РефератыИсторияРеРеформы и контрреформы в России во второй половине 19в. Отмена крепостного права

Реформы и контрреформы в России во второй половине 19в. Отмена крепостного права

Реформы
и контрреформы
в России во
второй половине
XIX в.


Введение.


С окончанием
Крымской войны
в истории России
началась новая
полоса. Современники
называли ее
эпохой Освобождения
или эпохой
Великих реформ.
Получилось
так, что предыдущий
период истории
прочно соединился
с именем Николая
I, а новый
— с
именем его
преемника.



Александр
II родился
17 апреля
1818 г. в
Московском
кремле. В то
время царствовал,
его дядя, Александр
I, но
поэт В.А.Жуковский,
по-видимому,
догадывался,
какая судьба
ожидает новорожденного.
В стихотворном
послании матери
младенца поэт
высказал пожелание,
чтобы «на чреде
высокой» ее
сын не забыл
«святейшего
из званий: человек».



Прошло
восемь лет, и
император
Николай I
предложил
Жуковскому
занять должность
наставника
наследника
престола. Поэт
согласился.
Он старался
воспитать в
цесаревиче
гуманность,
любовь к своему
народу. «Без
любви царя к
народу нет
любви народа
к царю», - наставлял
он Александра.
Уроки Жуковского
глубоко запали
в его душу. Но
не меньшее
влияние оказал
на него отец.
Он боялся его
и восхищался
им. Всю жизнь
в душе Александра
боролись два
начала – гуманное,
привитое Жуковским,
и милитаристское,
унаследованное
от отца.



Кроме
парадов и балов,
было у Александра
еще одно увлечение,
чисто спортивное,
которое странным
образом повлияло
на события в
начале его
царствования.
Он был страстным
охотником и,
конечно, не мог
пройти мимо
«Записок охотника»
И. С. Тургенева.
Впоследствии
он говорил, что
эта книга убедила
его в необходимо­сти
отмены крепостного
права.



Александр
II вступил
на престол уже
немолодым
человеком
— в
36 лет.
Трудно сказать,
что больше
повлияло на
его решение
отменить крепостное
право—
«Записки
охотника» или
Крымская война.
После нее прозрели
многие, в том
числе и сам
царь. В
1856—1857
гг. в ряде южных
губерний произошли
крестьянские
волнения. Они
быстро затихли,
но лишний раз
напомнили, что
помещики сидят
на вулкане1.



Крепостное
хозяйство таило
в себе и другую
угрозу. Оно не
обнаруживало
явных признаков
скорого своего
краха и развала.
Оно могло
просуществовать
еще неопределенно
долгое время.
Но свободный
труд производительнее
подневольного
— это
аксиома. Крепостное
право диктовало
всей стране
крайне замедленные
темпы развития.
Крымская война
наглядно показала
растущее отставание
России. В ближайшее
время она могла
перейти в разряд
второстепенных
держав.



Нельзя
забывать и
третью причину.
Крепостное
право, слишком
похожее на
рабство, было
безнравственно.



Сознавая
необходимость
преобразований,
Александр
II не
знал, как приступить
к ним, У него
не было ни плана
реформ, ни
руководящих
принципов. Не
имели таковых
и министры,
подо­бранные
еще Николаем.



Как
мне кажется,
крепостное
право —
это основная
причина и главный
источник зла
опутавшего
Россию того
времени. Но эту
проблему надо
было решать,
а не отворачиваться
от нее. Насильственное
решение вопроса
не устранит
эту проблему.
«России, —
писал Кавелин,

нужны мирные
успехи. Надо
провести такую
реформу, чтобы
обеспечить
в стране на
пятьсот лет
внутренний
мир».



Кавелин
считал, что
можно и нужно
пренебречь
правом помещиков
на личность
крестьянина,
но нельзя забывать
об их праве на
его труд и в
особенности
на землю. Поэтому
освобожде­ние
крестьян может
быть проведено
только при
вознаграждении
помещиков.
Другое решение,
заявлял Кавелин,
«было бы весьма
опасным примером
нарушения права
собственности».2



Но
нельзя, подчеркивал
Кавелин, упускать
из виду и интересы
крестьян. Они
должны быть
освобождены
от крепостной
зависимо­сти,
за ними надо
закрепить ту
землю, которой
они владеют
в настоящее
время. Разработку
выкупной операции
правительство
должно взять
на себя. Если
оно сумеет
учесть интересы
помещиков и
крестьян, то
два сословия
сначала сблизятся,
а затем сольются
в один земледельческий
класс. Внутри
его исчезнут
сословные
различия и
останутся
только имущественные.
«Опытом доказа­но,—
писал Кавелин,—
что частная
поземельная
собственность
и существование
рядом с малыми
и больших хозяйств,
суть совершенно
необходимые
условия процветания
сельской
про­мышленности».



Отмена
крепостного
права, как надеялся
мыслитель,
откроет путь
другим реформам:
преобразованию
суда, устранению
цензур­ного
гнета, военной
реформе, развитию
просвещения.


Глава 1. Отмена
крепостного
права.
§1. Экономические
предпосылки
падения крепостного
права.


К сере­дине
XIX в.
старые производственные
отношения в
России пришли
в явное несоответствие
с развитием
экономики, как
в сельском
хо­зяйстве,
так и в промышленности.
Это несоответствие
стало про­являться
давно, и оно
могло бы тянуться
еще очень долго,
если бы в недрах
феодальной
формации не
развивались
ростки, а затем
и сильные элементы
новых капиталистических
отношений,
которые подрывали
устои крепостничества.
Происходили
одновременно
два процесса:
кризис феодализма
и рост капитализма.
Развитие этих
процессов в
течение первой
половины
XIX в.
вызвало непримиримый
конфликт между
ними и в области
базиса

производственных
отно­шений,
и в области
политической
надстройки.



Рассмотрим
главные причины
по степени их
значимости:
эконо­мические,
социальные,
политические,
хотя в жизни
они были тесно
связаны и
взаимозависимы.



Экономические
противоречия
были обусловлены
ростом товар­ных
отношений и
тормозящим
влиянием
крепостничества.
И поме­щичье,
и крестьянское
хозяйства были
вынуждены
подчиняться
тре­бованиям
всероссийского
рынка. В экономику
все более проникали
товарные отношения.
«Помещики-крепостники,—
писал В. И. Ле­нин,—
не могли помешать
росту товарного
обмена России
с Европой, не
могли удержать
старых, рушившихся
форм хозяйства»3.
Если в начале
XIX в. вывоз
товаров из
России оценивался
в 75
млн. руб., то в
середине века
уже в
230 млн.
руб., или в
3 раза
больше. Внутренняя
торговля росла
еще быстрее.
Только речные
оп­товые перевозки
грузов, не считая
гужевых, с
1811 по
1854 г.
увели­чились
в 5
раз, в том числе
перевозки зерна
в 8
раз, муки и круп
в 10
раз.



Рост
производства
хлеба на продажу
привел к значительным
изменениям
в землепользовании.
В черноземной
полосе помещики
уве­личивали
собственные
запашки и за
полвека отняли
у крестьян
по­ловину земель,
бывших в их
пользовании.
Наступление
помещиков
вызвало резкий
отпор со стороны
крестьян. В
нечерноземных
гу­берниях
земля давала
низкие урожаи,
помещики были
менее заинте­ресованы
в увеличении
своих посевов,
они больше
могли получить
до­хода за счет
оброка. К моменту
отмены крепостного
права в черно­земной
полосе у помещиков
было
72% всех
земель, в Среднем
По­волжье
62%, в
нечерноземной
полосе
48%. В
первых двух
зонах пре­обладала
барщина, и она
увеличивалась,
в последней
рос оброк. Ме­нее
заметным, но
очень симптоматичным
изменением
в землепользо­вании
была аренда
и покупка земли
отдельными
крестьянами:
в 1858
г.
270 тыс.
домохозяев
имели в частной
собственности
свыше миллиона
десятин
(1 дес.=1,1
га) земли, что
свидетельствовало
о появлении
сельской мелкой
буржуазии.4



Большинство
помещичьих
хозяйств применяли
барщину: на ней
было занято
около
70% всех
крепостных
крестьян. В них
кризисные
явления более
всего проявлялись
в низкой производительности
труда подневольных
крестьян. Не
заинтересованный
экономически
работ­ник, по
характеристике
современника,
приходит на
работу «сколь
возможно позже,
осматривается
и оглядывается
сколь возможно
чаще и дольше,
а работает
сколь возможно
меньше
— ему
не дело делать,
а день убить».
Помещики вели
борьбу против
этого путем
усиления контроля
и введения
особых заданий
— уроков.
Но первое вело
к удорожанию,
так как управляющим
и приказчикам
надо было платить,
да они еще воровали
продукты для
себя. Система
же уроков вызвала
резкое ухудшение
качества пахоты,
уборки, сенокоса
при выполнении
количественных
показателей.
Помещики замечали,
что при обработке
своих земель
крестьяне
работают гораздо
лучше, и поэтому
старались
полностью
отнять у крестьян
всю землю, перево­дя
их в разряд
дворовых или
в разряд месячников,
получающих
месячное содержание.
Численность
таких крестьян
резко возросла
к середине
века. Процент
дворовых вырос
почти в два
раза (с
4 до
7%) и число
их дошло до
1,5 млн.
человек.



В
нечерноземной
полосе преобладала
оброчная система
в виде денежной
и натуральной
платы. В конце
xviii
в. нормальным
считался оброк
в 5руб с души
мужского пола
(или
7 руб.
50 коп.
по ценам се­редины
XIX в.).
Перед отменой
крепостного
права средний
оброк возрос
до
17—27 руб.,
а в Ярославской
и Владимирской
губерниях
повысился до
40—50 руб.5
Некоторые
«крестьяне»,
владельцы
мас­терских
и фабрик в селе
Иванове, платили
сотни рублей
оброка гра­фу
Шереметеву.
Высокие оброки
были там, где
крестьяне могли
хорошо заработать:
около столиц
и крупных городов,
в промысловых
селах, в районах
огородничества,
садоводства,
птицеводства
и т. п. Средние
размеры оброков
выросли в черноземной
полосе в
2,2, а в
не­черноземной
в 3,5
раза. В оброчных
имениях наблюдались
часто кри­зисные
явления, проявлявшиеся
в разорении
крестьянских
домов тя­желыми
поборами и в
накоплении
недоимок по
оброчным платам,
в побегах крестьян,
потерявших
связь с землей,
с собственным
хо­зяйством.



Помещики,
несомненно,
видели преимущества
вольнонаемного
труда по сравнению
с крепостным.
Те же самые
крестьяне,
которых они
обвиняли в
лени, объединившись
в артели, за
плату пахали
землю, строили
дома и постройки
со сказочной
быстротой.
Современ­ник
писал о вольнонаемной
артели по уборке
урожая: «Здесь
все горит, материалов
не наготовишься;
времени они
проработают
менее барщинного
крестьянина,
отдохнут они
более его, но
наделают они
вдвое, втрое.
Отчего?—
охота пуще
неволи». Но
нанимать помещик
не мог, потому
что его собственные
крестьяне тогда
бы остались
без работы. По
этой же причине
он не был заинтересован
в покупке машин
и орудий. В помещичьи
хозяйства
проникали
элементы
капи­тализма,
что проявлялось
в усилении
товарно-денежных
отношений,
связей с рынком,
в отдельных
попытках применения
машин, наем­ных
рабочих, улучшения
агротехники.
Однако в целом
хозяйство
раз­вивалось
не за счет вложения
капитала, а за
счет усиления
эксплуа­тации
«живой собственности»—
крестьян и за
счет расширения
реа­лизации
юридического
права собственности
на земли. Все
резервы роста
на этом пути
были уже исчерпаны,
многие помещики
разори­лись,
более
12%
дворян-помещиков,
преимущественно
мелкопомест­ных,
продали свои
имения. В
1859 г. в
банках были
заложены имения
с 7
млн. крепостных
(2/3 крепостного
населения).
Дальнейшее
прогрессивное
развитие помещичьих
хозяйств в
условиях крепост­ного
права было
невозможно,
что поняли
отдельные
наиболее умные
и образованные
представители
дворянства.



