«Проблемы жестокого обращения в семье и пути их решения»

«Проблемы жестокого обращения в семье и пути их решения»

Содержание:

Введение............................................................................................................. 3

Глава 1 Насилие в семье как проявление кризиса в обществе........................ 6

1.1. Насилие как социальная проблема.................................................. 6

1.2. Виды и формы насилия.................................................................... 15

1.3 Правовые аспекты решения проблем насилия в семье.................... 26

Глава 2 Социально-психологическая работа с людьми, пережившими семейное насилие .............................................................................................................. 36

2.1. Кризисные центры для женщин в российских регионах................ 36

2.2. Психо-медико-социальные центры: профилактика жестокого обращения с детьми в семье.................................................................................................... 57

2.3. Проблемы насилия в семьях Москвы и пути их решения.............. 65

Заключение........................................................................................................ 77

Список литературы........................................................................................... 79

Введение

Проблема насилия в современном мире -- это одна из проблем, решением которых озабочено все мировое сообщество. Конец второго тысячелетия с одной стороны стал периодом гуманизации всех сфер жизнедеятельности общества, с другой же – засвидетельствовал множество фактов насилия людей над себе подобными, фактов жестокости, достойной разве что средневековья в расхожих представлениях о нем.

Феномен насилия (а именно так можно обозначить данное явление) непонятен на первый взгляд как раз потому, что ХХ век стал веком, провозгласившим гуманное отношение к психически больным, военнопленным и даже к преступникам, не говоря уже о законопослушных членах общества. Как совместить с этим возрастающее количество проявлений жестокости по отношению к самым близким людям?

Исследованием данной проблемы занимаются психология, социология, криминология и другие гуманитарные науки, но ответ на вопросы, которые ставит сама жизнь, не может быть дан однозначно и в рамках какой либо одной научной дисциплины.

Актуальность проблемы, исследуемой в данной работе обусловлена прежде всего ее практической значимостью, поскольку борьба с любыми проявлениями насилия над личностью является одной из непосредственных задач государства, стремящегося к тому, чтобы называться правовым и социальным. Между тем, проблема семейного насилия остается разделенной на аспекты теории и практики: теоретики (социологи, психологи, психиатры, педагоги и криминологи, правда, в значительной части зарубежные) вырабатывают новейшие рекомендации на научной основе, а школа, милиция и общественные центры помощи семье работают по давно «обкатанным» методикам, часто не имея даже представления о научных новинках в этой области.

Особенно серьезно эта проблема выглядит в отношении милиции и школьных педагогов. Именно учителям и сотрудникам милиции приходится по большей части сталкиваться с проявлениями семейного насилия. И именно они менее всего подготовлены в части теории борьбы с ним.

Причин тому много, от отсутствия надлежащей подготовки специалистов до отношения к этим профессиям в обществе, как к непрестижным. Но в нашу задачу входит не столько перечень и анализ этих причин, сколько анализ причин семейного насилия и способов борьбы с ним, опирающихся на теоретические рекомендации ученых и реально применимые на практике.

Актуальность данной работы тем выше, что основное внимание мы уделяем проблеме семейного насилия в отношении не только детей, но прежде всего женщин. Этому аспекту в отечественной теории и практике уделяется непозволительно мало внимания. Как жертвы семейного насилия российскими специалистами рассматриваются в основном дети, но и защита женщин, на наш взгляд имеет не меньшее значение.

Таким образом, в качестве объекта данного исследования нами выбрана проблема семейного насилия в отношении женщин и детей. Эту проблему мы рассматриваем в социальном, психологическом и правовом аспектах.

Целью нашего исследования является анализ причин насилия как социального явления и выявление факторов, способствующих увеличению или уменьшению его проявлений, а также характеристика средств, применяемых для борьбы с этим явлением.

Указанная цель определила следующие задачи работы:

- охарактеризовать насилие в различных его видах и формах как социальную проблему

- проанализировать правовые аспекты данной проблемы

- охарактеризовать методы, применяемые для оказания социально-психологической помощи жертвам семейного насилия, в том числе на примере конкретного региона (г. Москва)

В качестве теоретических источников нами были использованы работы отечественных и зарубежных психологов, юристов, криминологов и медиков, таких как А.И. Долгова, А.М. Нечаева, А.В. Петровский, Т.Я. Сафонова, В.Фокс, А. Ребер и др.

Иллюстрирующие примеры были взяты из судебной практики Москвы, а также из материалов некоторых средств массовой информации.

ГЛАВА 1. НАСИЛИЕ В СЕМЬЕ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ КРИЗИСА В ОБЩЕСТВЕ

1.1. Насилие как социальная проблема

Проблемы семейного насилия есть отражение общественных проблем, тех негативных процессов, что протекают в современном обществе, процессов, обусловленных множеством факторов: от экономических и социально-психологических до политических и экологических.

Общая гуманизация сфер жизнедеятельности современного общества, о которой упоминалось во введении, произошла в основном в юридическом плане. Безусловно, на фоне истории человеческого общества с бесчисленными войнами, казнями, массовыми репрессиями, произволом и т.п., юридический запрет жестокости (пыток, публичных казней, унизительных и калечащих наказаний) есть огромное достижение. Однако проблема жестокости не есть только правовая проблема, и соответственно, она не может быть решена только правовыми средствами.

ХХ век знаменовал собою в числе прочих изменений в человеческом обществе еще и максимальное раскрепощение индивида. Но свобода является не только и даже не столько юридической или экономической категорией, но в первую очередь, на наш взгляд проблемой психологической, а следовательно, и социальной.

Можно дать человеку юридическую свободу, это, несомненно, приведет к общественному прогрессу, тем более, если будет сочетаться со свободой экономической. Но гораздо сложнее научить этой свободой пользоваться в повседневной жизни.

Полная (абсолютная) свобода невозможна, это сделало бы каждого индивида полностью свободным от обязательств любого рода, а это, разумеется, несовместимо ни с какими формами общественной жизни. Ограничения же, которые вынужденно должны быть наложены на индивида и окружающих его, не всегда воспринимаются адекватно как самим индивидом, так и его окружением, состоящем, в сущности, из ему подобных.

Осознание индивидом личной свободы может привести к последствиям, не всегда точно прогнозируемым. Многое зависит от того, что понимает индивид под личной свободой и готов ли он предоставить ту же меру свободы другим.

Если же свобода ассоциируется со вседозволенностью, это может стать негативным фактором, провоцирующим асоциальные установки личности. Но если личная свобода вообще не осознается индивидом как ценность, то естественно, трудно ожидать, что он будет уважать личную свободу других.

Такой человек чаще, чем другие будет склонен решать свои проблемы с помощью насилия.

«Преступление и насилие – часть современной культуры <…> Преступление и насилие лежат в сопредельных областях жизни организованного общества, определяющего границы конформного поведения и виды поведения, к которым оно нетерпимо» -- писал американский криминолог В.Фокс[1]
.

Проявления насилия, в том числе семейного, считаются преступными во всех случаях, за исключением насилия, применяемого по отношению к самому преступнику, но и в этом случае, оно ограничивается рамками закона.

