Сочинения по литературеЕсенин С.А.Жизнь Есенина роман без вранья

Жизнь Есенина роман без вранья

В жизни Есенина в первой половине 1924 года происходили события – одно нерадостнее другого. Скандальная известность персонажа “дела четырех поэтов” ползла по площадям, улицам и самым укромным закоулкам. Поэтический образ хулигана намертво сросся в представлении многих с искаженной информацией а скандале в кафе оброс самыми фантастическими деталями и стал своего рода мишенью для возможных провокаций со стороны людей, жаждущих “отомстить антисемиту”, особенно на глазах публики, наслаждающейся бесплатным спектаклем.

20 января, за день до смерти Ленина, к Есенину в больницу пришел Алексей Ганин. Друзья решили пройтись, по дороге зашли в кафе, выпили, а потом… Потом некто Ю. Эрлих давал показания в милиции: “Я сидел в клубе поэтов и ужинал. Вдруг влетели туда С. Есенин и Ганин. Не говоря ни слова, Есенин и Ганин начали бить швейцара и, продолжая толкать и бить присутствующих, добрались до сцены, где начали бить конферансье. Пришедший милиционер просил всех разойтись, но Есенин начал бить по лицу милиционера, последний при помощи дворника усадил его на извозчика и отправил в отделение. В продолжение всей дороги Есенин кричал: “жиды продают Россию” и т. д.”

Дворник также засвидетельствовал, что Есенин “разорвал мне тулуп и бил по лицу, кричал “бей жидов” и все в этом духе”. С чего начался скандал – осталось неизвестным. В постановлении о предании поэта суду зафиксировано, что “гр-н Есенин, явившись в кафе “Домино”, начал придираться без повода к посетителям и кричал: “бей жидов”. Так вот, ни с того ни с сего “злостный антисемит” начал драку… Сам же Есенин отделался коротким замечанием: “Я вышел из санатория, встретился с приятелями, задержался и опоздал в санаторий”, решил пойти в кафе, немного выпил и с тех пор ничего не помню, что я делал и был”. Знал, что объяснять что-либо бессмысленно. Ни “избитый” конферансье, ни “присутствующие” никаких показаний не дали. Не сняли тогда показаний и с Алексея Ганина. Ясно, что скандал произошел лично с Ю. Эрлихом, и все на той же почве. Причем инициатором скандала был явно не Есенин. В этом убеждают протоколы последующих уголовных дел. Но вот уже 9 февраля, уже после выхода из санатория, Есенин сидел в “Стойле Пегаса”. На сей раз в роли Ю.Эрлиха оказался Семен Абрамович Майзель. В милиции на допросе Есенин сообщил, что “сего числа, около 2-х часов ночи, я встал от столика и хотел пойти в другую комнату; в это время ко мне подошел какой-то неизвестный мне гражданин и сказал мне, что я известный скандалист Есенин, и спросил меня: против ли я жидов или нет? – на что я выругался, послав его по матушке, назвав его провокатором. “В это время подошли милиционеры и забрали меня в 46 отделение милиции.” Сам же Майзель показал, что, зайдя в кафе, “услышал, как гр. Есенин в нетрезвом виде говорил следующее: “по делу моему жидов мне плевать и никого я не боюсь”. На мое возражение, что на него никто плевать не хочет, гр-н Есенин набросился на меня, но был удержан публикой , нанося при этом ряд оскорблений нецензурными словами… ” Еще один тут как тут оказавшийся свидетель, гр-н. из г.Одессы М. А. Крымский добавил, что “гр-н Есенин, придя в отделение милиции, одного из милиционеров назвал “взяточником и мерзавцем” и ругался площадной бранью.. ” А буфетчица Е. О. Гартман, уже не в первый раз осуществлявшая свою “благородную миссию”, заявила, что Есенин “делал дебош, ругался неприличными словами по адресу гр. Майзель”.

Проходит месяц, и Есенин попадает в очередную историю, но уже с братьями М. и В. Нейманами. Через много лет Екатерина Есенина рассказала, что прибывшие в милицию братья Нейманы предъявили удостоверения сотрудников ГПУ, после чего их тут же отпустили. Спрашивается, не из этого ли учреждения были и такие посетители “Домино” и “Стойла Пегаса”, как Ю. Эрлих и С. Майзель? Какую цель преследовали эти люди, намеренно играя на больной струне поэта? Зачем изощренно выводили его из себя? Не для того ли, чтобы добиться суда и приговора по известной статье – чего не удалось добиться Сосновскому?

В марте происходила настоящая трагедия, финал которой разыгрался 3О-го числа, через три дня после очередного бегства Есенина на Кавказ. Тридцатого марта 1925 года в камере смертников лубянской тюрьмы загремели двери.

- Кто тут Ганин? Выходи!