При
этом надо прежде
всего учитывать,
что крестьянские
хозяйства к
этому времени
представляли
собой разные
типы: полностью
разо­ренные,
обнищавшие,
живущие впроголодь
(абсолютное
боль­шинство),
а также среднезажиточные,
более-менее
сводящие концы
с концами и,
наконец, по-настоящему
зажиточные
и даже богатые.
«...
Вся сущность
капиталистической
эволюции мелкого
земледе­лия,—
писал В. И. Ленин,—
состоит в создании
и усилении
иму­щественного
неравенства
внутри патриархальных
союзов, далее
в превращении
простого неравенства
в капиталистические
отношения».6
Уже в дореформенной
деревне отчетливо
прослеживались
разные стадии
этих процессов.
В центральных
губерни­ях
Европейской
России в середине
века наибольшее
расслоение
было среди
промыслового
крестьянства
(половина дворов
беднейшие,
около
12—18%
зажиточные),
но четко проявилось
и среди земле­дельческих
хозяйств (около
20—28%
беднейших и
15—23%
зажи­точных
дворов). При
этом доходы
у беднейших
крестьян были
в 2—3
раза меньше
на один двор,
чем у зажиточных,
а оброк и налоги
они платили
почти поровну
(раскладка не
по земле, а по
душам), что
способствовало
дальнейшему
расслоению.
Выделение
зажиточных
и беднейших
дворов является
наглядным
свидетельством
проникно­вения
капитализма
и в крестьянское
хозяйство.7



Подрывался
также натуральный
характер крестьянских
хозяйств. Чтобы
заплатить
налоги, барщинные
крестьяне
должны были
про­дать в
среднем не
менее четверти
собранного
хлеба (на
15 руб.
серебром на
двор). В зажиточных
крестьянских
хозяйствах
излишки хлебов
составляли
более
30% валового
сбора. Именно
эти крестьяне
применяли
наемный труд
и машины, теснее
были связаны
с рынком, из их
среды выходили
торговцы, ростовщики,
владельцы
мастерских
и фабрик. Значительно
шире и быстрее
все эти процессы
протекали в
государственной
деревне. Среди
государственных
крестьян было
много хозяев,
которые засевали
десятки, а некоторые
— на
Юге, в Сибири
и на Урале
— сотни
десятин земли,
имели образцовые
хозяйства с
применением
машин, наемных
рабочих, улучшенных
по­род скота
и пр. Сами крестьяне
изобретали
улучшенные
орудия и машины.
На выставках
в 40-х гг.
XIX в.
экспонировались
моло­тилки
и веялки крестьянина
В. Сапрыкина,
молотильная
машина Н. Санина,
сенокосная
машина А. Хитрина,
льнотрепальная
машина X.
Алексеева и
др. В одной Вятской
губернии в
1847 г. было
несколько сот
доходных
предпринимательских
крестьянских
хо­зяйств.
Значительно
больше их было
в Предкавказье,
где госу­дарственные
крестьяне
производили
хлеба в
20 раз
больше, чем
по­мещики.



Крестьянское
хозяйство всех
категорий к
середине
XIX в.
со­средоточило
75% посевов
зерновых и
картофеля,
давало
40% то­варного
хлеба, большую
часть товарной
продукции
скотоводства,
огородничества,
садоводства.
Это обстоятельство
делало невозмож­ным
безземельное
освобождение
крестьян. В то
же время крепостное
право, как тяжелые
путы, мешало
развитию
крестьянского
хозяйства,
сковывало
инициативу
зажиточных,
вело к разорению
миллионов
дворов, делало
невыносимым
гнет помещиков,



С конца
30-х гг.
в России начался
промышленный
переворот,
ко­торый проходил
бурными темпами.
В обрабатывающей
промышлен­ности
число крупных
предприятий
и рабочих с
1825 по
1860 г.
воз­росло в
3 раза.
При этом оснащенность
предприятий
машинами и
производительность
труда увеличивались
быстрее в десятки
раз. Так, в
1828 г.
применялись
прядильные
машины с
30 тыс.
веретен, а в
1860
г. было
2 млн.
веретен (рост
в 66
раз).



Применение
сложных машин
на фабриках
было невозможно
при крепостном
труде, так как
крепостные
крестьяне на
помещичьих
и приписных
мануфактурах
нередко ломали
и портили вводимые
там новые механизмы.
Поэтому к машинам
нанимали
вольнонаемных
рабочих. В
1860 г. в
обрабатывающей
промышленности
вольнонаем­ники
составляли
465 тыс.
из
565, или
85%, в
горнозаводской,
техни­чески
более отсталой,
вольнонаемных
было
20%.



Но дальнейший
рост применения
наемного труда,
а значит, и все­го
производства
тормозился
крепостными
отношениями.
В стране не
было свободных
рабочих, большинство
вольнонаемных
работников
были оброчными
помещичьими
или государственными
крестьянами,
еще не полностью
порвавшими
с землей. А фабрике
нужны были
по­стоянные
квалифицированные
рабочие.



В большинстве
крупных стран
Европы феодальные
отношения были
к этому времени
ликвидированы,
и они стали
обгонять Россию
по развитию
промышленности.
Если в
1800 г.
Россия и Англия
вы­плавляли
одинаковое
количество
чугуна—около
10 млн.
пудов, то в
1850 г.
соотношение
было
16 млн.
в России против
140 млн.
в Англии. Расплата
за отсталость
не замедлила
сказаться:
через
40 лет
после блестящих
побед в Отечественной
войне над
объединенной
армией почти
всех крупных
европейских
держав Россия
потерпела
жестокое поражение
в Крыму. «Царизм,—
писал Ф. Энгельс,—
потерпел жалкое
крушение... он
скомпрометировал
Россию перед
всем миром, а
вместе с тем
и самого себя
— перед
Россией. Наступило
небыва­лое
отрезвление».8
Крымская
война обнажила
противоречия,
заставила
царизм и часть
правящего
дворянского
класса задуматься.
Однако все это
вместе взятое
вряд ли привело
бы к падению
крепостного
права, если бы
не наложилось
на рост крестьянской
борьбы, вызвавшей
ре­волюционную
ситуацию в
стране.


§2. Планы переустройства
России.


Александр
II высказал
два исключающие
друг друга
положения,
отнюдь не успокоившие
московских
кре­постников.
С одной стороны,
царь заявлял
о своем неже­лании
отменить крепостное
право, с другой
— указал
на необходимость
все же осуществить
эту реформу.
Однако это
выступление
нельзя рассматривать
как начало
под­готовки
отмены крепостного
права. Во-первых,
сам Алек­сандр
II, понимая
необходимость
отмены крепостного
права в силу
создавшихся
условий, вместе
с тем всяче­ски
оттягивал
решение этого
вопроса, противоречившего
всей его натуре,
и, во-вторых,
приступить
к подготовке
отмены крепостного
права без согласия
дворянства,
интересы которого
выражал царизм,
было невозможно.
Это находит
прямое подтверждение
в письме Александ­ра
II к своей
тетке великой
княгине Елене
Павловне в
конце
1856 г.:
«...я выжидаю,—
писал
он,—чтобы
бла­гомыслящие
владельцы
населенных
имений сами
вы­сказали,
в какой степени
полагают они
возможным
улучшить участь
своих крестьян...»9



В результате
всех этих причин
на протяжении
1856г. ничего не
было сделано
по подготовке
реформы, за
ис­ключением
попытки выяснить
отношение к
этому вопро­су
дворянства
и добиться
того, чтобы оно
само хода­тайствовало
перед царем
об отмене крепостного
права. Как
рассказывает
в своих воспоминаниях
товарищ ми­нистра
внутренних
дел Левшин,
дворянство
упорно уклонялось
от каких-либо
ходатайств
по этому вопросу,
что достаточно
ясно обнаружилось
в период коронаци­онных
торжеств
— осенью
1856 г., во
время переговоров
Левшина с
предводителями
дворянства.
«Большая часть
представителей
поземельных
владельцев,—
говорит он,—
вовсе
не была готова
двинуться в
новый путь,
никогда не
обсуждала
крепостного
состояния с
точки зрения
ос­вобождения
и потому при
первом намеке
о том изъяви­ла
удивление, а
иногда непритворный
страх. Очевидно,
что такие беседы,
хотя многократно
повторенные,
не по­двинули
меня далеко
вперед».10



3
января
1857 г. был
открыт Секретный
комитет «для
обсуждения
мер по устройству
быта помещичьих
крестьян» под
председательством
самого царя.
В состав этого
комитета вошли
следующие лица:
председатель
Государственного
совета князь
А. Ф. Орлов (с правом
председательства
в отсутствие
царя), министры:
внут­ренних
дел
— С.
С. Ланской, финансов
— П.
Ф. Брок, государственных
имуществ
— М.
Н. Муравьев
(впослед­ствии
получивший
наименование
«вешателя»),
двора —
граф
В. Ф. Адлерберг,
главноуправляющий
путями сооб­щения
К. В. Чевкин, шеф
жандармов князь
В. А. Дол­горуков
и члены Государственного
совета
— князь
П. П. Гагарин,
барон М. А. Корф,
Я. И. Ростовцев
и го­сударственный
секретарь В.
П. Бутков. Почти
все члены комитета
были настроены
довольно реакционно,
при­чем Орлов,
Муравьев, Чевкин
и Гагарин являлись
ярыми крепостниками.



При
обсуждении
вопроса об
отмене крепостного
пра­ва комитет
отметил, что
волнение умов
«...при дальней­шем
развитии может
иметь последствия
более или ме­нее
вредные, даже
опасные. Притом
и само по себе
кре­постное
состояние есть
зло, требующее
исправления»11
что «...для успокоения
умов и для упрочнения
будущего
благосостояния
государства
необходимо
приступить
безотлага­тельно
к подробному
пересмотру...
всех до ныне
издан­ных
постановлений
о крепостных
людях... с тем,
чтобы при этом
пересмотре
были положительно
указаны нача­ла,
на которых
может быть
приступлено
к освобожде­нию
у нас крепостных
крестьян, впрочем
к освобожде­нию
постепенному,
без крутых и
резких переворотов,
по плану, тщательно
и зрело во всех
подробностях
обду­манному»12



В
соответствии
с этим решением
28 февраля
того же года
была учреждена
специальная
«Приуготовительная
комиссия для
пересмотра
постановлений
и предположе­ний
о крепостном
состоянии»
в составе Гагарина,
Корфа, генерал-адъютанта
Ростовцева
и государственного
секретаря
Буткова. «Приуготовительная
комиссия»
должна была
рассмот­реть
законодательство
по крестьянскому
вопросу (зако­ны
о «свободных
хлебопашцах»
и «обязанных
крестья­нах»),
а также различные
записки и проекты,
посвящен­ные
вопросу об
отмене крепостного
права. Однако
члены комиссии,
рассмотрев
все эти материалы,
не смогли прийти
к какому-либо
определенному
решению и
ограни­чились
изложением
личного мнения
по этому вопросу.



Анализ
этих записок
представляет
несомненный
инте­рес для
характеристики
взглядов членов
Секретного
ко­митета в
первой половине
1857 г., т.
е. в период,
пред­шествовавший
опубликованию
рескриптов.


Наиболее
обстоятельной
является записка
Ростов­цева,
датированная
20 апреля
1857 г.13



В начале
этой записки
автор указывает
на необходи­мость
отмены крепостного
права. «Никто
из людей мыс­лящих,
просвещенных
и отечество
свое любящих,—
писал
он,—
не может быть
против освобождения
крестьян. Человек
человеку принадлежать
не дол­жен.
Человек не
должен быть
вещью». Высказав
столь решительно
свою точку
зрения, Ростовцев,
излагая исто­рию
крестьянского
вопроса в первой
половине
XIX в.,
подвергает
критике существующее
о крестьянах
законо­дательство,
а также различные
проекты отмены
крепост­ного
права и приходит
к выводу, что
они не могут
быть приняты.
Во-первых, указывал
он, освобождение
кресть­ян без
земли, так же,
как и с небольшим
участком ее,
невозможно.
Во-вторых,
предоставление
крестьянам
до­статочного
надела без
вознаграждения
будет несправед­ливо,
так как разорит
владельцев
земли. Выкуп
же зем­ли, по
мнению Ростовцева,
также не может
быть осу­ществлен,
так как для
единовременного
выкупа не хватит
средств, разновременный
опасен для
государства:
он продолжался
бы довольно
долго и мог
вызвать крестьянские
волнения. С
точки зрения
Ростовцева,
единственно
приемлемым
мог бы быть
проект полтав­ского
помещика Позена.
«Этот проект,—
писал он,—
вполне
практический,
умеряющий все
опасения,
обеспе­чивающий
все интересы,
обильный благими
последстви­ями
введения ипотечной
системы, был
бы превосходен,
если б, во-первых,
указал финансовые
для осуществле­ния
своего средства,
во-вторых, был
бы окончательно
развит в административном
отношении».



Говоря
о «великой
государственной
пользе» освобож­дения
крепостных
крестьян, Ростовцев
вместе с тем
ука­зывал, что
это требует
«величайшей
осторожности»,
так как крепостное
крестьянство
«по самому
нравственному
своему состоянию»
требует за
собой особого
надзора и
попечительства.
«...Вообще,—
продолжает
он,—
нельзя отвергать
истины, что из
полного рабства
невозможно
и не должно
переводить
людей полуобразованных
вдруг к полной
свободе».



Проект
Позена, изложенный
в его записке,
поданной царю
18 декабря
1856 г.,
предусматривал
постепенный
перевод всех
крестьян в
разряд обязанных
и «свободных
хлебопашцев».
Крестьянам,
переходившим
в разряд, «свободных
хлебопашцев»,
должна была
выдаваться
ссуда сроком
на
37 лет
для уплаты
помещику. Перевод
крестьян в
обязанные давал
помещику право
получить
государственный
кредит на сумму
стоимости
земли, от­данной
в пользование
крестьян. Это
должно было
осу­ществляться
путем введения
так называемой
ипотечной
системы. Каждый
помещик, переведший
своих крестьян
в обязанные,
получал бы
особое «ипотечное
свидетель­ство»,
которое принималось
бы в залог, а
также учиты­валось
бы во всех кредитных
учреждениях.
Из процентов
и других сборов,
поступавших
за пользование
этим ипо­течным
капиталом,
должен был
образоваться
ипотеч­ный
фонд, из которого
черпались бы
средства для
выку­па дворовых
и тех крестьян,
которые будут
еще нахо­диться
в положении
крепостных.
Все это, по мнению
Позена, обеспечило
бы, во-первых,
помещикам
необхо­димый
кредит, а во-вторых,
постепенно
подготовило
бы все средства,
необходимые
для «упрочения
нового поряд­ка,
и таким образом
дело освобождения,—
писал Позен,—
совершится,
хотя не вдруг,
но зато без
всяких потрясе­ний».14



Развивая
это положение,
Ростовцев
доказывал, что
русский народ
вряд ли способен
был воспользоваться
«внезапной»
свободой, к
которой он
вовсе не подготовлен
ни своим воспитанием,
ни государственными
мера­ми, облегчавшими
ему возможность
познания этой
сво­боды.
«Следственно,—
писал он,—
самая необходимость
указывает на
меры переходные.
То есть крепостных
сле­дует подготавливать
к свободе постепенно,
не усиливая
в них желания
освобождения,
но открывая
все возмож­ные
для них пути».