Но криминологическая практика свидетельствует о том, что насилие как общественное явление имеет тенденцию если не к росту, то по меньшей мере, к сохранению на прежнем уровне. Так в 1999 г. по сравнению с 1986 г. число насильственных преступлений против личности (ее жизни, здоровья, свободы, половой неприкосновенности) выросло почти в 3 раза.[2]
За истекшие годы положение практически не изменилось.[3]

Мы можем констатировать и такой факт, что жестокость, исключенная законодательным образом из общественной сферы (из официальных мер наказания) осталась во взаимоотношениях людей в сфере личной жизни, т.е. прежде всего в семье. Широко известно, что большинство убийств, совершаемых в настоящее время, относится к так называемым «бытовым», т.е к убийствам близких родственников, членов семьи. Кроме таких крайностей, значительное количество проявлений семейного насилия имеет следствием нанесение вреда здоровью, в том числе психическому.

Причины этого явления, как уже говорилось, весьма разнообразны. Даже экологическое неблагополучие нельзя оставить без внимания, поскольку неблагоприятная окружающая среда тоже влияет на физическое и психическое здоровье человека, а состояние здоровья, в свою очередь на его поведение. И хотя экологические факторы не являются непосредственной причиной проявлений насилия, но определенную роль, пусть опосредованно, играют и они.

В России в последние годы принято искать везде и всюду экономические предпосылки и причины любого социального явления. Разумеется, такие причины, как проживание многих семей за чертой бедности, низкую заработную плату, безработицу и страх потерять даже низкооплачиваемую работу и пр. нельзя сбрасывать со счетов. Тяжелое материальное положение негативно влияет на нервную систему человека и его эмоциональную сферу, а выход отрицательным эмоциям очень часто дается в насилии.

Но сводить все только к материальным факторам нельзя. Во-первых, по сравнению в 90-ми годами прошедшего века, материальное положение большинства людей улучшилось, хотя еще и не достигло того уровня, который может считаться нормальным. Во-вторых, проявления семейного насилия нередки и в материально благополучных семьях. Они же составляют серьезную проблему для развитых стран зарубежья: США, Великобритании, Германии и др.

Но бесспорно, что годы реформ в России не прошли бесследно и в плане негативного воздействия на многие социальные институты. Общая нестабильность стала источником постоянного раздражения, которое усугублялось ломкой общественных отношений практически во всех сферах жизни и практически полной перестройкой аксиологической системы, как н официальном уровне, так и в быту. Эта перестройка как раз слабее всего сказалась на отношении к женщине, (мы вернемся к этому ниже), но в остальных вопросах она перевернула жизненные представления большинства.

После жестких идеологических установок возможность выбора собственного мнения застала многих врасплох. Раскрепощение обернулось хаосом. Вчерашние запреты стали нормой поведения. Такие психологические встряски на макро- и микро-уровне не могли пройти быстро и без негативных последствий, и не прошли. Всплеск преступности 90-х годов, в том числе насильственной преступности, был детерминирован не только экономической ситуацией в стране, развалом и хаосом производства, но и психологической напряженностью.

Но если бы только нестабильность экономики и переоценка ценностей на общественном уровне были причинами увеличения числа проявлений семейного насилия, то обстановка в сегодняшней России должна была бы способствовать их уменьшению, чего не происходит[4]
.

Широко распространено мнение, что люди, допускающие насилие в отношении своих близких являются психически нездоровыми. Изучение медиками и психологами особенностей родителей, которые жестоко обращались со своими детьми, показало, что среди них действительно чаще, чем в общей популяции, встречаются психические заболевания. «У них имеется ряд психологических, поведенческих или личностных особенностей: импульсивность, низкая самооценка, незрелость, склонность к диктату и агрессии, зависимость, отгороженность от семьи и друзей, многие испытывали супружеские проблемы».[5]

Однако жестокость в обращении с детьми представляет собою гораздо более сложное явление, нежели следствие патологии отдельной личности. При этом следует заметить, что в нашей стране практически не ведется изучение проблемы семейного насилия в отношении женщин, специалисты ограничиваются, как правило, проблемами жестокого обращения с детьми. Это, безусловно, одна из серьезнейших и важнейших проблем современного общества, но она не должна заслонять проблемы смежных областей.

Если в определенной степени изучена проблема семейного насилия в отношении детей: выявлены и проанализированы причины, выработаны отдельные психолого-педагогические рекомендации по профилактике и реабилитационной работе, созданы некоторые (хотя и недостаточные) правовые предпосылки для решения этой проблемы, то защита женщин от проявлений семейного насилия находится в эмбриональном состоянии.

Собственно, в сущности, нет даже официального признания существования подобной проблемы. Для этого потребовалось бы признать достаточную массовость явления, а также необходимость защищать именно женщин. Эта проблема только начинает осознаваться на уровне общества. Довести ее в полной мере до сведения государства еще предстоит.

К сожалению, в нашей стране сложилась такая практика, что понятие защиты субъекта (личности) мы ассоциируем прежде всего с правовой защитой. Но учитывая юридическое равноправие женщин, не приходится говорить о том, что им гарантированы особые формы этой защиты.

К тому же у правовой защиты есть и известные недостатки, обусловленные самой ее природой: многочисленные требования к формальностям, малая гибкость, медленное реагирование на проблему.

Если даже мы сию минуту признаем женщину особым субъектом российского права и захотим выработать нормативные акты, обеспечивающие ей повышенную защиту, на это уйдут годы. А конкретные личности в немалом числе нуждаются в этом уже сейчас.

Система социальной защиты в нашей стране также не рассчитана на защиту женщины. Управления социальной защиты населения занимаются в основном проблемами материальной помощи, причем в категории лиц, могущих на эту помощь рассчитывать, женщина попадает, только став многодетной матерью или матерью-одиночкой. Общественные центры помощи семье оказывают психологическую и медицинскую помощь, но они также ориентируются по большей части на защиту детей.

Общей проблемой для государственных и общественных служб этой сферы является слабость материальной базы, из-за чего трудно рассчитывать на действительно эффективную помощь: требуется оплачивать труд специалистов и т.п.

Кризисных центров, оказывающих помощь женщинам, пострадавшим от семейного насилия, в России очень мало. Мы вернемся к этой проблеме в соответствующем параграфе данной работы.

Тем не менее, теоретические разработки по борьбе с семейным насилием в отношении женщин, по большей части зарубежные, но и отечественные, существуют, хотя и в явно недостаточном количестве, и тем более, редко они воплощаются в жизнь. Следует также заметить, что зарубежные методики такого рода не всегда эффективны в России, поскольку слишком заметно различие в менталитете и установках общественного мнения.

Любой вид насилия, в том числе насилия семейного, является в конечном итоге, примером искаженных взаимоотношений между людьми.

Ученые, исследовавшие проблемы жестокого обращения с детьми, и практики, работавшие с пострадавшими и их семьями, обратили внимание на то, что семейное насилие имеет тенденцию воспроизводиться из поколения в поколение. Примерно, 25% людей, которые подвергались жестокому обращению в детстве, сами, будучи родителями, допускали насилие по отношению к собственным детям[6]
.

Согласно психоаналитической теории, поведение родителей по отношению к своим детям в значительной степени отражает тот опыт отношений, которые они пережили и усвоили во время своего детства. Примерно то же самое можно сказать и о супружестве[7]
.

