша побеждал самого себя. На такие усилия способен только необыкновенный человек, говорит автор романа.
Железная воля Жульена подавляет его неистовую гордость, замораживает его пылкий дух. Чтобы сделать карьеру, он будет самым безличным из семинаристов, бесстрастным и бездушным, как автомат. Юноша, способный на подвиги, решается на нравственное самоубийство.
Битва Жюльена с самим собой – важнейшая сторона романа.
Мучительно трудно гордому, умному, страстному юноше носить личину смирения и тупого ханжества – «мундир» безродного честолюбца в эпохе
Реставрации. Сможет ли он всегда притворяться и добиваться успеха, ни с чем не считаясь? «О Наполеон, как прекрасно было твое время, когда люди завоевывали себе положение в опасностях битвы! Но пробиваться подлостью, увеличивая страдания бедняков…» На это благородный плебей не способен.
В семинарию Жюльен поступает, как в тюрьму. «Кругом одни лютые враги.
И какой же это адский труд… - ежеминутное лицемерие. Да оно затмит все подвиги Геракла!» Он «слабо преуспевал в своих попытках лицемерить мимикой и жестами…» «Он ничего не мог добиться, да еще вдобавок в таком гнусном ремесле». Он беспощадно насилует себя: нелегко стать тартюфом-иезуитом.
Но слепое поклонение Наполеону и его идеям заставляют юношу переступать через самого себя, ненавидеть всех людей без исключений, быть жестоким, скрытным, подозрительным.
Горе тому, кто беспечен в стане врагов! Не проявлять мягкосердечия, быть бдительным, осторожным и безжалостным, - приказывает себе ученик
Наполеона. Во внутренних монологах он вновь и вновь старается проникнуть в тайные помыслы всех, с кем его сталкивает жизнь, и постоянно критикует себя, вырабатывая линию своего поведения – самую верную тактику. Он хочет быть всегда устремленным к своей цели – подобным обнаженному клинку. Он победит, если будет видеть противников, а они никогда не разгадают его.
Поэтому надо никому не доверять, никого не любить. Главным приемом его тактики должно стать притворство.
Стендаль давно был уверен в том, что революция будет сделана молодыми людьми из необеспеченных слоев общества, получивших образование и научившихся мыслить. Он отлично знал, что революция XVIII века была сделана такими молодыми людьми,— об этом говорили и ее сторонники, и враги.
Жюльен Сорель - юноша из народа. К. Липранди выписал из романа слова, характеризующие Жюльена в социальном отношении: «сын крестьянина», «молодой крестьянин», «сын рабочего», «молодой рабочий», «сын плотника», «бедный плотник». В самом деле, сын крестьянина, имеющего лесопилку, должен работать на ней, как и его отец, братья. По своему социальному положению
Жюльен - рабочий (но не наемный); он чужой в мире богатых, воспитанных, образованных.
Стендалю необходимо было, чтобы читатель почувствовал и увидел, какая огромная и драгоценная человеческая энергия, пробужденная в «низших» классах эпохою французских революций, переполняет этого даровитого юношу из народа и, не находя выхода, питает все более разгорающийся в нем «священный огонь» честолюбия. О трагической ненужности этой народной энергии в реакционную эпоху и написан роман Стендаля.
В 1838 году Стендаль отметил, что необузданное воображение Жюльена - одна из важнейших особенностей его характера: «Десятью годами ранее автор, желая нарисовать чувствительного и честного молодого человека, сделал его, создав Жюльена Сореля, не только честолюбивым, но также с головой, переполненной воображением и иллюзией. В этом сочетании (обостренная чувствительность и честность, сила воображения, честолюбие и вера в иллюзию) - все неповторимо-индивидуальное своеобразие характера Жюльена, кристаллизации его чувств, его сквозного действия.
В Жюльене Сореле воображение подчинено неистовому честолюбию.
Честолюбие само по себе не отрицательное качество. Французское слово
«ambition» означает и «честолюбие» и «жажду славы», «жажду почестей» и
«стремление», «устремленность»; честолюбия, - как сказал Ларошфуко, - не бывает при душевной вялости, в нем — «живость и пыл души». Честолюбие заставляет человека развивать свои способности и преодолевать трудности.
За что Жюльен ни возьмется - живость и пыл души его совершают чудеса.
Его психофизиологическая организация - замечательный по чувствительности, быстроте и безупречности действия аппарат; об этом позаботился Стендаль- физиолог. Жюльен Сорель подобен кораблю, оснащенному для большого плавания, и огонь честолюбия в иных социальных условиях, предоставляющих простор для творческой энергии народных масс, помог бы ему преодолеть самое трудное плавание. Но теперь условия благоприятствуют не Жюльену, и честолюбие заставляет его приспособляться к чужим правилам игры: он видит, что для достижения успеха необходимы жестко-эгоистическое поведение, притворство и лицемерие, воинственное недоверие к людям и завоевание превосходства над ними.
Но природная честность, великодушие, чувствительность, возвышающие
Жюльена над окружением, вступают в противоречие с тем, что ему диктует в существующих условиях честолюбие.
Сквозное действие честолюбца Жюльена Сореля было типичным для эпохи.
Клод Липранди отмечает, что многие памфлетисты, историки, журналисты, политические публицисты с возмущением писали в годы Реставрации о карьеризме, жестокой борьбе за место под солнцем, как о «мерзости века».
Герой «Красного и черного», - напоминает К. Липранди, - «характерен для своего времени», «глубоко правдив». И литераторы эпохи Стендаля видели, что образ Жюльена «правдив и современен». Но многих смущало то, что автор романа смело, необычайно ясно и рельефно выразил исторический смысл темы, сделав своего героя не отрицательным персонажем, не пронырой-карьеристом, а даровитым и мятежным плебеем, которого социальный строй лишил всех прав и таким образом заставил бороться за них, не считаясь ни с чем.
Стендаль сознательно и последовательно противопоставляет выдающиеся дарования и природное благородство Жюльена его «злосчастному» честолюбию.