Руководствуясь
этим, Ростовцев
намечал три
этапа отмены
крепостного
права. Первый
— это
безотлагатель­ное
«умягчение»
крепостного
права. По его
мнению, это
успокоит крестьян,
которые увидят,
что правительство
заботится об
улучшении их
участи. Второй
этап —
по­степенный
переход крестьян
в обязанные
или «свобод­ные
хлебопашцы».
На этом этапе
крестьяне
остаются лишь
«крепкими
земле», получая
право распоряжаться
своей собственностью,
и становятся
совершенно
свобод­ными
в семейном
быту. Этот период
должен был
быть, по-видимому,
довольно длительным,
так как, по мнению
Ростовцева,
крестьянин
в этом положении
«перемен за­хочет
не скоро» и
лишь постепенно
«дозреет до
полной свободы».
Наконец, третий,
завершающий
этап
— пере­ход
к полной свободе
всех категорий
крепостных
(поме­щичьих,
удельных,
государственных
крестьян и
крепост­ных
рабочих).



«И весь
этот переворот,

указывал Ростовцев,—
со­вершится
незаметно,
постепенно,
если
и не быстро, то
прочно.
Возразят: народ
этого не дождется,
народ по­требует
свободы, и сам
освободит себя.
Если правитель­ство
будет продолжать
волновать умы,
ничего не
пере­создавая,
то революция
народная разразиться
может. Кто дерзнет
поручиться
за будущее?.. А
ежели прави­тельство,
опасаясь
предполагаемой
революции,
мерою отважною,
крутою, и к несчастию
России неотгаданною,
само,
так сказать,
добровольно
революцию
вызовет? Правительству
идти вперед
необходимо,
но идти спо­койно
и справедливо,
настойчиво
и религиозно...»15



Во
«всеподданнейшем
отчете»
III отделения
за
1857 г.
говорилось
о том же: «Слухи
об изменении
быта,
начавшиеся
около трех лет,
распространи­лись
по всей империи
и привели в
напряженное
состоя­ние
как помещиков,
так и крепостных
людей, для которых
дело это составляет
жизненный
вопрос».16
В за­ключение
шеф жандармов
указывал, что
«спокойствие
России много
будет зависеть
от сообразного
обстоятель­ствам
расположения
войск».17



Именно
это положение
и заставляло
правительство
торопиться
с решением
вопроса об
отмене крепостного
права. Однако
оно не могло
приступить
к реформе без
привлечения
к этому делу
дворянства.
По мне­нию
правительства,
наиболее
целесообразным
было на­чать
освобождение
крестьян с
западных губерний,
дво­рянство
которых в какой-то
степени склонялось
к отмене крепостного
права.18



В силу
этого виленскому
генерал-губернатору
В. И. Назимову
и было предложено
добиться у
дворянства
западных губерний
согласия на
отмену крепостного
права. Ему было
поручено заявить
дворянству,
что если они
не пойдут навстречу
стремлениям
правительства,
то будет проведена
новая инвентарная
реформа, невыгод­ная
помещикам.



С этой
целью летом
1857 г.
Назимовым были
образо­ваны
губернские
дворянские
комитеты (состоявшие
из уездных
предводителей
дворянства
и «почетных»
поме­щиков)
для пересмотра
инвентарей
помещичьих
имений. При
этом Назимов
рекомендовал
дворянам, «не
стесня­ясь
прежними
постановлениями,
изложить откровенно
мнение свое
о прочном устройстве
помещичьих
крестьян, при
необходимых
для того пожертвованиях
со стороны их
владельцев».19
Однако итог
работы этих
комитетов был
невелик. Так,
члены дворянского
комитета Гродненской
губернии постановили
просить правительство
«...о дозво­лении
помещикам
Гродненской
губернии предоставить
своим крестьянам
лично без земли
свободу из
крепост­ного
состояния на
правилах Положения
о крестьянах
Курляндской
губернии».
Дворянский
же комитет
Виленской
губернии не
вынес даже
такого скромного
решения, заявив,
что «...он не вправе
сделать предположения,
не отобрав
согласия от
всех владельцев»,
т. е. постановил
обсудить этот
вопрос на очередных
дворянских
выбо­рах, что
не было ему
разрешено.
Комитет же
Ковенской
губернии также
не пришел ни
к какому определенному
выводу.



С этими
весьма и весьма
скромными
результатами
Назимов прибыл
в Петербург
в конце октября
1857 г. К
этому времени
в Министерстве
внутренних
дел были уже
разработаны
«Общие начала
для устройства
быта крестьян»,
представленные
Ланским в записке
от
8 нояб­ря,
«Общие начала»
предусматривали
следующее: а)
вся земля является
собственностью
помещиков; б)
ликвида­ция
крепостной
зависимости
должна происходить
посте­пенно,
в течение
8—12 лет;
в) «ввидах
предотвращения
вредной подвижности
и бродяжничества
в сельском
населении,
увольнение
крестьян из
личной крепостной
зависимости
должно быть
сопряжено с
обращением
в собственность
их усадеб,
находящихся
в их пользова­нии
с небольшими
участками
огородной и
выгонной зем­ли
всего от полудесятины
до десятины
на каждый двор».20
Погашение
стоимости
усадьбы предполагалось
за
8—12 лет.



На
трех заседаниях
(2, 9 и
16 ноября)
Секретный
комитет, рассматривая
предложения,
привезенные
из Вильно Назимовым,
подготовил
проект ответа
дворянст­ву
Литовских
губерний, абсолютно
не соответствовавший
их чаяниям.
20 ноября
1857 г.
Александром
II был
дан «высочайший»
рескрипт виленскому
генерал-губернатору
Назимову, в
котором дворянству
этих губерний
разреша­лось
приступить
к составлению
проектов «об
устройстве
и улучшении
быта помещичьих
крестьян».
Таким образом,
подготовка
реформы отдавалась
целиком в руки
дворянства.
Состав­ление
проектов должно
было осуществиться
на основе следующих
положений:



1)Помещикам
сохраняется
право собственности
на всю землю,
но крестьянам
оставляется
их усадебная
оседлость,
которую они
в течение
определенного
времени приобретают
в свою собственность
посредством
выкупа; сверх
того, предоставляется
в пользование
крестьян над­лежащее,
по местным
удобствам, для
обеспечения
их быта и для
выполнения
их обязанностей
перед прави­тельством
и помещиком,
количество
земли, за которое
они или платят
оброк, или отбывают
работу помещику.



2)
Крестьяне
должны быть
распределены
на сельские
общества, помещикам
же предоставляется
вотчинная
по­лиция.



3)
При устройстве
будущих отношений
помещи­ков
и крестьян
должна быть
надлежащим
образом обе­спечена
исправная
уплата государственных
и земских податей
и денежных
сборов».21



Следовательно,
в основу официальной
программы
Правительства
по крестьянскому
вопросу были
положе­ны
предложения
Министерства
внутренних
дел.



Из рескрипта
следовало, что
крестьяне на
основании
правительственной
программы
должны были
получить личную
свободу, но
остаться в
полуфеодальной
зависи­мости
от помещиков.



В дополнение
к рескрипту
в особом обращении
к виленскому
генерал-губернатору
Ланской указывал,
что крестьяне
первоначально
будут находиться
«в состоянии
переходном»,
которое не
должно превышать
12 лет.
За это время
они обязаны
выкупить «усадебную
оседлость»,
и тогда же будут
определены
размеры полевого
надела и повинности
за пользование
им.



Рескрипт
Назимову об
открытии губернских
дворян­ских
комитетов не
должен был, по
крайней мере
в дан­ное время,
распространяться
на другие губернии,
Так, Орлов,
представляя
Александру
II доклад
о целесооб­разности
рассылки копии
рескрипта
Назимову губерн­скому
начальству
всей России,
писал: «Мера
сия не только
предупредит
распространение
вредных толков
и слухов, но и
познакомит
дворянское
сословие внутрен­них
губерний с теми
подробностями,
кои предписаны
для трех западных
губерний и кои
со временем
могут быть
более или менее
применены и
к прочим губерниям
России».22



После
смерти Ростовцева,
председателем
редакционных
комиссий был
назначен министр
юстиции граф
В. Н. Панин, известный
консерватор.



На
каждом последующем
этапе обсуждения
в проект вносились
те или другие
поправки
крепостников.
Реформаторы
чувствовали,
что проект все
более сдвигается
от «золотой
середины» в
сторону ущемления
крестьянских
интересов. Тем
не менее, обсуждение
реформы в губернских
комитетах и
вызов дворянских
представите­лей
не остались
без пользы.
Милютин и Самарин
(главные разработчики
реформы) поняли,
что она не может
осуществляться
на одинаковых
основаниях
во всей стране,
что нужно учитывать
местные особенности.
В черноземных
губерниях
главную ценность
представляет
земля, в нечерноземных

крестьянский
труд, овеще­ствленный
в оброке. Они
поняли также,
что нельзя без
подготовки
отдавать помещичье
и крестьянское
хозяйства во
власть рыночных
отношений;
требовался
переходный
период. Они
утвердились
в мысли, что
крестьяне
должны быть
освобождены
с землей, а помещикам
следует предоставить
гарантированный
правитель­ством
выкуп. Эти идеи
и легли в основу
законоположений
о крестьянской
реформе.23


§3. Анализ реформы,
проведенной
правительством

Анализ
реформы, проведенной
правительством
в от­ношении
государственных
крестьян, дает
основание для
следующих
кратких выводов.



Правительство,
боясь массового
восстания,
всячески затягивало
завершение
подготовки
закона о государст­венных
крестьянах.



Несмотря
на то что обеспеченность
государственных
крестьян землей
была намного
выше, нежели
поме­щичьих
и даже удельных,
нельзя не признать,
что значи­тельная
часть их не
получила достаточных
наделов.



Этот
факт и обусловил
крестьянские
волнения в ряде
губерний в
период составления
и выдачи владенных
за­писей.



На
основании
закона
12 июня
1886 г.
государствен­ные
крестьяне
переводились
на выкуп. По
этому закону
оброчная подать,
уплачиваемая
ими, преобразовывалась
в выкупные
платежи. При
этом выкупные
платежи уве­личивались
по сравнению
с оброчной
податью на
45%. Этот
закон, вызванный
к жизни чисто
фискальными
соо­бражениями
(необходимостью
покрытия дефицитов
в бюджете в
связи с отменой
подушной подати),
представ­лял
собой самый
неприкрытый
грабеж крестьян.



По
закону
12 июня
1886 г.
крестьяне
обязаны были
вносить выкупные
платежи до
1931 г.,
после чего они
должны были
стать собственниками
земли.


Глава 2 Реформы
1860 – 1880г.г.
§1. Россия на
пути к гражданскому
обществу


Политика
правительства
60—70-х
гг. испытывала
заметное влия­ние
либерализма,
смысл которого
хорошо выразил
историк и
об­щественный
деятель Б. Н.
Чичерин: «Новый
порядок устанавли­вают
не иначе, как
мудрыми сделками
с старым».24
В. И. Ленин строго
разграничивал
либеральные
и либерально-демократические
течения, подчеркивая,
что либеральные
течения выражают
интересы наименее
прогрессивных
буржуазных
слоев общества.
В 60-е гг. ряд
правительственных
деятелей испытывали
влияние
либерально-мо­нархических
взглядов.
Правительственный
либерализм
развивался
как компромиссное
течение. Отсутствие
у его представителей
твер­дых принципов
вызывало постоянные
политические
колебания в
зависимости
от степени
остроты классовой
борьбы в стране.
Либе­ральные
деятели администрации
восприняли
спад революционной
ситуации как
показатель
жизнеспособности
либерального
курса, поскольку
основная его
задача

предотвращение
революционного
взрыва
— была
достигнута.



Теория
постепенности
реформ и мирного
разрешения
общест­венных
проблем, которая
широко пропагандировалась
известным
историком К.
Д. Кавелиным
и другими
представителями
либераль­ной
публицистики,
предполагала
проведение
только давно
назрев­ших
преобразований,
избегая ускоренного
развития событий.
Но и их практическая
реализация
происходила
в острых столкновениях
с реакционной,
охранительной
идеологией.
В результате
реформы растягивались
по времени, а
их содержание
претерпевало
консерва­тивные
изменения в
виде уступок
дворянско-помещичьему
лагерю.