Отношения между супругами во многом экстраполированы с отношений между их родителями. Иногда муж и жена являются носителями абсолютно разных установок, определяющих их роль в семье, это происходит, если они воспитывались в семьях с противоположными взглядами. Противоречия эти могут сгладиться, а могут послужить источниками конфликтов, приводящих в итоге к разводу.

Но есть один интересный, на наш взгляд психологический момент. Обычно считается, что именно противоречащие ролевые установки мужа и жены, унаследованные ими в родительских семьях, служат источниками конфликтов, губящих семью. Из чего логически вытекает, что счастливым и прочным будет брак, где подобные установки совпадают.

Однако простого совпадения мало. Случаи семейного насилия над женщинами, если не принимать во внимание те, что обусловлены патологиями психики или алкоголизмом (наркоманией), чаще происходят в семьях, где «совпадают» следующие установки: мужчина – глава семьи, в своих поступках он руководствуется только своими желаниями и никому не дает отчета. Женщина должна безоговорочно подчиняться, идеально вести хозяйство и заботиться о своем «повелителе».

Если подобные установки совпадают у обоих супругов, то каждый из них воспринимает как должное хотя бы психологическое насилие над женщиной, обращаясь за помощью только в крайних случаях насилия физического, доходящего до масштабов преступного, т.е. преследуемого в уголовном порядке.

На то есть свои социальные причины, порожденные особенностями именно российского менталитета.

В прошлом, мужчина (и не только в России) претендовал на роль полного хозяина в своем доме по причинам экономико-правового характера. Он являлся «кормильцем», он же был субъектом права. Рычаги экономические и юридические были полностью в его руках.

Женщина являлась либо женой, либо дочерью, либо незамужней родственницей, имеющей тем меньше прав, чем меньше было ее финансовое состояние, которым она обычно все равно не могла распорядиться без опекуна. «Только отец имел права власти, а мать была во власти мужа наравне с детьми».[8]

В настоящее время такое отношение к женщине является чисто психологическим пережитком. Совершеннолетняя незамужняя женщина может быть независимой от власти родителей или иных опекунов, может распоряжаться собой в полной мере. Для того чтобы социализироваться в обществе ей не требуется юридически быть чьей-то
женой или дочерью, поскольку она есть субъект права. Конечно, у нее существует определенная потребность в семейном очаге, но она уже не абсолютизирована. Женщина может реализовать себя как личность и вне семьи. К этому нет препятствий юридических или экономических, как в прошлом, однако есть причины социально-психологические.

До сих пор в сознании среднестатистического российского обывателя (независимо от его пола) укоренено убеждение, что женщина может реализовать себя полностью только в семье, а одинокая (т.е. незамужняя) женщина есть существо ущербное.

Это не стоило бы упоминания в данной работе, если бы не приводило к огромному числу случаев семейного насилия над женами, которые, тем не менее, боятся потерять мужа, а поэтому не обращаются ни в милицию, ни в службы социально-психологической помощи.

Еще страшнее, что аналогичным образом иногда складывается ситуация с насилием в отношении детей. Дети, лишенные родительского надзора и родительской заботы, а также дети, которые воспитываются в семьях с активной асоциальной или антисоциальной установкой, представляют собою во многих случаях криминогенный либо виктимогенный контингент.

В учебном пособии «Криминология», написанным авторским коллективом под редакцией А.И. Долговой приводятся следующие цифры:

Численность сирот и детей, оставшихся без попечения родителей в конце ХХ столетия в России превысила 600 тыс. человек. При этом ежегодно жертвами семейного насилия становятся ежегодно более 2 млн. детей[9]
. При этом удельный вес несовершеннолетних преступников в общем числе составлял по данным 1999 г. 10, 7%, а число привлеченных к административной ответственности подростков составило более 700 тыс. человек и еще почти 90 тыс. несовершеннолетних не привлекались к ответственности за совершение общественно опасных деяний по причине недостижения возраста уголовной ответственности[10]
.

При этом необходимо иметь в виду еще и уровень латентных деяний, а также возможность занижения официальной статистики, которая иногда имеет место.

Подобная картина отчасти сложилась вследствие того, что правовое преследование нарушителей семейных прав оставляет желать лучшего. Случаи семейного насилия становятся предметом судебного и даже административного разбирательства гораздо реже, чем следует.

Проблема формально-правового характера заключается в том, что подобные правонарушения часто преследуются в порядке частного обвинения, поэтому не доходят до сведения правоохранительных органов, куда потерпевшие просто не обращаются за защитой, а обратившись часто забирают заявления и отказываются от юридического преследования виновного. Из-за этого же высока латентность такого рода правонарушений.

Данная картина наблюдается не только в тех случаях, когда жертвой насилия становится взрослая женщина, но и тогда, когда речь идет о нарушении прав и интересов детей одним из родителей (обычно – отцом).

Общественное мнение в принципе исповедует правило «лучше плохой отец, чем никакой», поэтому отцы, которые жестоко обращаются с детьми, несут ответственность за это, как правило, только по представлению школы, органов опеки и попечительства и т.п., хотя можно предположить, что в первую очередь за детей должна вступиться мать.

Таким образом, данная проблема не может быть решена исключительно правовыми методами, так же, как не является панацеей и экономическая стабильность. Только уважение к личности, привитое с детства, может сыграть здесь решающую роль, все остальные меры носят вспомогательный характер.

1.2.Виды и формы насилия

«Насилие – насильственное нападение на человека. Обычно употребляется в отношении физических нападений, но фразы, подобные таким как «вербальное нападение» и «психологическое нападение» встречаются все чаще».[11]

Это говорит о том, что виды и формы насилия достаточно разнообразны, но трудно было бы сказать, какие из них более, а какие менее опасны. В данном вопросе следует исходить из последствий насилия, которые во многом определяются конкретной ситуаций, в которой происходит акт насилия, а так же личностью насильника и жертвы.

В рамках данного исследования мы должны придерживаться вопросов, связанных с насилием внутри семьи, поэтому любое насилие, в какой бы то ни было форме, может рассматриваться нами как априори неправомерное. Насилием нельзя считать правомерные запреты как проявление родительской власти, если эти запреты продиктованы педагогической необходимостью.

Вообще, следует заметить, что само представление о насилии, в том числе о насилии в семье, как о негативном явлении, обязано тому, что общество в целом ориентировано на защиту интересов слабого, и на осуждение насилия как такового. Несколько веков назад убийство мужем жены, например, в случае измены, а также отцом детей за неповиновение родительской воле не рассматривалось обществом как преступление: глава семьи был волен казнить и миловать домочадцев по своему усмотрению.

Женщина и несовершеннолетние дети должны были стать субъектами, а не объектами права, чтобы получить возможность распоряжаться собой, хотя бы в определенной степени. Но в свою очередь, прежде чем возник вопрос о юридическом равноправии женщин, общество должно было «дорасти» до мысли о необходимости этого равенства.