Двое палачей в кожаных куртках и брюках, ставших профессиональной формой ЧК, а потом ГПУ, вытолкнули в бетонный коридор светловолосого худого человека лет тридцати, провели его до выхода в тюремный двор, повернули за изгиб кирпичной стены. Один из чекистов на ходу расстегнул деревянную кобуру маузера. Так погиб на рассвете весеннего дня вологодский крестьянин, поэт, друг Сергея Есенина, Алексей Ганин…

“Дело “Ордена русских фашистов” начато 13 ноября 1924 года. Ордер на арест 1 ноября 1924 года подписан Генрихом Яг

одой. В анкете для арестованных указано, что Ганин арестовывался дважды. Впервые Губчека в Москве “по недоразумению принятый за контрреволюционера”. Второй раз 21 ноября 1923 года “арестован по обвинению в антисемитской агитации… Освобожден под подписку о невыезде”. Речь идет о до сих пор скандальном “деле” Есенина, Клычкова, Орешина и Ганина, деле, преследовавшем их всю жизнь. Из протокола допроса от 15 ноября 1924 года. Допрашивали Славатинский и Агранов. “Читал выдержки из тезисов, которые обнаружены у меня при аресте (”Мир и свободный труд – народам”). Эти тезисы я подготовлял для своего романа”.

Тезисы “Мир и свободный труд – народам”, пролежавшие во тьме чекистских архивов почти 70 лет, – документ русского народного сопротивления чекистско -коммунистической банде плод народного низового сопротивления, и написан он с таким выходом в грядущее, что мысли и страсти, изложенные в нем, кажутся выплеснутыми сегодня, в наше смутное время. ЧК арестовало тринадцать человек, не партийных, не эсеров, не широко известных писателей, а никому неведомых маленьких людей эпохи, вчерашних крестьян, начинающих поэтов, мелких служащих, объединенных одной идеей – борьбой с интернационально-коммунистическим режимом во имя спасения национальной России. Как в наши демократические времена, так и в ту тоталитарную эпоху такое мировоззрение называлось “фашистским”. Группа Ганина получила название “Орден русских фашистов”, Ганин был объявлен главой ордена, и после подобных ярлыков участь подсудимых была решена. “Главу ордена” с пятью товарищами расстреляли 30 марта 1925 года. Остальные семеро пошли на Соловки, откуда вернулись лишь двое.

Отрывки из работы Алексея Ганина “Мир и свободный труд – народам”:

“За всеми словами о коммунизме, о свободе, о равенстве и братстве народов таится смерть и разрушения, разрушения и смерть. Достаточно вспомнить те события, от которых все еще не высохла кровь многострадального русского народа, когда по приказу этих сектантов-комиссаров оголтелые, вооруженные с ног до головы, воодушевляемые еврейскими выродками банды латышей, беспощадно терроризируя беззащитное сельское население, всех, кто здоров, угоняли на братоубийственную бойню, когда при малейшем намеке на отказ всякий убивался на месте, а у осиротевшей семьи отбиралось положительно все, что попадалось на глаз, начиная с последней коровы, кончая последним пудом ржи и десятком яиц, когда за отказ от погромничества поместий и городов выжигались целые села, вырезались целые семьи. Достаточно опять-таки вспомнить разгром городов, промышленных предприятий, образцовых хозяйств и усадеб, бесконечно и ежедневно происходившие реквизиции, бесчисленные налоги, когда облагалось да облагается и до сих пор все, кроме солнечного света и воздуха, чтобы понять, что это только безответственный грабеж и подстрекательство народа на самоубийство. Наконец, реквизиции церковных православных ценностей, производившиеся под предлогом спасения голодающих. Но где это спасение? Разве не вымерли целые села, разве не опустели целые волости и уезды Поволжья? Кто не помнит того ужаса и отчаяния, когда люди голодающих районов, всякими чекистскими бандами и заградилками доведенные до крайности, в нашем двадцатом веке в христианской стране дошли до людоедства, до пожирания собственных детей, до пожирания трупов своих соседей и ближних.

Всякая общественная и индивидуальная инициатива раздавлена. Малейшее проявление ее рассматривается как антигосударственная крамола и жесточайшим образом карается, как преступление. Всюду дикий, ничем не оправданный произвол и дикое издевательство над жизнью и трудом народа, над его духовно-историческими святынями. Вот он, коммунистический рай, недаром вся Россия во всех ее слоях, как бы просыпаясь от тяжкого сна, вспоминает минувшее время как золотой, безвозвратно ушедший век. Потому что всюду голод, разруха и дикий разгул, издевательство над жизнью народа, над его духовно-историческими святынями…”

Есенин всегда опасался быть втянутым напрямую в любую политическую борьбу, в любые заговоры. Истории с социал-демократами, с императрицей, с эсерами научили его звериной осторожности… Он был верен этому своему правилу и в отношениях с друзьями и со своим окружением 1924 года, вступившим в неравную и наивную тяжбу с коммунистической властью. Алексей Ганин и его друзья, как бы копируя историю с заговором Таганцева и с Гумилевым, однажды стали шутя составлять списки будущего правительства. Из воспоминаний Г. Бениславской: “В один из этих списков он включил и Е.- министром народного просвещения. Но Е, который, как бы ни ругался на советскую власть, все же не мог ее переменить ни на какую, рассердился, послал Ганина к черту и потребовал, чтобы тот сейчас же вычеркнул его фамилию. Ганин вычеркнул и назначил министром народного просвещения Приблудного.”

Сохранить в соц. сетях:
Обсуждение:
comments powered by Disqus

Название сочинения: Жизнь Есенина роман без вранья

Слов:1425
Символов:9757
Размер:19.06 Кб.