В. И.
Ленин подчеркивал,
что реформы
60-х гг. происходили
в обстановке
«общественного
возбуждения
и революционного
натиска». В
этих условиях
царизм особенно
болезненно
переживал
конфликт с
большей частью
дворянства,
которое было
недовольно
отменой крепостного
права. Реакционная
критика реформ
сопровож­далась
многочисленными
высказываниями
о необходимости
усиле­ния роли
дворянства
политической
жизни страны
и о создании.
общероссийского
представительного
органа. Требование
дворянско­го
представительства
приобретало
характер сделки,
компенсации
дворянству
за утрату личной
власти над
крепостными.
В начале 1862
г. петербургское
дворянство
поддержало
губернского
предво­дителя
А. П. Платонова,
высказавшегося
за введение
«народного
представительства»,
подобного
земским соборам
XVI—XVII вв.
Это требование
дворянской
аристократии
носило олигархический
ха­рактер.



Одновременно
происходило
развитие дворянского
либерализма,
своеобразным
центром которого
было тверское
дворянство.
Его бывший
предводитель
А. М. Унковский
выступал за
созыв предста­вительства
«от всего народа
без различия
сословий». За
введение
представительства
выступали и
влиятельные
дворянские
публицис­ты
М. Н. Катков и
Н. А. Безобразов.
Обеспокоенное
настроением
дворянства,
правительство
приступило
к проведению
земской ре­формы.25



Необходимость
введения местного
самоуправления
была также
обусловлена
рядом экономических
и социальных
причин. Упадок
промышленности
и торговли в
первые пореформенные
годы, сла­бость
путей сообщения,
плохая организация
продовольственного
дела, фактическое
отсутствие
медицинской
помощи населению,
на­родная
неграмотность,
отсутствие
рациональной
системы налогооб­ложения
требовали
серьезной
реорганизации
управления.
В новых условиях
царизм уже не
мог взять на
себя полную
ответственность
за состояние
и развитие всех
этих сфер.


§2.
Земская
и городская
реформы.



К
крестьянской
реформе Россия
подошла с крайне
отсталым и
запущенным
местным хозяйством.
Медицинская
помощь в деревне
практически
отсутствовала.
Эпидемии свободно
ходили из конца
в конец огромного
государ­ства,
унося тысячи
жизней. Крестьяне
не знали элементарных
правил гигиены.
Народное образование
никак не могло
выйти из зачаточного
состояния.
Отдельные
помещики, содержавшие
для своих крестьян
школы, закрыли
их сразу же
после отмены
крепостного
права. О проселочных
дорогах никто
не заботился.
Между тем
государственная
казна была
истощена, и
правитель­ство
не могло своими
силами поднять
местное (земское,
как тогда говорили)
хозяйство.
Поэтому было
решено пойти
навстречу
либеральной
общественности,
которая ходатайствовала
о введении
местного
самоуправления.
1
января
1864
г. был утвержден
закон о земском
самоуправле­нии.
Оно учреждалось
для руководства
хозяйственными
делами: строительством
и содержанием
местных дорог,
школ, больниц,
богаделен, для
организации
продовольственной
помощи населению
в неурожайные
годы, для агрономической
помощи и сбора
статистических
сведений.



Распорядительными
органами земства
были губернские
и уездные земские
собрания, а
исполнительными
— уездные
и гу­бернские
земские управы.
Для выполнения
своих задач
земства получили
право облагать
население
особым сбором.



Выборы
земских органов
проводились
раз в три года.
В каждом уезде
для выборов
гласных (депутатов)
уездного земского
собрания создавалось
три избирательных
съезда. В первом
съезде участвовали
землевладельцы,
независимо
от сословия
имевшие не
менее
200—800
десятин земли
(земельный ценз
по разным уездам
был неодинаков).
Второй съезд
включал в себя
городских
собственников
с определенным
имущественным
цензом. На третий,
крестьянский,
съезд съезжались
выборные от
волостных
сходов. Каждый
из съездов
избирал определенное
число гласных.
Уездные земские
собрания избирали
гласных губернского
земства.



Как правило,
в земских собраниях
преобладали
дворяне. Несмотря
на конфликты
с либеральными
помещиками,
самодержа­вие
считало поместное
дворянство
своей основной
опорой. Поэтому
земство не было
введено в Сибири
и в Архангельской
губернии, где
не было помещиков.
Не ввели земство
и в Области
Войска Донского,
в Астраханской
и Оренбургской
губерниях, где
существовало
казачье самоуправление.



Земства
сыграли большую
положительную
роль в улучшении
жизни русской
деревни, в развитии
просвещения.
Вскоре после
их создания
Россия покрылась
сетью земских
школ и больниц.



С появлением
земства стало
меняться соотношение
сил в русской
провинции.
Прежде все дела
в уездах вершили
правительственные
чиновники вкупе
с помещиками.
Теперь же, когда
развернулась
сеть школ, больниц
и статистических
бюро, появился
«третий элемент»,
как стали называть
земских врачей,
учителей, агрономов,
статистиков.
Многие представители
сельской
интеллигенции
показали высокие
образцы служения
народу. Им доверяли
крестьяне, к
ним с уважением
относились
многие земские
деятели, к их
советам прислушивались
управы. Правительственные
чиновники с
тревогой следили
за ростом влияния
«третьего
элемента».



По закону
земства были
чисто хозяйственными
организациями.
Но вскоре они
стали играть
важную политическую
роль. В те годы
на земскую
службу обычно
шли самые
просвещенные
и гуманные
помещики. Они
становились
гласными земских
собраний, членами
и председателями
управ. Они стояли
у истоков земского
либерального
движения. А
представители
«третьего
элемента»
испытывали
тяготение к
левым, демократическим
течениям
об­щественной
мысли.



На
аналогичных
основаниях
в
1870
г. была проведена
реформа городского
самоуправления.
Попечительству
городских дум
и управ подлежали
вопросы благоустройства,
а также заведование
школьным, медицинским
и благотворительным
делом. Выборы
в городскую
думу проводились
по трем избирательным
съездам (мелких,
средних и крупных
налогоплательщиков).
Люди, не платившие
налогов, не
участвовали
в выборах. Городской
голова и управа
избирались
думой. Городской
голова возглавлял
и думу, и управу,
координируя
их деятельность.
Городские думы
проводили
большую работу
по благоустройству
и развитию
городов, но в
общественном
движении были
не столь заметны,
как земства.
Это объяснялось
долго сохранявшейся
политической
инертностью
купечества
и предпринимательского
класса.


§3. Судебная
реформа.



Одновременно
с земской реформой,
в
1864
г., по настоянию
общественности,
правительство
провело судебную
реформу. Россия
получила новый
суд: бессословный,
гласный, состязательный,
независимый
от администрации.
Су­дебные
заседания стали
открытыми для
публики.



Центральным
звеном нового
судебного
устройства
был окруж­ной
суд с присяжными
заседателями.
Обвинение в
суде поддержи­вал
прокурор. Ему
возражал защитник.
Присяжные
заседатели,
12
человек, назначались
по жребию из
представителей
всех сословий.
Выслушав судебные
прения, присяжные
выносили вердикт
(«виновен»,
«невиновен»
или «виновен,
но заслуживает
снисхождения»).
На основании
вердикта суд
выносил приговор,
т. е. определял
меру наказания
или прекращал
дело. Такое
судебное устройство
обеспечивало
наибольшие
гарантии от
судебных ошибок.
Однако от них
не застрахован
ни один суд.
Если подсудимому
назначается
смертная казнь,
ошибку становится
невозможно
исправить. Но
русское общеуголовное
законодатель­ство
не знало этой
меры наказания.
Только специальные
судебные органы
(военные суды,
Особое присутствие
Сената) могли
приговорить
к смертной
казни.



Разбором
мелких уголовных
и гражданских
дел занимался
мировой суд,
состоявший
из одного человека.
Мировой судья
избирался
земскими собраниями
или городскими
думами на три
года. Правительство
не могло своей
властью отстранить
его от должности
(как и судей
окружного
суда). Принцип
несменяе­мости
судей обеспечивает
независимость
суда от администрации
и является
одним из основных
начал правильного
судебного
устройства.



Судебная
реформа была
одним из наиболее
последовательных
и радикальных
преобразований
60—70-х
гг. Многие судебные
деятели (А. Ф.
Кони, Н. С. Таганцев
и др.) пользовались
заслу­женным
авторитетом
в обществе.
Высоким профессионализмом,
проницательностью
и ярким даром
слова прославились
лучшие русские
адвокаты (В. Д.
Спасович, Ф. Н.
Плевако, В. А.
Макла­ков)
.



Судебная
реформа
1864 г.
осталась
незавершенной.
Не был реформирован
Сенат
— высшая
судебная инстанция.
Для разбора
мелких уголовных
дел и конфликтов
в крестьянской
среде был сохранен
сословный
волостной суд.
Последнее
отчасти объясня­лось
тем, что крестьянские
правовые понятия
сильно отличались
от общегражданских.
Мировой судья
со «Сводом
законов» часто
был бы бессилен
рассудить
крестьян. Волостной
суд, состоявший
из крестьян,
судил на основании
существующих
в данной местности
обычаев. Однако
он был слишком
подвержен
воздействию
со стороны
зажиточных
верхов деревни
и правительственной
админи­страции.
Волостной суд,
а также мировой
посредник имели
право присуждать
к телесным
наказаниям.
Они существовали
в России до
1904 г.


§4. Военные
реформы.



В конце
1861 г.
военным министром
был назначен
генерал Дмитрий
Алексеевич
Милютин
(1816—1912), старший
из братьев
Милютиных.
Учитывая уроки
Крымской войны,
министр провел
ряд важных
реформ. Они
имели целью
создание крупных
обученных
резервов при
ограниченной
армии мирного
времени. На
завершающем
этапе этих
реформ следовало
перейти от
рекрутских
наборов к всеобщей
воинской повинности.
В течение ряда
лет консервативной
части генералитета
удавалось
блокиро­вать
это преобразование.
А. С. Меншиков
называл Милютина
«якобинцем».



Перелом
в ход дела внесла
франко-прусская
война
1870— 1871
гг. Современников
поразила быстрота
мобилизации
прусской армии.
1 января
1874
г. был принят
закон, отменивший
рекрутчину
и распространивший
обязанность
служить в армии
на мужчин всех
сословий, достигших
20 лет
и годных по
состоянию
здоровья. В
пехоте срок
службы был
установлен
в 6
лет, на флоте
— в
7 лет.
Для окончивших
высшие учебные
заведения срок
службы сокращался
до шести месяцев.
Эти льготы
стали дополнительным
стимулом для
распространения
образованности.
Военная реформа
1874
г. ускорила
ломку сословного
строя. (Хотя
офицерский
состав, как и
раньше, в основном
пополнялся
дворянской
молодежью.)
Отмена рекрутчины,
наряду с отменой
крепостного
права, значительно
увеличила
популярность
Александра
II среди
кресть­янства.



Реформы
60—70-х
гг.— крупное
явление в истории
России. Устранив
ряд отживших
явлений, создав
новые, современные
органы самоуправления
и суда, они
способствовали
росту производительных
сил страны, ее
обороноспособности,
развитию гражданского
самосознания
среди населения,
распространению
просвещения,
улучшению
качества жизни.
Россия подключалась
к общеевропейскому
процессу создания
передовых,
цивилизо­ванных
форм государственности,
основанных
на самодеятельности
населения и
его волеизъявлении.
Но это были
только первые,
шаги. В местном
управлении
были сильны
пережитки
крепостничества,
оставались
нетронутыми
многие дворянские
привилегии.
Реформы 60—70-х
гг. не коснулись
верхних этажей
власти.


§5. Финансовые
реформы


Развитие
капитализма
требовало
улучшения
финансового
положения
России. Промышленность
и транспорт
особенно остро
нуждались в
кредитах, которые
имели крайне
слабое развитие
до отмены крепостного
права. Проведение
реформы
1861 г. на
основе выкупной
операции тре­бовало
тоже огромных
кредитов.
Государственный
бюджет России
испытывал
хронический
дефицит. В
1861 г.
сметные расходы
госу­дарства
составляли
355,4 млн.
руб., а доходы
только
334,1 млн.
руб. Таким образом,
изначально
закладывался
дефицит в
21,3 млн.
руб. Фактически
же в
1861 г. было
израсходовано
416,7 млн.
руб. Такой огромный
дефицит покрывался
с помощью различных
финансовых
ухищрений,
иностранных
займов и выпуска
дополнительных
казна­чейских
билетов, что
приводило к
постоянным
колебаниям
курса рубля.26



С финансовой
точки зрения
царизм оказался
неподготовленным
к проведению
выкупной операции,
предусматривавшейся
крестьянской
реформой. Денег
на реформу не
было, и на ближайшие
годы не предвиделось
нового источника
их поступления.
Поэтому выкупные
суммы было
решено выплачивать
не наличными
деньгами, а
про­центными
бумагами по
типу государственного
займа. Чтобы
избе­жать наплыва
этих бумаг на
фондовые биржи
и их обесценивания,
были введены
ограничения
на передачу
их из рук в руки
и установлен
порядок погашения
в течение
49 лет.
Фактически
это означало,
что выплата
наличных денег
помещикам
откладывалась
на неопреде­ленный
срок. Такая
мера имела
политические
последствия,
посколь­ку
вызывала недовольство
дворянско-помещичьих
кругов и даже
не­которую
их оппозиционность
царизму. С другой
стороны, она
вызы­вала
недоверие к
государственным
финансам, на
которые ложился
огромный внутренний
долг. Перед
правительством
вставали задачи
срочно преодолеть
эти негативные
последствия
политическими
и финансовыми
реформами.