Русский юрист И.А. Покровский в свое время писал: «…в истории семейственных отношений мы видим, что эти отношения совершили огромный принципиальный путь. Пусть путь этот еще не закончен, но общее направление его несомненно: конечной целью его является всестороннее освобождение личности – освобождение личности жены от власти мужа, личности детей от эгоистической власти родителей, личности супругов от власти государства. Нынешняя семья резко отличается от семьи старой, патриархальной: если в то время семья была крепким юридическим единством, спаянным абсолютной властью домовладыки, то теперь она только союз самостоятельных лиц <…> Такое перестроение семьи производит впечатление ее кризиса, и часты жалобы на разложение семьи, на гибельное влияние индивидуализма. Но возврат к прошлому невозможен, и всякое усиление принудительного элемента в семейных отношениях приведет только к еще большему их извращению. Если семья действительно переживает кризис, то здоровый выход из этого кризиса она найдет только в полном осуществлении тех новых начал, которые диктуются современным правосознанием»[12]

Несмотря на то, что эти строки были написаны около ста лет назад, они не утратили своей актуальности, что свидетельствует не только о таланте Покровского, но и об определенных застойных моментах в общественном сознании. Преодоление их, видимо, займет еще немало времени, но это необходимо. Если не будут продолжаться определенные процессы эмансипации, (поскольку формально-юридическая эмансипация не означает моментальных качественных изменений в жизни общества), то будут усиливаться тенденции подавления личности, прежде всего объективно более уязвимой. А женщины и дети в силу особенностей эмоциональной сферы относятся именно к таким субъектам.

Некоторая консервативность общественного мнения в России обусловила еще одну особенность изучаемой нами проблемы: довольно значительная часть россиян не осознает как насилие проявления «вербального нападения», придает мало значения психическому насилию, не отождествляя эти действия с подавлением личности, признавая за насилие только причинение физического вреда.[13]

Между тем, не только зарубежное, но и российское право предусматривает существование такой формы насилия как психическое, хотя у нас, в отличие от зарубежного права не сформулировано на законодательном уровне понятие «моральная жестокость»[14]

Однако специалисты-психологи различают четыре вида жестокого обращения: физическое, сексуальное, психологическое (эмоциональное) и пренебрежение основными нуждами[15]
. Если последний вид традиционно относится к проявлению жестокости в отношении детей, то остальные касаются и детей и женщин.

Пренебрежение основными нуждами считается моральной жестокостью.[16]
Однако, на наш взгляд, последнее понятие несколько шире, оно может включать в себя и проявления психологического (эмоционального) насилия.

При этом, как уже было отмечено, законодательно закреплены только понятия физического и сексуального насилия в описании объективной стороны соответствующих составов преступления в УК.

Кроме того, эти же понятия раскрываются в трудах психологов. Так под физическим насилием понимается преднамеренное нанесение физических повреждений, в результате чего у потерпевшего возникают физические иили психические расстройства, либо летальный исход. Физическое насилие может быть однократным или хроническим.[17]

В России по данным психологов к физическим наказаниям для детей лояльно относятся даже некоторые специалисты педагоги и врачи.[18]
Примерно то же можно сказать в отношении применения физической силы к женщинам. Обычно это оправдывается поговоркой «бьет, значит, любит».

Практически все родители, допускающие физическое насилие по отношению к детям, сами подвергались в детстве такому же воздействию. Они отождествляют себя с насильником и с идеей о том. что такое наказание является единственной эффективной воспитательной мерой. Обычный аргумент таких родителей: «Меня тоже в детстве били, и я очень благодарен своим родителям, что они сделали из меня человека».

В отношении физического насилия применяемого в семье к женщине также можно констатировать, что подобное поведение детерминировано установками, вынесенными из родительского дома. Если в родительской семье поднимали руку на женщину, то во многих случаях такой образ действий переносится в собственную семью. Причем женщина, мать которой подвергалась подобному насилию, может воспринимать такое поведение мужа как должное, а отчасти даже провоцировать его.

Так Н. изменяла мужу, не особенно пытаясь скрыть это. Когда муж узнавал об очередном факте измены, он избивал Н. Она жаловалась соседям, участковому, писала заявления в милицию, чтобы на следующий день забрать их. В кризисные центры за психологической помощью не обращалась, несмотря на то, что получала такие предложения.

В очередной раз Н. была избита так, что попала в больницу. Действия ее мужа были квалифицированы как причинение средней тяжести вреда здоровью, поэтому дело перешло из частного обвинения в публичное, где дело не могло прекратиться за примирением сторон. На суде Н. тем не менее говорила, что претензий к мужу не имеет и просила суд не назначать ему наказание, связанное с лишением свободы.

Психических отклонений у Н. не нашли. Причина подобно поведения состояла в том, что она была убеждена: единственный способ проявления чувств мужчины это ревность, проявляющаяся в нанесении побоев. Эту ревность она и стремилась вызвать. Подобный сценарий был унаследован Н. от родительской семьи, где по ее словам, отношения строились сходным образом.

Своего рода катализатором поведения Н. была еще ее склонность к употреблению алкоголя, хотя и не доходящая до степени алкоголизма[19]
.

Особенности индивидов, допускающих физическое насилие в семье можно свести к следующим характеристикам:

- большинство в детстве сами подвергались физическому насилию или были свидетелями применения такого насилия к матери

- низкая самооценка

- импульсивность

- враждебность

- затруднения в распознавании собственных потребностей и

потребностей членов семьи

- в стрессовой ситуации думают прежде всего о себе

- ожидают от ребенка «взрослого» поведения

- предъявляют к ребенку и другим членам семьи завышенные

требования

- воспринимают ребенка как воплощение собственных несбывшихся

чаяний.

Сексуальное насилие по отношению к детям может определяться не только понятием «насильственный половой акт», но и понятием «развращение», т.е. вовлечение ребенка с его согласия или без такового в прямые или непрямые акты сексуального характера со взрослым с целью получения последним сексуального удовлетворения.

В обществе существуют мифы, «объясняющие» причины насилия в отношении детей, особенно, если речь идет о насилии сексуальном. Об одном из этих мифов мы уже упоминали: насильники – люди, страдающие психическими заболеваниями. На самом деле, в большинстве случаев, это нормальные люди, имеющие психологические особенности, часто связанные с тем, что они сами в детстве подвергались сексуальному насилию или пережили другой вид жестокого обращения.

«Жертвой изнасилования может быть любая женщина – молодая и старая, красивая и уродливая – и поскольку каждый понимает, что «дешевле» уплатить проститутке, чем сидеть в тюрьме, приходится прийти к выводу, что изнасилование представляет собою несексуальное использование секса, выражающее агрессивность и злобу, порожденные объективной невозможностью проявить себя мужчиной социально одобряемым способом»[20]

Побудительными мотивами сексуального насилия в семье чаще всего выступают чувство эмоционального комфорта, которое насильник испытывает, «побеждая» свою жертву и неспособность по различным причинам или отсутствие возможности удовлетворять свои сексуальные потребности вне семьи.

Разумеется, даже при наличии этих мотивов у потенциального насильника имеются социальные и нравственные барьеры, препятствующие осуществлению контактов с детьми и вообще насильственному сексу. И тогда вступает следующий фактор: внешние и внутренние обстоятельства, снимающие этот запрет. К их числу относятся употребление алкоголя, наркотиков, наличие у насильника психических заболеваний. Сюда же относится отсутствие присмотра за ребенком.