Через
год после отмены
крепостного
права правительство
при­ступило
к проведению
финансовых
реформ, которые
растянулись
на весь пореформенный
период и только
к концу
XIX в. дали

/>заметные результаты.
Под давлением
общественности
и международных
финансовых
организаций
царизм пошел
на политическую
уступку, объявив
о публикации
государственного
бюджета и отчетов
го­сударственного
контроля.
Тем самым открывались
статьи госу­дарственных
доходов и расходов,
что в какой-то
степени позволило
избавиться
от прогрессирующего
казнокрадства
и злоупотреблений.


Одновременно
был установлен
новый
порядок расходования
средств.
Закон
1862 г.
устанавливал
единую государственную
кас­су, т. е.
единственным
распорядителем
государственных
средств ста­новилось
Министерство
финансов. Вводился
особый ревизионный
орган, независимый
от администрации,—
государственный
контроль,
в губерниях
создавались
его отделения
—контрольные
па­латы.
Государственный
контроль должен
был следить
не только за
размерами
расходуемых
сумм, но и за
их правильным
использо­ванием
именно на те
цели, на которые
они были ассигнованы.27


В
том же
1862 г.
правительство
приступило
к проведению
денеж­ной
реформы.
Получив крупный
иностранный
заем в размере
85 млн.
руб., оно открыло
свободный обмен
кредитных
билетов на
золото и серебро
по установленному
курсу. Но правительство
руководствовалось
отсталыми
экономическими
взглядами и
не видело прямой
связи между
денежным обращением
и финансово-экономическим
положением
страны. В результате
неблагоприятное
состояние
экономики,
связанное с
временным
снижением
деловой активности
в первые пореформенные
годы, дефицит
государственного
бюджета, пассивность
внешнеторгового
баланса привели
к значительной
утеч­ке золота
за границу.
Истратив большую
часть металлического
запаса, правительство
не смогло повысить
курс рубля.
Курс кредит­ного
рубля продолжал
падать. Реформа
была прекращена,
потер­пев полный
крах. Последующие
годы знаменовались
возраставшим
выпуском кредитных
билетов, а это
вело к инфляции.
В условиях
пореформенного
развития инфляция
имела серьезные
социальные
последствия:
снижалась
покупательная
способность
городских
ни­зов, особенно
рабочих, сдерживалась
деловая активность
промыш­ленников.
Но инфляция
была выгодна
спекулянтам
и помещикам-экспортерам.



Капиталистическое
развитие и
связанное с
этим резкое
возрас­тание
роли кредитования
потребовали
перестройки
банковской
сис­темы. В
1860 г. был
образован
Государственный
банк,
который заменил
убыточные
Заемный и
Коммерческий
банки. Фонды
Государственного
банка формировались
преимущественно
из казенных
1 вкладов.
Частные вклады
и депозиты
промышленности
концентри­ровались
в акционерных
банках. В 60-х
— начале
70-х гг. шла так
называемая
учредительная
банковская
горячка. Это
нашло отра­жение
в следующих
показателях:
в
1861 г. был
1 акционерный
банк, в
1864—4, а
в
1873— уже
39 банков.
Этот период
сменился полосой
банковских
крахов в
1875—1880
гг.28



Крестьянство,
нуждаясь, как
правило, в мелком
краткосрочном
кредите для
покупки семян,
скота, инвентаря,
часто обращалось
к
ростовщическому
капиталу, где
был очень высок
процент на
ссу­ды. Например,
в
1866—1876
гг. в сельской
местности,
прилегающей
к Москве, средний
процент ростовщических
операций составил
35,5 годовых.



Классовое
содержание
политики царизма
хорошо прослежива­ется
на налоговой
системе.
Под давлением
народных выступлений
была отменена
архаичная
система откупов.
Вместо нее
открывалась
свободная
продажа вина,
табака, сахара,
которая облагалась
осо­бым акцизным
сбором. Основные
налоги не только
не были отменены,
но постоянно
возрастали.
Подушная подать
была отменена
для мещан, но
для всех остальных
сословий стала
еще более тягостной.
В
1861 г.
подушная подать
была увеличена
и составила
1 руб.;
в 1863
г. она поднялась
еще на
25%, а в
1867 г.
вновь возросла
в сред­нем на
50 коп.
К концу 60-х гг.
подушная подать
в среднем состав­ляла
1 руб.
75 коп.
С созданием
земств в
3 раза
возросли местные
сборы. Налоговое
бремя ложилось
прежде всего
на плечи крестьян­ства.
В начале 70-х гг.
бывшие помещичьи
крестьяне
платили с каждой
десятины податей
и выкупных
платежей от
2 руб.
21 коп.
до
3 руб.
33 коп.,
тогда как помещик
с десятины
платил от
7 до
23 коп.29
В ряде мест
крестьянские
платежи вообще
превышали
реальную доходность
земли, что приводило
к деградации
крестьянского
хозяй­ства.
Обращая внимание
на неравномерность
обложения
дворян­ских
и крестьянских
земель, В. И. Ленин
характеризовал
это явление,
как «громадные
следы средневековья»30



В 60-х
— начале
70-х гг. остро
обсуждалась
в прессе проблема
налоговой
политики. Всеобщий
характер приобрело
требование
все­сословного
налогообложения
на основе подоходного
налога. Это
мыслилось как
шаг к созданию
народного
представительства.
Имен­но политические
мотивы удерживали
царизм, вопреки
экономической
целесообразности,
от введения
подоходного
налога. Подобным
же образом в
городах ставилась
проблема введения
квартирного
на­лога. Однако,
отдавая себе
отчет в том,
что введение
этого налога
повлечет за
собой необходимость
расширения
избирательных
прав в городах,
царизм категорически
воспротивился
этому нововведению.
Таким образом,
финансовая
политика царизма
в
60—70-х
гг. носила ярко
выраженный
сословный
характер, сохраняя
экономические
привилегии
для дворянства,
хотя и при некоторой
перестройке
всей финансовой
системы.


§6. Реформы
в области просвещения



Экономический
прогресс и
дальнейшее
развитие общественной
жизни России
серьезно
сдержи­вались
низким образовательным
уровнем населения
и отсутствием
системы массовой
подготовки
специалистов.
Такое ненормальное
положение не
только являлось
препятствием
на пути демократи­ческого
развития страны,
но и наносило
ущерб экономике
и полити­ческим
институтам.
Поэтому голоса
о необходимости
введения всеобщего
бесплатного
обязательного
начального
образования
раз­давались
не только из
демократического
лагеря, но и из
прави­тельственных
кругов.



Реформа
школы в основном
была осуществлена
двумя актами:


14
июня
1864 г. было
утверждено
«Положение
о начальных
народ­ных
училищах» и
19 ноября
1864 г.—
«Устав гимназий
и прогим­назий».
Утверждение
двух отдельных
документов
имело принци­пиальное
значение. Между
начальным
звеном образования
и сред­ними
учебными заведениями
не устанавливалось
преемственности.
Начальные школы
были различных
типов

государственные,
зем­ские,
церковноприходские,
воскресные
и т. д. Срок обучения,
как правило,
не превышал
трех лет. Уровень
знаний они
давали невысо­кий

элементарная
грамотность
и арифметика.
Среднее образова­ние
давали гимназии,
которые делились
на классические
и реальные,
с семилетним
сроком обучения.
В классических
гимназиях
отда­валось
преимущество
гуманитарной
подготовке,
большое место
за­нимали древние
языки. Реальные
гимназии имели
практическую
направленность,
и заметное
место в них
занимали предметы
естест­венного
цикла. Кроме
того, создавались
и прогимназии,
имевшие более
сокращенный
курс обучения,
равный первым
четырем клас­сам
гимназии. В
начале 60-х гг.
получает развитие
и женское
об­разование.



Реформа
народного
образования
провозглашала
принцип обще­человеческого
образования
и всесословной
школы. Предусматрива­лось
применение
важнейших
достижений
прогрессивной
педагогики:


учет
возрастных
особенностей
учащихся, наглядность
обучения, гуманное
обращение с
детьми, запрещение
телесных наказаний.



Перестройка
школы не привела
к полной демократизации
об­разования.
С участием
правительства
вокруг школы
складывался
определенный
общественный
стереотип,
который соответствовал
сос­ловной
иерархии. Считалось,
что классическое
образование
имеет превосходство
над реальным.
Сословная
политика и
сложившиеся
общественные
ориентиры
превращали
классическую
школу в удел
дворянства.
Для низших
слоев, как правило,
она была недоступна
из-за высокой
платы за обучение.
Начальное
образование
имело весьма
ограниченный
уровень, а самое
главное
— оно
так и не полу­чило
статуса бесплатного
и обязательного.



Общественное
развитие диктовало
необходимость
подготовки
интеллигенции.
Функционирование
государственной
системы требо­вало
образованных
чиновников,
юристов. Земская,
городская и
судебная реформы,
перестройка
народного
образования
открыли широкое
поле деятельности
для лиц с высшим
образованием.
Рас­тущая
экономика
предъявляла
спрос на специалистов
разнообраз­ных
направлений.
Высшая школа
не могла удовлетворить
растущие потребности
в специалистах.
Во всех российских
университетах
к началу 60-х гг.
обучалось чуть
больше
3 тыс.
студентов. Даже
в конце
XIX в. в
стране испытывался
острый дефицит
инженеров.
Например, среди
заведующих
промышленными
предприятиями
толь­ко
8% имели
техническое
образование,
но и среди них
значитель­ную
часть составляли
иностранцы.
Сами университеты
испытыва­ли
хронические
трудности с
замещением
преподавательских
должностей.
Все это постоянно
требовало не
только расширения
высшей школы,
но и существенной
ее перестройки.



18
июня
1863 г. был
утвержден новый
университетский
устав, который
заметно ослаблял
бюрократическую
опеку над
универси­тетами
и провозглашал
их внутреннюю
автономию.
Совет универси­тета
получал право
избирать ректора,
проректора
и университет­ских
судей, рассматривал
финансовую
смету, присуждал
ученые степени,
назначал студентам
стипендии и
т. д. Устав расширил
объем преподавания,
что выразилось
в увеличении
числа кафедр.
Из преподавания
исключались
атрибуты дворянского
образования
— фехтование,
музыка, рисование.
Демократизация
внутриуниверситетской
жизни в основном
отвечала
распространенной
тогда либе­ральной
точке зрения,
сформулированной
известным
историком,
ректором Московского
университета
С. М. Соловьевым:
«Пока в образованном
человечестве
будут цениться
умственные
способности,
ученые заслуги
и литературные
труды, до тех
пор ученый,
профес­сор
будет иметь
нравственный
авторитет».31
Чрезвычайно
важно, что устав
закреплял
университеты
как светские
учебные заведения
и богословские
науки не оказывали
существенного
воздействия
на их деятельность.



Вместе
с тем университетская
реформа устранила
далеко не все
пережитки
крепостнической
поры. Сохранилось
право министра
просвещения
назначать и
увольнять
преподавателей,
утверждать
университетские
инструкции
и правила, назначать
пособия студен­там
и т. д. Студенты
не получили
прав создавать
свои корпоратив­ные
организации.
Продолжало
существовать
сословное
деление студентов
различных
факультетов.
Например, юридические
факуль­теты,
готовившие
главным образом
к государственной
службе, по составу
студентов были
преимущественно
дворянскими,
медицин­ские
факультеты

разночинными.


§7. Реформы
в печати



Период
буржуазных
реформ имел
свои особенности
и в вопросе об
отношении к
печати. В условиях,
когда внутри
России в печать
почти не допускались
политические
сочинения,
возросший
общественный
интерес к этим
проблемам стал
удовлетворяться
за счет вольной
русской прессы
за рубежом.
Широкое распространение
получают издания
А. И. Гер­цена.
За рубежом
нередко издавались
и сочинения
либерального
направления.
Внутри страны
получает
распространение
рукописная
литература.
В условиях
нарастания
революционной
ситуации
пра­вительство
только проигрывало
от запретов
на печать. Оказавшись
под давлением
общедемократических
сил, оно пошло
на уступки.



Вскоре
после появления
рескрипта В.
И. Назимову
было раз­решено
обсуждать в
печати материалы
по крестьянскому
вопросу. Однако
в целях пресечения
революционной
пропаганды
специаль­но
оговаривалось,
что разрешение
касается «только
ученых статей,
специально
разбирающих
хозяйственно-практические
вопросы». Разрешено
было также
обсуждение
основ будущей
судебной рефор­мы.
Данные меры
не вызвали
большого
удовлетворения,
так как они не
распространялись
на интересующие
читателей
политические
воп­росы. В
условиях всеобщего
недовольства
правительство
в начале 1858
г. вынуждено
было пойти на
новые уступки,
допустив на
страницы печати
«сочинения
о современной
общественной
жизни и связанной
с ней правительственной
деятельностью».



Предпринятые
послабления
и огромный
читательский
интерес в обществе
проявились
прежде всего
в резком увеличении
числа периодических
изданий. К
1860 г. их
число возросло
до
230 наиме­нований.
Одновременно
росли тиражи
и число наименований
книг. Только
в
1860 г.
вышло
2085 книг.
Издательская
и книготорговая
деятельность
получают развитие
не только в
культурных
центрах, но и
в провинции.
Правительство
с большой тревогой
следило за
развитием
печати. Эти
настроения
хорошо отражены
в словах Алек­сандра
II: «Теперь
не время гладить
наших журналистов
по голо­ве».
Однако в условиях
революционной
ситуации было
невозможно
пойти на запретительные
меры. Поэтому
правительство
предприни­мает
усилия «сделать
печать средством
влияния и элементом
влас­ти». Этому
курсу соответствовали
издания известного
реакционного
публициста
М. Н. Каткова.
В верховных
кругах считалось
полез­ным
«разоблачать»
в печати «крайние
увлечения»
Герцена и Ога­рева.
Одновременно
с этим администрация
стремилась
ограничить
появление новых
журналов.32



Как
только наметился
спад революционной
ситуации, царизм
предпринимает
осторожные
шаги по наступлению
на печать.
12 мая
1862
г. были утверждены
«Временные
правила» по
печати. На пер­вый
взгляд они
носили благожелательный
характер по
отношению к
изданиям, но
стремились
дозировать
меру критики
для разных
слоев населения.
Так, материалы
о «несовершенстве
законов»,
«не­достатках
и злоупотреблениях
администрации»
разрешалось
по­мещать только
в изданиях с
подписной ценой
не ниже
7 руб.
в год, так как
эти дорогие
издания недоступны
для народа.
Подобный же
порядок был
установлен
и для книг. Были
установлены
санкции по
отношению к
издателям:
министрам
внутренних
дел и народ­ного
просвещения
в административном
порядке предоставлялось
право приостанавливать
любые издания
сроком до
8 месяцев.
Широ­ковещательные
декларации
«Временных
правил» существенно
ог­раничивались
особыми секретными
приложениями,
предусматривав­шими
проверку сочинений.



6
апреля
1865 г.
вышел новый
закон о «некоторых
облегчениях
и удобствах
отечественной
печати». Внешне
он также носил
весьма либеральный
характер. В нем
получили развитие
некоторые
поло­жения
«Временных
правил». От
предварительной
цензуры освобож­дались
все периодические
издания, но при
этом особо
оговаривал­ся
порядок судебных
преследований
за нарушение
законов о печати.
Характерно,
что царизм
намеренно
запутал законодательство
по из­дательским
делам: новый
закон был издан
как дополнение
к закону 1828
г. Это означало,
что все частные
указы, принятые
за четыре
десятилетия,
включая реакционные
меры второй
четверти
XIX в.,
продолжали
действовать,
создавая неразбериху
и внося противо­речия,
но облегчая
тем самым
преследования.
Характерно
и дру­гое

административная
деятельность
часто расходилась
с законо­дательством,
не считалась
с ним. Например,
при закрытии
журнала «Современник»
царизм даже
формально не
прибегнул к
судебному
разбирательству,
предусмотренному
законодательством.
Вопреки установленным
правилам, около
половины
периодических
изданий остались
под надзором
предварительной
цензуры. Либеральное
заигрывание
продолжалось
недолго. Во
второй половине
60-х
— на­чале
70-х гг. правительство
начало открыто
вводить ограничения
в отношении
газет и журналов.


§8. Незавершенность
реформ


Внутренняя
политика
60—70-х
гг. отмечена
проведением
ряда реформ,
изменением
общего политического
курса царизма,
который стал
больше учитывать
потребности
страны в условиях
капита­листического
развития.
Рассматривая
совокупность
всех изменений
в России после
1861 г., В.
И. Ленин называет
это явление
«...шагом по пути
превращения
феодальной
монархии в
буржуазную
монар­хию».33
В этом определении
заложен один
из осно­вополагающих
выводов относительно
пореформенного
развития.



Вместе
с тем все политические
преобразования
были проведены
при полном
сохранении
принципов и
основ самодержавия.
Это происходило
даже тогда,
когда невозможность
прежних абсолютист­ских
приемов управления
была налицо.
Примером может
служить вопрос
о создании
Совета министров
В условиях
проведения
реформ как
никогда вставала
необходимость
единства действий
всех цент­ральных
государственных
учреждений.
По мнению ряда
высокопос­тавленных
деятелей, достигнуть
этого возможно
было путем
созда­ния
кабинета министров,
возглавляемого
премьером и
состоящего
из представителей
одного политического
направления.
Такое пра­вительство
должно было
гарантировать
политику от
малообосно­ванных
решений, принимаемых
императором
во время встреч
с тем или иным
министром. В
критические
для царизма
годы революцион­ной
ситуации был
создан Совет
министров,
который, согласно
за­кону от
12 ноября
1861 г.,
объявлялся
высшим административным
органом. Однако
значение его
было номинальным.
Проблема един­ства
государственной
политики осталась
нерешенной,
что прояви­лось
в отсутствии
единой политической
программы
правительства,
значительных
колебаниях
его политического
курса и в постоянных
разногласиях
среди высшей
бюрократии
Царизм это
полностью
устраивало,
ибо единое
мнение в правительстве
принижало
значение
самодержавной
власти. Чтобы
не связывать
себя никакими
обяза­тельствами,
царизм категорически
отвергал возможность
создания и
представительного
органа, даже
без законодательных
функций, таким
образом, сохранение
самодержавия
было главным
пережит­ком,
который предопределял
половинчатость
и непоследовательность
в модернизации
государственного
строя России.34



1
марта
1881 г.
Александр
II одобрил
проект правительственного
сообщения о
созыве представи­телей
земств. На
4 марта
было назначено
слушание этого
вопроса в Совете
министров.
Однако убийство
Александра
II изменило
ход дальнейших
событий.


Глава 3. Контрреформы.


§1. Усиление
политической
реакции.



Период
80-х
— начала
90-х гг. характеризуется
наступлением
царизма на
прогрессивные
ростки, которые
появились в
результате
реформ предшествующих
десяти­летий.
Этот период
отмечен серией
реакционных
преобразований,
направленных
на пересмотр
сложившейся
системы буржуазного
за­конодательства,
которые в советской
историографии
принято назы­вать
контрреформами.
Понятие контрреформ
имеет широкий
смысл и включает
не только реакционные
законы, направленные
на воз­врат
к дореформенным
политическим
порядкам. Под
контрреформа­ми
подразумевается
весь политический
курс правительства
Алек­сандра
III, которое
повседневными
административными
действиями
демонстрировало
пренебрежение
к вопросам
самоуправления,
соб­людению
существовавшего
законодательства,
общественному
мне­нию. В эти
годы царизм
действует не
только наперекор
потреб­ностям
времени, но и
во многом вопреки
даже интересам
дворян­ства,
которые изменились
в условиях
пореформенного
развития. В
80-х гг. особенно
заметно выступают
самодовлеющие
черты са­модержавия,
проявляется
влияние бюрократических
кругов. Если
в предыдущий
период наблюдалась
внешняя готовность
к реформам,
даже когда их
и не собирались
осуществлять,
то в период
контр­реформ
правительство
упрямо повторяло
о своей твердости,
отказе от уступок
даже тогда,
когда оно их
фактически
совершало.



Еще
в 70-х гг. в правительственных
кругах и реакционной
печа­ти получает
распространение
взгляд, что все
беды, и, прежде
всего революционное
движение, происходит
от реформ. В
условиях
пореформенного
развития стали
забываться
впечатления
от револю­ционного
натиска середины
века, сбитого
отменой крепостного
права и последующими
реформами. На
первый план
выдвинулось
общественное
движение, питательной
средой которого
было недо­вольство
реформами,
точнее

недовольство
их ограниченностью.
Реакционные
правительственные
деятели делали
из этого вывод,
что лучший
способ погасить
политический
канал
— это
ликвидировать
общественный
элемент в управлении
страной и развернуть
широкую карательную
деятельность
против революционеров.
В обстановке
спада революционной
ситуации на
рубеже
70—80-х
гг. этот курс
был обречен
на провал далеко
не сразу.


§2. Сущность
политики царизма


Правительственный
курс после 1
марта
1881 г.,
намеченный
в манифесте
29 апреля,
не вызывал
сом­нений
относительно
его реакционной
направленности.
Общим направлением
была идея о
первенствующей
роли дворянства.
Однако порвать
с прежним курсом
одним росчерком
пера царизм
не мог. Сохранялся
страх перед
террористической
деятельностью
народников;
требовалось
время для оценки
политической
обстановки,
определения
размаха революционного
движения; сам
царизм ну­ждался
во внутренней
перегруппировке
и консолидации
своих сил.



Перестройка
политики хорошо
прослеживается
на примере
Осо­бой комиссии
по подготовке
новой реформы
местного управления
под председательством
М. С. Каханова
(в исторической
литературе
ее принято
называть «кахановской
комиссией»).35
Задумана была
эта комиссия
еще до
1 марта
1881 г., как
бы в развитие
политического
кур­са
60—70-х
гг. В условиях
первых месяцев
правления
Александра
III, когда
еще не определились
контуры будущих
реакционных
пре­образований,
царизм согласился
на ее работу
(ноябрь
1881 г.). По
мере усиления
позиций реакционеров
выводы кахановской
комис­сии
правительством
все больше
игнорировались,
пока, наконец,
в 1885
г. она не была
окончательно
распущена, так
и не оставив
после себя
практических
результатов.



Политическая
переориентация
царизма во
многом зависела
от перестановок
в правительстве.
Изменения
начались очень
быстро. Отставку
получили либерально
настроенные
министры М. Т.
Лорис-Меликов,
Д. А. Милютин,
А. А. Абаза. Активную
роль начинают
играть откровенные
реакционеры
Д. А. Толстой,
К. П. Победонос­цев,
близким советником
царя становится
кн. В. П. Мещерский.
Облик правительственных
деятелей хорошо
прослеживается
на при­мере
назначенного
в мае
1882 г. на
ключевой пост
министра внут­ренних
дел Толстого.
По отзывам
современников,
«он принципиаль­но
не доверял
почти никому
и лишен был
того внутреннего
подъема, который
один способен
внушить и
поддерживать
плодотворную
мысль». Его
главными принципами
были «ненависть
к выборным
должностям,
предположение,
будто бы виц-мундир
обеспечивает
пригодность
и благонамеренность
чиновника».36
В государственных
делах он разбирался
слабо, что было
замечено еще
в период его
пребывания
на посту министра
просвещения.
Толстой окружил
себя малопривлекательными
помощниками,
такими, как И.
Н. Дурново и В.
К. Плеве.



В этот
же период становится
особенно разнузданной
реакцион­ная
публицистика
М. Н. Каткова,
который развернул
травлю про­грессивных
деятелей страны
и отстаивал
сословное
начало в борь­бе
с либеральными
взглядами. Сам
Катков не
ограничивался
ролью публициста.
Находясь в
тесном контакте
с Победоносцевым
и дру­гими
высокопоставленными
деятелями, он
оказывал прямое
влия­ние на
многие политические
решения.



Реакционная
концепция
контрреформ
в основном
складывает­ся
к середине 80-х
гг. Она составилась
из традиционных
догм: бо­жественное
происхождение
самодержавия
и божественный
промы­сел как
основа его
политики,
противопоставляющиеся
кощунствен­ным
и единичным
планам политических
реформ; полная
центра­лизация
власти; осуждение
земского и
городского
самоуправления
как
не соответствующих
традиционным
устоям русской
жизни; воин­ствующий
шовинизм. Интересы
дворянства
рассматривались
в традиционном,
дореформенном
понимании. В
качестве типичной
фигуры представлялся
помещик-крепостник,
владелец земли.



Подобный
взгляд уже не
отражал тех
перемен, которые
произош­ли
в пореформенной
России. К 80-м
— началу
90-х гг. само понятие
«дворянство»
уже не соответствовало
представлениям
о сословии,
интересы которого
зависели
исключительно
от обладания
землей и сложившихся
аграрных отношений.
Еще в
1863 г. были
сняты огра­ничения
в предпринимательской
деятельности
для лиц, находящихся
на государственной
службе, которые
в основном были
дворянами. В
результате
некоторые
дворяне-чиновники
стали заводить
свои предприятия,
многие вступали
в акционерные
общества, занимали
по совместительству
щедро оплачиваемые
посты директоров
банков и фирм,
выступали в
качестве
администраторов,
советников,
консуль­тантов.
Это касалось
в первую очередь
сравнительно
узкой группы
чиновничества,
занимавшего
высокие должности
в административ­ном
аппарате, но
именно эта
часть дворянства
была наиболее
влия­тельной
и чаще всего
выступала от
имени всего
сословия. С
другой стороны,
многие помещики
и даже аристократы
стали фабрикан­тами.
Сферой дворянского
предпринимательства
была сахарная
про­мышленность,
где руководящие
позиции заняли
земельные
магна­ты

Барятинские,
Долгоруковы,
Юсуповы, Бобринские
и др. Поч­ти все
имущие дворяне
в той или иной
форме превратились
в рантье, живя
на проценты
от своих вкладов.
Одновременно
наблю­дается
проникновение
в верхи дворянства
разбогатевших
выходцев из
других сословий.
Поддерживаемое
богатством
быстрое продви­жение
по службе, «особые
заслуги»,
благотворительная
деятель­ность
открывали для
них путь во
дворянство.
Так, дворянство
по­лучили крупные
железнодорожные
подрядчики
Поляковы, Губонины,
купцы Рукавишниковы,
фабриканты
Гинзбурги,
Прохоровы,
Терещенко,
Воронины и др.
Но в целом
стародворянская
психоло­гия
сохранилась.
Торгашество,
кропотливое
«выжимание»
прибыли были
чужды дворянству,
но буржуазное
предпринимательство
в его среде уже
не осуждалось.
Строилось оно
на привилегиях,
которые были
связаны с близостью
дворян-предпринимателей
с властью.
Дворян­ское
предпринимательство
было менее
динамичным
по сравнению
с купеческим
и поэтому постоянно
нуждалось в
поддержке
властей, льготных
кредитах и
искусственно
создаваемых
преимуществах.
Привилегии
дворянства
вызывали раздражение
остальной
буржуа­зии,
которая стремилась
любыми средствами
преодолеть
их. Пред­принимательство
дворянства
и купечества
по-прежнему
противоре­чило
друг другу. Но
многое изменилось.
Буржуазное
развитие стра­ны
порождало новую
природу дворянства,
значительно
изменяло интересы
сословия.