Для семей, где происходит сексуальное насилие детей характерны

- патриархально-авторитарный уклад семьи;

- использование физического насилия (телесных наказаний);

- конфликтные отношения между родителями, включая проблему интимных отношений между ними;

- частая смена сексуальных партнеров родителя (отчимов, мачех);

- чрезмерная занятость второго родителя на работе или иные обстоятельства, мешающие ему осуществлять надлежащий надзор за ребенком.

Сексуальное насилие, особенно в отношении детей, включает широкий спектр действий, которые можно определить как сексуальное злоупотребление. Но если для решения вопроса о сексуальном насилии в отношении ребенка не имеет значения его согласие на сексуальные действия, поскольку ребенок находится в зависимом от взрослого положении и не может понимать значения таких действий и давать им оценку, то в случаях сексуального насилия над совершеннолетней женщиной, приходится иногда с трудом определять, имело ли место насилие.

Сексуальное насилие может иметь место и внутри и вне семьи. Согласно данным ПСМЦ «ОЗОН» г. Москвы, частота внутрисемейного и внесемейного сексуального насилия над детьми относится примерно как 1:1[21]
. В отношении женщин такая статистика просто не ведется, впрочем, очевидно, что внесемейное сексуальное насилие здесь превалирует, но остаются, как правило, латентными случаи внутрисемейного[22]
.

Психологическое насилие сопровождает все другие формы насилия, однако в конце 70-х – начале 80-х гг. прошлого века его выделили в самостоятельную форму, поскольку, как показали наблюдения, последствия психологического (эмоционального) насилия могут быть еще более пагубны и разрушительны, чем при других его формах[23]
.

Под психологическим (эмоциональным) насилием понимается однократное или хроническое психическое воздействие, враждебное или безразличное отношение, вызывающее у объекта насилия нарушение самооценки, утрату веры в себя, затрудняет социализацию и развитие ребенка.

Существует множество проявлений психического или эмоционального насилия, которые можно объединить в пять основных форм:

1.Игнорирование.

- лишение необходимой эмоциональной стимуляции и эмпатии;

- пренебрежение потребностью в общении;

- отсутствие проявлений привязанности.

2. Отвержение.

- предъявление чрезмерных ( заведомо невыполнимых) требований;

- открытое неприятие, постоянные критические сравнения;

- публичные унижения.

3. Угрозы, терроризирование.

- угроза избиения;

- бранные слова;

- унизительные наказания.

4. Изолирование.

- установление ограничений на контакты с другими людьми;

- запрет или ограничение на выход из дома.

5. Развращение.

- побуждение к антисоциальному поведению (вовлечение в проституцию, бродяжничество);

- вовлечение в употребление алкоголя (наркотиков);

- поощрение саморазрушающего поведения.

Семьи, где происходит психологическое насилие, практикуют авторитарный деспотичный тип взаимоотношений. Это могут быть семьи, в которых наряду с экономическими проблемами нарушен психологический климат. Среди таких семей часто встречаются злоупотребление алкоголем, наркомания, нарушения психики у одного или обоих супругов.

В доктрине семейного права разбирается понятие моральной жестокости, но в основном по отношению к детям, поскольку речь в таком случае идет об основании для лишения родительских прав.[24]

Возможно, проблема заключается в том, что в условиях юридического равноправия женщины в семейном и гражданском праве наше общество, как и законодатель, и правоприменитель пытается отождествить понятие юридического равноправия с фактическим равенством женщины и мужчины во всех сферах жизнедеятельности общества, несмотря на то, что такому «равенству» противоречат физиология и психология.

В отличие от зарубежного семейного и гражданского права, отечественная юридическая теория и практика не предусматривает исчерпывающего перечня оснований для развода.[25]
С одной стороны, это означает более свободный подход к правовой охране семейных отношений и позволяет точнее учитывать специфику каждой ситуации.

С другой стороны, в зарубежной теории и судебной практике обязательно присутствует и раскрывается понятие «моральной жестокости» по отношению к женщине (т.к. супруг обычно считается юридическим главой семьи и, следовательно, более значимым субъектом, но вследствие этого же, он наделяется и повышенной ответственностью за семью, в том числе и за жену)[26]
.

Моральная жестокость, т.е. психологическое насилие, является одним из поводов для развода по инициативе супруги, но по вине мужа. В результате чего женщина может рассчитывать на алименты, причем не только для детей, но и для себя. Сумма алиментов должна позволить ей не работать, если она не работала в период брака.

Выражаться моральная жестокость может в различных формах: словесные оскорбления, отказ в исполнении супружеского долга и т.п. Возможно, нецелесообразно включать в Семейный кодекс РФ исчерпывающий перечень причин к разводу, но некоторые заимствования из зарубежного семейного права стоило бы сделать.

Пренебрежение основными нуждами детей также является проявлением жестокости, и подобные факты даже могут послужить основанием для возбуждения дела о лишении родительских прав, хотя иск о лишении может быть и отклонен после судебного разбирательства и исследования обстоятельств дела.

Так в результате рассмотрения дела о лишении родительских прав супругов Н. в отношении троих несовершеннолетних детей на основании того, что ответчики детьми не интересуются, уходя на работу бросают их в грязной, холодной квартире, где отсутствует необходимая мебель и не работает сантехника, а также не оставляют им продуктов питания, в результате чего дети голодают и часто болеют, суд пришел к выводу, что в данном случае все-таки можно ограничиться предупреждением, поскольку супруги Н. в ходе заседания пообещали уделять детям больше внимания и привести квартиру в состояние, пригодное для проживания[27]
.

Существуют также ситуации, где родители имеют неверное представление о нуждах ребенка. Часто это объясняется наличием у них психических заболеваний.

Так Т.Я. Сафонова приводит следующий пример из своей практики:

«… психически больные родители имели идею-фикс – создание экологически чистой среды для воспитания ребенка. С этой целью они держали младенца в условиях первобытности: он лежал на шкуре, где и оправлялся, для закаливания его засовывали в холодильник, он не имел теплой одежды зимой, к нему не допускали медицинский персонал из-за того, что врачи и медсестры пользовались косметикой»[28]

В данном случае злоупотребление родительскими правами имело под собой несколько необычные основания: желание сохранить здоровье ребенка, которое, реализуясь таким способом, едва не привело к его гибели. При этом психическое заболевание родителей не исключало их вменяемости, т.е. подобрать формальное основание для лишения их прав довольно затруднительно.

Представляется, что в таких случаях можно обойтись ограничением родительских прав, но можно ли отобрать ребенка, если нет ни вины родителей, ни достаточно серьезного диагноза для признания их недееспособными? Если нет, то эту проблему следует решать не правовыми мерами, а социально-психологическими. Юридические меры предусматривают, как правило наличие вины субъекта, а именно этот элемент состава правонарушения здесь отсутствует, не считая даже того, что психически больные люди не могут быть субъектами правонарушения, за исключением тех случаев, когда их психическое расстройство не исключает вменяемости.

В рассматриваемом выше случае действия родителей нельзя назвать виновными, хотя они и причиняли вред ребенку. Но подобное поведение родителей как раз диктовалось стремлением позаботиться о здоровье ребенка, но психические отклонения родителей привели на практике к противоположному результату.