Между
тем царизм 80-х
гг. недооценил
новую природу
дворян­ства
и отстаивал
- отжившие
патриархальные
порядки, чем
наносил дворянству
скорее вред,
чем пользу.
Например, в
1884 г.
прави­тельство
ввело запрещение
для чиновников
пяти высших
классов совмещать
службу с деятельностью
в частных
предприятиях.
Так искусственно
консервировал
отжившие формы
землепользования.
Отчасти правительство
признавало
экономическую
неоправданность
установленного
порядка и в
1893 г.
приняло закон
об ограничении
прав общины
на переделы
земли и закрепление
наделов за
крестьян нами.
По новому положению
за передел
должно проголосовать
не менее
2/3 сельского
схода и интервал
между переделами
не мог быть
меньше
12 лет.
Этот шаг был
направлен на
защиту интересов
зажиточной
части крестьянства,
но не облегчил
выхода из общины
беднейших
слоев. Более
того, в том же
году был принят
закон, за­прещавший
закладывать
надельные
земли, ограничивавший
залог и продажу
крестьянских
земель, что
закрепляло
малоземелье
кресть­ян,
которое было
выгодно только
для наиболее
отсталых помещичь­их
имений, использовавших
полукрепостнические
формы эксплуа­тации.



Показательно
и отношение
царизма к
переселенческой
политике. Имея
значительный
резерв свободных
земель, ради
интересов
поме­щиков
и незыблемости
пресловутого
принципа
патриархальности
государство
сдерживало
переселение
крестьян из
густонаселенных
районов. Мероприятия
царизма по
аграрному
вопросу показывают
мелкомасштабность
политики, отсутствие
позитивной
основы, что
приобретало
вид топтания
на месте.


§3. Царизм
и самоуправление



Земство
в 80-х гг. рассматривалось
как враждебная
сила, поэтому
правительство
всячески стремилось
к усилению
административного
начала в управлении.
В эти годы царизм
снисходительно
относился к
произвольным
действиям
губер­наторов
по отношению
к земствам, не
придавая значения
даже гру­бым
нарушениям
законов. Само
правительство
с нескрываемым
раздражением
встречало
любые, даже
самые безобидные
инициа­тивы
земств. Так,
например, была
отклонена
просьба Вологодского
губернского
земства о проведении
выставки
сельскохозяйственного
скотоводства
и молочного
хозяйства. За
беспричинными
отказами скрывалось
стремление
ограничить
значение земств,
унизить воз­раставшее
влияние земских
деятелей. Отмечая
это явление,
В. И. Ле­нин писал:
«Всемогущая
чиновничья
клика не смогла
ужиться с выбранным
всесословным
представительством
и принялась
всячески травить
его» 37.



Не
ограничиваясь
третированием
земств, правительство
вына­шивало
планы создания
новых начал
в местном управлении.
По­пытки их
реализации
прослеживаются
прежде всего
в законе
12 ию­ля
1889 г. о
земских участковых
начальниках.
В 40
губерниях
созда­валось
2200 земских
участков (по
4—5 на
каждый уезд),
которые должны
были заменить
мировых посредников,
уездные по
крестьян­ским
делам присутствия
и мировой суд
(мировой суд
сохранялся
только в Петербурге,
Москве, Одессе).
Во главе участков
стави­лись
земские начальники
с широким кругом
полномочий:
контроль над
общинным
самоуправлением
крестьян,
рассмотрение
судебных дел,
ранее принадлежавших
мировому суду,
утверждение
пригово­ров
волостного
суда, решение
земельных
вопросов и т.
д. В этом законе
содержался
отказ от ряда
принципиальных
положений
пред­шествующих
лет. Если введение
должности
мировых посредников
хотя бы декларировало
достижение
согласия между
крестьянами
и помещиками,
то земские
начальники
должны были
решать эти
воп­росы
административным
путем с классовых
позиций помещиков.
Если мировые
суды создавались
на выборных
началах, то в
новых условиях
судебное
разбирательство
осуществляло
лицо, абсолютно
независимое
от общественного
мнения. В связи
с ликвидацией
миро­вого суда
возрастало
значение волостных
крестьянских
судов, ко­торые
существовали
вопреки принципу
бессословного
суда. Особый
статус земских
начальников
означал произвольное
усиление власти
дворянского
государства
над крестьянством
и другими
непривиле­гированными
сословиями.
Это усиливалось
тем, что должности
земс­ких начальников
могли занимать
только лица
дворянского
проис­хождения,
обладавшие
значительным
земельным
цензом или еще
более высоким
цензом на другие
виды собственности.
При многооб­разии
функций земских
начальников
закон не требовал
от них высо­кой
компетентности,
и к занятию
этой должности
могли быть
допу­щены даже
лица, имевшие
«незаконченное
домашнее»
образование,
что являлось
своеобразным
попустительством
их произволу.



Продолжая
наступление
на местное
самоуправление,
12 июня
1890
г. царизм издает
новое «Положение
о губернских
и уездных земских
учреждениях».38
В нем усиливались
элементы сословности,
При проведении
выборов первая,
землевладельческая
курия стано­вилась
полностью
дворянской.
Число гласных
от нее увеличива­лось,
а имущественный
ценз для дворян
понижался.
Резко повышал­ся
избирательный
ценз для городской
курии, а крестьянская
курия практически
лишалась
самостоятельного
представительства,
ибо избранные
земские гласные
подвергались
процедуре
утверждения
губернатором.
Все эти меры
носили характер
контрреформы,
кото­рая еще
более увеличила
представительство
дворян. В 90-х гг.
дво­ряне вместе
с чиновниками
составляли
55,2% гласных
уездных соб­раний
и
89,5% губернских.
Однако в условиях
буржуазного
перерож­дения
дворянства
усиление его
позиций не
имело заметного
полити­ческого
значения для
царизма. По-прежнему
земства находились
в оппозиции,
а земско-либеральное
движение даже
активизировалось,
так как контрреформы
расширили его
основу.



Реакционеров
не устраивало
и городское
самоуправление.
С точки зрения
правительства
его недостатками
были преобладание
торгово-промышленных
кругов и недостаточность
правительствен­ных
полномочий.
Приступая к
пересмотру
действующего
городово­го
положения,
правительство
решило ограничить
влияние городских
владельцев
в органах
самоуправления.
Первоначально
было пред­ложено,
чтобы избирательный
ценз определялся
не только облада­нием
недвижимой
собственностью,
но и степенью
имущественной
обеспеченности.
Практически
это означало,
что в число
избирателей
должны быть
включены богатые
квартиронаниматели,
среди которых
было много
влиятельных
людей
— юристов,
издателей,
управляющих,
маклеров, удачливых
специалистов
и т. д. Привлечение
их к городскому
управлению
не означало
какую-то демократизацию.
Однако переход
к новым избирательным
основам несколько
расши­рял круг
избирателей,
что само по
себе уже не
устраивало
царизм.



Стремясь
ослабить выборное
начало,
11 июня
1892 г.
царизм из­дал
новое городовое
положение. Все
преобразования
в нем све­лись
к ограничениям.
Если ранее
избирательным
правом пользова­лись
все владельцы
недвижимой
собственности,
то по новому
зако­ну для
них устанавливался
ценз: в губернских
городах
—1—1,5
тыс. руб., в остальных
городах
— 300 руб.
В результате
число избирате­лей
сократилось
в 3—4
раза и стало
совсем незначительным.
Так, в Москве
количество
избирателей
уменьшилось
с
23671 человек
до 7221,
в Казани с
6930 до
894 человек.39
Из законодательства
изыма­лось
положение о
том, что городское
самоуправление
действует
самостоятельно.
Официально
закреплялась
практика
вмешательства
администрации
в дела самоуправления.
Правительство
получало право
не утверждать
избранных
законным путем
городских
голов. В таких
случаях думы
должны были
выбирать новую
кандидатуру.
Городские
головы и члены
управ объявлялись
состоящими
на го­сударственной
службе, что во
многом ставило
их личное
благополу­чие
в зависимость
от служебных
успехов, которые
оценивались
не избирателями,
а высокопоставленными
чиновниками.
Ограничива­лось
количество
заседаний думы.
Все это далеко
не полный пере­чень
вводимых изменений,
открывавших
новые каналы
для усиле­ния
административной
оценки и зависимости
от правительства
ор­ганов городского
самоуправления.
Новое, городовое
положение, так
же как и положение
о земских
учреждениях,
носило характер
контр­реформы.
Оценивая последствия
этих двух законов
и в целом поли­тики
бюрократических
ограничений,
В. И. Ленин писал,
что прави­тельство
«убило сельское
самоуправление,
изуродовало
самоуправ­ление
городское и
земское» 40.
Однако открыто
реак­ционный
курс царизма
не мог быть
постоянным.
Вот почему В.
И. Ле­нин еще
в
1894 г.
писал, что
крепостники
показали
разнузданную,
невероятно
бессмысленную
и зверскую
реакцию, но
всего «на час»
41.


§4. Карательная
политика царизма



Наряду
с политической
реакцией для
периода 80-х—начала
90-х гг. характерно
усиление
полицей­ского
режима и введение
дополнительных
ограничений
для печа­ти.
14 августа
1881 г. был
принят специальный
закон—«Положе­ние
о. мерах к охранению
государственного
порядка и
общественно­го
спокойствия».
Он хотя и принимался
как временная
чрезвычай­ная
мера на три
года, но по истечении
срока всякий
раз возобновлял­ся
вплоть до
1917 г.
Основным методом
в борьбе с
революционным
движением был
неусыпный
полицейский
надзор, который
возбуж­дал
волну доносов,
провокаций,
арестов. Был
увеличен штат
От­дельного
корпуса жандармов,
созданы новые
жандармские
учреж­дения
— отделения
по охранению
порядка и
общественной
безопас­ности
(сокращенно—охранные
отделения). Они
не подчинялись
местным жандармским
органам и могли
действовать
совершенно
самостоятельно.
В их обязанности
входило предупреждение
стачек, борьба
против уличных
демонстраций,
собраний, наблюдение
за подозрительными
лицами, учебными
заведениями,
обществами,
клу­бами и т.
д. Охранные
отделения имели
значительные
штаты «охран­ной
наружной службы»
— секретных
агентов и особо
секретных
сот­рудников

провокаторов.
На создание
этого аппарата
тратились
большие средства.
Например, за
арест известного
народника М.
Ф. Грачевского
только одному
жандарму было
выплачено 15
тыс. руб., а жандармскому
офицеру, арестовавшему
народо­вольца
С. А. Иванова,
был пожалован
орден и
3 тыс.
руб. Охран­ные
отделения имели
сеть провокаторов
внутри рабочего
и револю­ционного
движения. Широко
известны наиболее
крупные провока­ции

«дегаевщина»
и «зубатовщина».
Развитие
политического
сыс­ка привело
к созданию в
конце
1882 г.
секретной
полиции. Важным
орудием царизма
была специально
созданная
заграничная
агенту­ра,
которая следила
за революционерами-эмигрантами,
возбужда­ла
против них
общественное
мнение европейских
стран.



В обстановке
реакции серьезной
помехой в карательной
деятель­ности
были судебные
уставы
1864 г. С
вводом положения
от
14 ав­густа
1881 г. в
судопроизводстве
по политическим
делам была
огра­ничена
гласность.
Однако правительство
пошло еще дальше
и с целью нейтрализации
оппозиционного
звучания политических
дел указом от
12 февраля
1887 г.
предоставило
министру юстиции
полное право
закрывать двери
заседаний
любого суда.
С прекращением
публикации
отчетов о
политических
процессах было
покончено с
пе­чатной
гласностью.
Из юрисдикции
суда присяжных
были изъяты
все дела о
насильственных
действиях
против должностных
лиц. Фактически
разрушив принцип
несменяемости
судей, царизм
создал для себя
более благоприятные
возможности
для оказания
адми­нистративного
давления на
суды. Все эти
меры не были
чем-то но­вым
в деятельности
правительства,
ибо они лишь
узаконили
прак­тику,
которая вопреки
закону применялась
на политических
процес­сах
и раньше.



Жертвами
реакции стали
печать и школа.
27 августа
1882 г. были
утверждены
новые «Временные
правила» о
печати, которые
усиливали
репрессивные
меры против
печати. Администрация
полу­чила
законные санкции
закрывать любой
периодический
орган, ли­шать
издателей и
редакторов
прав продолжать
свою деятельность,
если она будет
признана «вредной».
На редакции
возлагались
обязанности
своеобразных
осведомителей
— по
требованию
поли­цейских
органов они
должны были
сообщать имена
авторов статей,
помещенных
под псевдонимами.
Опираясь на
новое законодатель­ство,
в
1884 г.
власти обвинили
редакцию
демократического
жур­нала «Отечественные
записки» в
поддержке
связей с революционе­рами
и запретили
его издание.
Были закрыты
многие другие
про­грессивные
издания.



Идеологи
реакции К. П.
Победоносцев
и М. Н. Катков
одним из средств
борьбы с революцией
считали «натуральную
земляную силу
инерции», под
которой подразумевалось
развитие невежест­ва
и предрассудков.
Типичной для
идеологов
реакции была
враж­дебность
к интеллигенции
и студенчеству.
Неоднократно
подчерки­валось,
что революционное
движение держится
только поддержкой
«учащегося
пролетариата»,
поэтому своей
важнейшей
задачей пра­вительство
считало насаждение
в университетах
«верноподданничес­ких
настроений».
23 августа
1884 г. был
введен новый
универ­ситетский
устав, в котором
были проведены
реакционные
принци­пы
управления
учебными заведениями.
Была фактически
уничтожена
автономия
университетов.
Ученые советы
и факультеты
были сильно
скованы в своих
действиях.
Замещение
вакантных
должностей
преподавателей,
избранных
советами, происходило
после утверждения
министром
просвещения.
Был уничтожен
университетский
суд. Силь­но
возросла роль
попечителя
округа, который
получал право
созы­вать совет
и присутствовать
на его заседаниях,
назначать
деканов, наблюдать
за преподаванием,
т. е. фактически
руководить
всей жизнью
университета.
Была повышена
плата за обучение
с 50
до 100
руб. по указу
1887 г.
Получение
стипендии и
пособий, назначен­ных
правительством,
зависело от
весьма субъективных
отзывов о студентах
инспекторов.
Наряду с этим
в
1886 г. были
ограничены
льготы по призыву
в армию для
лиц, имеющих
образование,
и уве­личен
минимальный
срок военной
службы до одного
года. Прави­тельство
не смогло в
целом вернуть
университеты
к дореформенной
эпохе. Урон был
нанесен в другом:
университетам
были ограни­чены
ассигнования.
Темпы развития
университетского
образования
и научных
исследований
снизились, что
имело отрицательные
послед­ствия
для научного
прогресса в
масштабах всей
страны.



Реакция
затронула и
школы.
5 июля
1887 г. был
издан печаль­но
известный
циркуляр, часто
именуемый
циркуляром
о «кухарки­ных
детях». В нем
рекомендовалось
ограничить
поступление
в гим­назии
и прогимназии
«детей кучеров,
лакеев, поваров,
прачек, мел­ких
лавочников
и тому подобных
людей, детей
коих, за исключением
разве одаренных
необыкновенными
способностями,
вовсе не следует
выводить из
среды, к коей
они принадлежат».
Одновременно
уси­ливалось
влияние церкви
на начальную
школу. Реакция
и упро­щенный
подход к вопросам
образования
содействовали
падению престижа
самодержавия
в различных
слоях общества.



Насаждая
реакционные
порядки, царизм
прикрывал свои
дейст­вия
лозунгами
народности.
Велась фальшивая
игра в «народного
царя». Своим
внешним видом
сам Александр
III подлаживался
под облик
простолюдина.
За всем этим
скрывалась
подлинная
сущ­ность
самодержавия,
стремившегося
пресечь в народе
любые
воль­нолюбивые
мысли. Публичному
забвению предавались
даже рефор­мы
предшествующего
царствования.
По указанию
Александра
III было
запрещено
празднование
25-летия отмены
крепостного
права, а в печати
не допускалось
даже упоминание
об этом событии.
При­крываясь
словами о защите
русского народа,
царизм придерживался
откровенно
националистического
курса, культивировал
шо­винистические
настроения
в мелкобуржуазной
среде. Ряд
нацио­нальных
меньшинств
подвергались
насильственной
христианизации.
В условиях
глубоких социальных
и политических
противоречий
насаждение
национальной
розни и преследование
демократической
культуры приобретали
характер карательных
действий против
ре­волюционного
движения.


Заключение


Совет
министров
собрался только
8 марта.
Председательствовал
новый император
Александр
III. Многим
казалось, что
раз покойный
император
одобрил доклад
Лорис-Меликова,
то обсуждение
в Совете министров
— простая
формальность.
Но Александр
III сказал,
что «вопрос
не следует
считать предрешенным».
Высказывались
мнения за и
против. Чаши
весов колебались,
пока не взял
слово К. П. Победоносцев,
худой и с виду
невзрачный.



Обер-прокурор
Синода доказывал,
что только
«чистое»
самодержавие,
такое, каким
оно сложилось
при Петре
I и Нико­лае
I, может
противостоять
революции.
Неумелые реформаторы
своими уступками
и полууступками,
реформами и
полуреформами
способны только
расшатать
здание самодержавного
государства.



Когда
Победоносцев
наконец умолк,
Лорис-Меликов
почув­ствовал
себя в отставке.
Александр
III сказал,
что над проектом
надо еще подумать.
Больше к нему
не возвращались.



Тем
временем
Исполнительный
комитет «Народной
воли» почти
полностью был
арестован.
3 апреля
1881 г. были
публично повешены
пятеро народовольцев:
А. И. Желябов,
С. Л. Перовская,
Н. И. Рысаков,
Т. М. Михайлов
и Н. И. Кибальчич
(конструктор
метательных
снарядов).



В этих
событиях
— 1 и
8 марта,
3 апреля
— разрядился
политический
кризис. Вскоре
были разгромлены
военные ячейки
«Народной
воли». Грозная
организация
распалась на
ряд мелких
кружков и групп.



При
Александре
II самодержавие
шло по пути
реформ. Этот
путь
— от
неограниченного
самодержавия
до устойчивого
консти­туционного
режима
— очень
опасен. Преобразовываясь,
само­державное
государство
теряет свою
устойчивость
и становится
очень уязвимо.
Этот путь можно
пройти спокойно
и осмотрительно,
неуклонно
продвигаясь
от реформы к
реформе, следуя
логике их развития
и не останавливаясь
перед теми, к
которым не
лежит душа. Ибо
самое опасное
на этом пути
— остановки.
Страна, следующая
за правительством
по пути реформ,
не может вдруг
остановиться.



Александр
II в
значительной
мере был сам
повинен в
ра­зыгравшейся
драме. К счастью,
бразды правления
перехватила
властная рука
Александра
III. Но
это была рука
консерватора.



Александр
II оставил
по себе добрую
память в народе.
Прошло много
лет, произошло
множество
событий. И когда
(уже в начале
XX
в.) русских крестьян
спрашивали,
кого из исторических
деятелей они
знают, мужики
отвечали, напрягая
память: Стеньку
Разина, Емельку
Пугачева... Петра,
Катерину (Екатерину
II)... Суворова,
Кутузова,
Скобелева...
Александра,
царя-Освободи­теля...

Литература


«Революция
сверху» Н.Эдельман,
М., 1989г.



«Отмена
крепостного
права в России»
П.В.Зайончковский,
М., 1968г.



«История
России конец
XVII
– XIX
в.» В.И.Буганов,
П.Н.Зырянов,
М., 1997г.



«История
СССР. 1861 – 1917г.» ред.
В.В.Артемов,
М., 1989



«Собрание
сочинений
В.И.Ленина»
М., 1975г.



«Экономическое
положение
крестьян в
Европейской
России» А.М.Анфимов,
М., 1984г.



«Внутренняя
политика царизма
с середины
50-х до начала
80-х г.г.» В.Г.Чернуха,
Л., 1987г.


1
«История России
конец XVII –
XIX век»


2
Там же.


3В.И.Лени,
Т. 20 – с. 173


4
«История России
1861-1917г.»


5
«История России
1861-1917г.»


6
В.И.Ленин, Т. 17 –
с. 83


7
«История России
1861-1917г.»


8
Маркс К., Энгельс
Ф. Соч.— Т.
22— С. 40


9
А. И. Левшин.
Достопамятные
минуты в моей
жизни. «Русский
архив», 1885,
кн. 8, стр.
489.


10
Т а м же, стр.
484.


11
«Журналы Секретного
и Главного
комитетов по
крестьянско­му
делу», т. I,
Пг., 1915, стр.
2


12
«Журналы Секретного
и Главного
комитетов по
крестьянско­му
делу», т. I,
Пг., 1915


13
ЦГИА, ф. Секретного
и Главного
комитетов по
крестьянско­му
делу, оп. т.
XV, д. 9, л.
276—325.


14
М. Позен. Бумаги
по крестьянскому
делу. Дрезден,
1864, стр. 27.


15
«Отмена крепостного
прав в России»
П.А.Зайончковский


16
ЦГАОР, ф. III
отделения, оп.
85, д. 22, 1857, л.
77.


17
Там же, л. 83.


18
Дворянство
западных губерний
должно было
оказаться
более податливым
в этом вопросе.
Дело в том, что
в середине
50-х годов было
решено ввести
здесь новые
инвентарные
правила. Поэтому
правительство
рассчитывало,
что дворянство
литовских
губерний,
недовольное
проводимой
инвентарной
реформой, будет
более сго­ворчивым
в вопросе об
отмене крепостного
права.


19
«Отмена крепостного
прав в России»
П.А.Зайончковский


20
ЦГИА, ф. Секретного
и Главного
комитетов по
крестьян­скому
делу, оп. т.
XV, д. 10, л.
95.


21
«Материалы
для истории
упразднения
крепостного
состояния
крестьян в
России в царствование
императора
Александра
II», т. I, стр.
140—141.


22
ЦГИА, ф. Секретного
и Главного
комитетов по
крестьянско­му
делу, оп. т.
XV, д. 10, л.
152.


23
«История России
1861-1917г.»


24
«История России
1861-1917г.»


25
Чернуха В.Г.
«Внутренняя
политика царизма
с середины
50-х до начала
80-х г.г.»


26
«История России
1861-1917г.»


27
«История России
конец XVII –
XIX в».


28
Анфимов А.М.
«Экономическое
положение
крестьян в
Европейской
России»


29
Анфимов А.М.
«Экономическое
положение
крестьян в
Европейской
России»


30
В.И.Ленин, Т.
17.—С. 97.


31
Чернуха В.Г.
«Внутренняя
политика царизма
с середины
50-х до начала
80-х г.г.»


32
«История России
1861-1917г.»


33
В.И.Ленин Т.
20.—С. 165


34
«История России
1861-1917г.»


35
 «История
России 1861-1917г.»


36
«Отмена крепостного
прав в России»
П.А.Зайончковский


37
В.И.Ленин, Т.
5.—С. 35


38
 «История
России 1861-1917г.»


39
«История России
конец XVII –
XIX в»


40
В.И.Ленин, Т.
5.— С. 94


41
В.И.Ленин, Т. 1.—С.
295



- 31
-



Содержание



Введение………………………..…………………………….…………..…………………….1



Глава 1 Отмена
крепостного
права………..…………………………………..……………...2



§1. Экономические
предпосылки
падения крепостного
права…..………………..…….….2



§2. Планы переустройства
России………………………………………………………..…..6



§3. Анализ реформы,
проведенной
правительством………………………………………..11



Глава 2 Реформы
1860 – 1880гг………………………………………………………..…….12



§1. Россия на
пути к гражданскому
обществу………………………………………………12



§2. Земская и
городская
реформы………………………………………………...………….13



§3. Судебная
реформа………………………………………………………………………...14



§4. Военные
реформы………………………………………………………………..….…….15



§5. Финансовые
реформы…………………………………………………………………….16



§6. Реформы в
области
просвещения………………………………………………………..18



§7. Реформы в
печати…………………………………………………………………………20



§8. Незавершенность
реформ…………………………………………………………………21



Глава 3
Контрреформы……………………………………………………………..…………22



§1. Усиление
политической
реакции…………………………………………………….…..22



§2. Сущность
политики
царизма……………………………………………………………..23



§3. Царизм и
самоуправление……………………………………………………………..….25



§4. Карательная
политика
царизма………………………………………………………...…27



Заключение………………………………………………………………………………….…29



Литература……………………………………………………………………………………..31

МУНИЦИПАЛЬНОЕ
ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ
УЧРЕЖДЕНИЕ


«ЦЕНТР
ОБРАЗОВАНИЯ
№12»


Реформы
и контрреформы
в России во
второй половине
XIX
в.: Россия на
пути к гражданскому
обществу.


Реферат
по истории



Ученика
11 «Г» юридического
класса



Рахмонова
Барота.



Учитель
Казарина Л.Ю.


НОВОМОСКОВСК
2000 г.

Сохранить в соц. сетях:
Обсуждение:
comments powered by Disqus

Название реферата: Реформы и контрреформы в России во второй половине 19в. Отмена крепостного права

Слов:12425
Символов:131181
Размер:256.21 Кб.