Правовые меры здесь если не бессильны, то практически бессмысленны. Такие родители нуждаются в психиатрической и психологической помощи, которую им могли бы оказать в соответствующей социально-медицинской службе.

1.3. Правовые аспекты решения проблем насилия в семье

В РФ защита от жестокого обращения, в том числе внутрисемейного, осуществляется с помощью норм гражданского, семейного и уголовного права. Естественно, что в рамках этих отраслей существенно различаются правовые средства.

В комплексе мер ответственности родителей за ненадлежащее поведение по отношению к детям семейно-правовая ответственность занимает особое место. «Содержание семейной ответственности за ненадлежащее воспитание детей заключается в устранении обязанных лиц от личного воспитания детей, воплощающееся в различных формах, зависящих от основания возникновения правоотношений по воспитанию»[29]
.

Семейно-правовая ответственность применяется за совершение правонарушений, предусмотренных нормами семейного права. Напомним, что в целом юридическая ответственность как таковая характеризуется следующими признаками: реализуется от имени государства, только за виновное деяние, рассматриваемое законом в качестве правонарушения, означает обязанность нарушителя претерпеть неблагоприятные последствия, связанные с его неправомерным поведением, выражает отрицательную оценку поведения нарушителя и преследует помимо карательной цели – превентивную: предупреждение дальнейших правонарушений, как со стороны наказанного лица, так и со стороны других лиц.

Учитывая выше изложенное можно сделать вывод о том, что применение ответственности к нарушителю означает применение государственного принуждения аппаратом, на который возложено обеспечение исполнения обязанности нарушителем. Ответственность возникает не из правомерного факта, а в результате совершенного правонарушения. Юридическая ответственность всегда есть известное воздействие на правонарушителя, выражающееся в наступлении неблагоприятных последствий для него.

Юридическая ответственность имеет как компенсационный характер, выражающийся, например, в восстановлении нарушенного субъективного права, так и карательный (применение к правонарушителю уголовного наказания). Ст. 156 УК РФ предусматривает уголовную ответственность родителей за уклонение от воспитания несовершеннолетних детей, если это сопряжено с жестоким обращением. К сожалению, эта статья используется гораздо реже, чем следует, к тому же суд слишком часто на наш взгляд, в подобных делах пользуется правом назначать наказание ниже низшего предела нормы закона.

Так в Чертановском межмуниципальном суде г. Москвы рассматривалось дело о лишении родительских прав С. в отношении 15-летнего сына, мать которого умерла. В результате рассмотрения дела было решено привлечь С. к уголовной ответственности по ст. 156 УК, т.к. уклонение от воспитания сына было сопряжено в данном случае с жестоким обращением. Проявлениями такого обращения суд признал избиение подростка ремнем, отсутствие заботы отца о его питании и учебе. С. был осужден к 1 году лишения свободы условно. Но приговор не был приведен в исполнение в связи с амнистией[30]
.

Исходя из обстоятельств данного дела, представляется возможным гораздо более обширное применение ст. 156 УК, даже если наказание остается почти символическим. Ужесточение наказания за деяние, предусмотренное данной статьей в соединении с лишением родительских прав, на наш взгляд сыграло бы положительную роль, как в частной, так и особенно в общей превенции. Тогда не было бы необходимости говорить о возможностях рассмотрения дел о семейных правонарушениях исключительно в уголовном процессе, поскольку это предложение по ряду обстоятельств, к сожалению, неприемлемо.

Следует упомянуть о том, что предложение о передаче дел по лишению родительских прав в уголовный процесс высказывалось неоднократно[31]
. Однако такие изменения потребуют и соответствующей корректировки УК РФ, в частности внесения туда статей, устанавливающих уголовную ответственность за семейные правонарушения. Тогда наказание за совершение этих деяний повлечет за собою судимость родителей, лишенных родительских прав.

К тому же, если рассматривать семейное право как самостоятельную отрасль, то с данной точки зрения это предложение не может быть реализовано. У семейного и уголовного права совершенно разные предметы и методы правового регулирования, и если гражданское право близко к семейному по некоторым категориям, то это делает всего лишь возможным рассмотрение споров, вытекающих из семейных правоотношений, но при этом семейное право остается самостоятельной отраслью, а не подотраслью гражданского, как считает М.В. Антокольская,[32]
и уж тем более, не уголовного.

Однако в свете вышеизложенного нелишним представляется ужесточение мер по отношению к лицам, грубо пренебрегающим своим родительским долгом, злоупотребляющим родительскими правами. Существует немного мер, которые в данной области могли бы оказаться неоправданно жесткими. Поэтому, возможно, будет целесообразным, применение к лицам, лишенным родительских прав на основании наличия заболевания алкоголизмом или наркоманией, особенно в хронической стадии, такой меры как принудительное лечение, для этого нужно внести соответствующие изменения в главу 15 УК РФ «Принудительные меры медицинского характера».

Лица, лишенные родительских прав на данном основании могли бы направляться на принудительное лечение автоматически: на основании того, что они были лишены родительских прав ввиду алкоголизма или наркомании. То есть, при вынесении решения о лишении родительских прав, если причиной лишения стало злоупотребление алкоголем или одурманивающими средствами, суд в качестве дополнительной меры назначает принудительное лечение как санкцию.

Тогда лишение родительских прав – мера защиты интересов детей и мера ответственности родителей, которых лишают вытекающих из этих прав преимуществ: получение пособий, льгот, наследование имущества и т.п. Но помимо этого, принудительное лечение от алкоголизма или наркомании будет являться и мерой защиты интересов общества, страдающего от алкоголиков и наркоманов, а в конечном итоге, оно отвечает и интересам самого субъекта, подвергающегося принудительному лечению. Суд может не применять эту меру, если субъект согласен начать лечение добровольно.

В решении можно указывать, что если субъект не начнет добровольное лечение в течение, например, календарного месяца со дня окончания судебного разбирательства, то его направляют в стационар принудительно.

По успешном прошествии курса лечения можно будет в ряде случаев ставить вопрос о восстановлении родительских прав.

Но для этого, необходимо еще либо согласиться с предложением М.В. Антокольской, о передаче дел о лишении родительских прав из гражданского судопроизводства в уголовное, либо внести дополнения в ФЗ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» (п.4 ст. 11, ст. 13). О невозможности принять первое мы уже говорили, поэтому более целесообразным представляется внесение изменений в ФЗ.

Возможно, такие меры послужат и общей и частной превенции злоупотребления родительскими правами. Само по себе лишение этих прав значительной части лиц, страдающих алкоголизмом или наркоманией, полностью безразлично. В связи с чем необходимы какие-то правовые последствия, могущие иметь для таких лиц значение устрашения, если более ничего не может удержать их от правонарушения.

Ст. 69 СК РФ содержит перечень оснований для лишения родительских прав. Одним из этих оснований является жестокое обращение с ребенком, причем понятие «жестокое обращение» включает в себя все проявления насилия, в любом виде и форме, о которых говорилось выше.

То, что перечень оснований для лишения родительских прав, данный в СК, является исчерпывающим, с одной стороны упрощает, а с другой, напротив, усложняет деятельность правоприменителя. Этот перечень включает в себя практически все возможные ситуации, когда лишение родителей прав становится наиболее действенной мерой по защите интересов ребенка.

Но нельзя не обратить внимание на то, что закон обусловливает применение этой меры обязательной виной родителя. Если лишение родительских прав становится следствием правонарушения, то вина автоматически наличествует как элемент состава правонарушения, без которого сам состав отсутствует.

Исходя из этого, необходимо, чтобы в наличии были и остальные элементы состава, включая объективную сторону в виде действия или бездействия виновного. И здесь начинаются специфические для этой сферы правового регулирования сложности. Прежде всего, описание объективной стороны семейного правонарушения не отличается той четкостью, которая характерна, например, для описания составов административного правонарушения или уголовно-наказуемого деяния. Это, конечно, обусловлено в первую очередь спецификой семейных правоотношений, не поддающихся целиком и полностью какому бы то ни было внешнему регулированию, в том числе и правовому.

Но на практике правоприменителю (а перед этим истцу или заявителю) приходится иметь дело с теми или иными действиями родителей, которые надо квалифицировать, как виновно причиняющие вред ребенку, а при этом в ряде случаев требуется доказать наличие причинно-следственной связи между действиями родителя и наступившими вредными последствиями для ребенка.

Иллюстрацией этому может служить следующая ситуация: в августе 2003 г. на контроль уполномоченному по правам ребенка в г. Москве поступила информация о том, что нарушаются права малолетней Григорьевой М.Ю. 1998 г.р., мать, которой, Григорьева С.В. держит девочку на строжайшей диете, в связи с чем у истощенного ребенка началась депрессия и неврозы.

Мать пояснила, что диета назначена ребенку в связи с занятиями художественной гимнастикой, но список запрещенных продуктов составила сама, ссылаясь на рекомендации спортивного врача. Жалобу подал отец девочки, ссылаясь на то, что он по роду работы постоянно находится в командировках, не имеет возможности непосредственно заниматься воспитанием дочери, но требует, чтобы мать лишили родительских прав на основании жестокого обращения с ребенком.[33]

Формально такое основание содержится в соответствующей статье СК, но необходимо определить, действительно ли имеет место жестокое обращение с ребенком, можно ли считать, что С.В. Григорьева морит дочь голодом, как заявляет отец, и подтверждают воспитатели детсада.

Сам по себе факт диеты для ребенка не является проявлением жестокого обращения, независимо оттого, продиктована ли необходимость диеты проблемами со здоровьем или занятиями спортом. Ограничение ребенка в питании не означает, что он голодает. Но определить это можно только на основании медицинского заключения, по результатам обследования, которое должно выявить, получает ли ребенок с диетической пищей необходимый набор веществ, обеспечивающий нормальное развитие и функционирование его организма.

В данном же случае справка об истощении организма была выдана медсестрой детского сада, прочие выводы делались на основании информации полученной от воспитателей. Но этой информации противоречат положительные характеристики Григорьевой с места работы и жительства, свидетельствующие о том, что она заботится о дочери.

Представляется, что в данном случае нет необходимости лишать С.В. Григорьеву родительских прав, поскольку она добросовестно заблуждается относительно вопросов питания ребенка, других же оснований для лишения прав нет. В любом случае вывод о негативном влиянии диеты на организм и о том, что диета стала причиной невроза, должна делать специальная комиссия на основании подробного обследования. Но и после этого целесообразнее ограничиться профилактической беседой с Григорьевой, разъяснив ей ее заблуждения.

И данную беседу, разумеется должны проводить не работники правоохранительных органов, а медики и психологи.

Лишение родительских прав – крайняя мера, направленная прежде всего на защиту ребенка, если возникает необходимость защищать его от родителей. Поэтому применение этой меры должно быть исключительным шагом[34]
.

Что касается насилия в отношении женщин, то правовая защита осуществляется здесь на общих основаниях, как защита от преступного посягательства любого субъекта, безотносительно к тому стал ли он жертвой внутри- или внесемейного насилия. С одной стороны, это облегчает деятельность правоприменителя, но с другой стороны, такой подход не учитывает особенностей ситуации, в которой женщина подвергается насилию внутри семьи.

Особенности эти состоят в том, что деяние субъекта правонарушения в данном случае часто подпадают под статьи закона, относящиеся к так называемому частному обвинению, т.е дела возбуждаются только по заявлению потерпевшего и могут быть прекращены в случае примирения правонарушителя и потерпевшего.

Поскольку в случаях семейного насилия правонарушителем является обычно супруг (сожитель) женщины, то примирение сторон происходит довольно часто. Но всегда ли оно целесообразно? В ряде случаев женщина прекращает судебное преследование своего обидчика не потому, что он искренне раскаялся, а она простила его, а по иным причинам: боязнь людского осуждения («Мужа посадила!»), страх перед слабостью правовых мер («Вернется – еще хуже будет!») и т.п.

Представляется, что здесь бессильны только правовые меры, поскольку необходимо и формировать надлежащим образом общественное мнение, и развивать реабилитационную систему для жертв семейного насилия, и вести соответствующую профилактическую работу.

Человек, ставший супругом или родителем фактически и юридически, далеко не всегда осознает ответственность этого положения в силу самых различных причин. Но все они, так или иначе, сводятся к социальной деформации личности, к ее асоциальным установкам того или иного рода.

Во многих случаях эти установки могут быть следствием воспитания, полученного ими, или обусловлены возрастом самих несовершеннолетних родителей, а также могут быть связаны со злоупотреблением алкоголем, наркотическими средствами или увлечением азартными играми.

Таким образом, родители не осознают (не могут осознавать) своей ответственности перед детьми и перед обществом, а структуры, призванные внушать эту ответственность: органы образования, медицинские, психологические, социальные и юридические службы бездействуют, либо вообще отсутствуют.

Работа школьных педагогов с родителями и школьниками как будущими родителями сводится к формальным мероприятиям, чаще всего в форме бесед в официальном тоне. Присутствие в школьной программе предмета, связанного с семейными отношениями, не меняет положения дел. Во-первых, данный предмет является факультативным, во-вторых, его ведут не специалисты по семейным отношениям, а учителя, исключительно для прибавления часов, для увеличения заработной платы.

Специалисты же по данной тематике практически не готовятся высшей школой. Далеко не в каждой школе, особенно на периферии, имеется собственный психолог, а имеющиеся часто не обладают достаточной квалификацией. Множество социальных работников также не имеет специального образования.

Медицинские работники (например, врачи-педиатры) тоже уделяют проблемам родительской ответственности не так уж много внимания. Причина этого не только в недостаточном финансировании медицины в России, но и в неподготовленности врачей к такого рода работе.

Не приходится надеяться и на то, что подобные упущения будут исправлены органами опеки и попечительства или социальной защиты населения. Причины все те же: недостаточная квалификация специалистов и скудное финансирование. Эти проблемы должны решаться на федеральном уровне, хотя многое могли бы в этом направлении сделать и органы местного самоуправления.

Но в реформировании нуждается вся система работы с семьей. Практика показала, что имеющиеся на сегодняшний день в России структуры, как государственные, так и общественные не справляются с проблемами. И если общественные организации могут объяснить провалы в своей работе недостаточной опытностью функционирования, то в работе государственных организаций все проблемы, как правило, связаны с финансированием.

Поскольку недостатки финансовой системы не связаны непосредственно с темой данной работы, мы не будем останавливаться на этом вопросе, а перейдем к проблеме реформы структур.

За рубежом необходимые службы функционируют уже десятилетиями, и у нас есть возможность, изучив особенности их работы в различных странах выбрать наиболее приемлемые варианты, изменив их с учетом российской специфики.

Особенно слабо развита у нас психологическая помощь женщинам, ставшим жертвами семейного (да и иного) насилия.

Краткую характеристику работы существующих кризисных центров для женщин мы дадим в следующей главе.

ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ РАБОТА С ЛЮДЬМИ, ПЕРЕЖИВШИМИ СЕМЕЙНОЕ НАСИЛИЕ

2.1. Кризисные центры для женщин в российских регионах

Кризисные центры для женщин, пострадавших от семейного и внесемейного насилия, в российских регионах появились сравнительно недавно, и далеко не в тех масштабах, в которых они необходимы.

Межрегиональное объединение общественных организаций и кризисных центров для женщин "Остановим насилие" - является добровольным объединением общественных организаций.

Целью создания Ассоциации является содействие построению в России гражданского общества без насилия; развитие политической и социальной активности российских женщин; борьба с дискриминацией во всех сферах общественной и личной жизни.

Задачи этой организации состоят в создании единого информационного пространства; в изменении общественного сознания о проблеме насилия, направленного на неприятие насилия в любой форме; в оказании влияния на законодательные органы власти по созданию механизма защиты от насилия.

Российская Ассоциация кризисных центров для женщин создана в 1994 году
по инициативе кризисного центра АННА (Москва)
при поддержке нескольких региональных центров Москвы, Нижнего Тагила, Екатеринбурга и др.

Осенью 1999 года
Ассоциация получила юридический статус после 5 лет совместной работы центров. За это время были проведены исследования по теме "Представления Российского общества о проблеме насилия в отношении женщин" и образовательные программы по правам женщин. Результаты проекта были представлены в виде доклада к Конференции в Пекине.

Ассоциацией были выпущены фильмы "Война, насилие, Россия", "За крепостной стеной"
о проблемах насилия в отношении женщин в России.

За время ее существования был проведен ряд тренингов для 16 городов России и осуществился двухгодичный проект , разработанный и проводимый совместно с Международным Институтом женщины , Право и Развитие "Юристы для кризисных центров" при активном участии Московского Центра содействия женщинам "ФАЛЬТА" (1996-1998)
.

В 1998-1999 годах начата Всероссийская кампания "Домашнему насилию оправданий нет!" при участии Московского центра "АННА", Санкт-Петербургской Службы социально-юридической помощи "Александра", Санкт-Петербургского кризисного центра для женщин. В рамках кампании акции проводились более чем в 15 городах России.

Сегодня членами Ассоциации являются 32 организации из различных регионов России.

Но тем не менее, на всю страну, на все 89 субъектов Федерации, существует всего около 30 подобных служб, не считая тех центров помощи семьи, которые среди прочих занимаются и проблемами борьбы с насилием в отношении женщин. Это капля в море.

Семейное насилие не обошло ни один населенный пункт в РФ, о чем свидетельствуют хотя бы данные криминальной хроники. А кризисные центры и службы семьи имеются только в крупных городах.

Между тем на Западе кризисные центры и смежные службы функционируют десятилетиями. Причем речь в их работе идет не только о реабилитации, но и о профилактике семейного неблагополучия, в чем бы это ни выражалось.

Семейное насилие можно и нужно предупреждать, если нейтрализовать его предпосылки. Это дает лучшие результаты, нежели затраты на реабилитацию пострадавших, которая в большинстве случаев все равно не может быть полной. И профилактические меры уже разработаны и действуют в ряде стран мира.

Так, в Австрии, по словам Е.Р. Мушкиной, практически нет отказных детей. Причина в существовании уже на протяжении более 30 лет особой структуры социального воспомоществования: Дома матери и ребенка[35]
.

Разумеется, бюджету содержание такой структуры обходится недешево: приют рассчитан примерно на 20 человек. Но большее количество нецелесообразно, поскольку иначе личность теряется, а такого рода воспомоществование обязательно должно носить личностный, индивидуальный характер.

Работа в такой структуре начинается с того момента, когда будущая мама из группы риска переступает порог женской консультации. Одновременно ведутся два анамнеза: обычный медицинский и социальный, который ведет специалист социальной службы. Этот же специалист участвует в улаживании семейных конфликтов, подыскивает работу для своей подопечной и т.п.

Группа риска подобного плана это, как и в нашей стране, незамужние женщины, забеременевшие от случайной связи, несовершеннолетние, безработные, молодые женщины, не имеющие образования и специальности, происходящие из неблагополучных семей и т.п.

Беременность у них, как правило, нежеланная, о будущем ребенке они не умеют и не хотят заботиться, поскольку у них отсутствует понятие о дисциплине и чувство ответственности. Этому надо учить, и заботу об обучении такого рода берут на себя специалисты.

Е.Р. Мушкина в указанной работе обращает внимание на принципиальное отличие: в нашей стране существует Дом ребенка, в Австрии – Дом матери и ребенка. Значительное количество матерей, отказывающихся от ребенка в родильном доме, мотивируют это тем, что им некуда идти: нет жилья, нет дохода, чтобы содержать ребенка. На грошовое пособие, выдаваемое в нашей стране заведомо невозможно приобрести даже необходимые для новорожденного вещи.

Безусловно, не так часты ситуации, когда у молодой матери действительно абсолютно нет возможности содержать ребенка, но оправдаться в глазах общественности и собственных все-таки возможно. Но отнюдь нередки такие ситуации, когда женщине из родильного дома действительно абсолютно некуда идти, учитывая ситуацию на рынке жилья.

Создание приютов по образцу австрийских могло бы упростить решение проблемы. Женщина могла бы прийти туда из роддома и оставаться до тех пор, пока не найдется жилье, пока она не сможет работать, или пока не наладятся отношения с родителями, а возможно, и с отцом ребенка.

К тому же, в Доме матери и ребенка можно научиться элементарным вещам, которые, тем не менее, матери группы социального риска часто не умеют делать: ухаживать за ребенком, готовить и стирать, а главное – дисциплинировать себя и свои желания, ограничивать себя. Всему этому учат специалисты: врачи, психологи, педагоги, прошедшие специальную подготовку.

Кроме того, в Австрии женщина может прийти в Дом матери и ребенка и остаться там еще до родов. Цель такого порядка проста и гуманна: изолировать будущую мать от неблагополучной обстановки в семье, дать возможность спокойно доносить ребенка подальше от скандалов, упреков, выяснения отношений, употребления алкоголя. К тому же в приюте легче оказать психологическую помощь в плане преодоления страха перед родами, тревоги за будущее.

Это достаточно накладно для бюджета, но не менее накладно содержание сиротских Домов, выпускники которых выходят оттуда неприспособленными к жизни, неизбалованными, но не менее инфантильными, чем их сверстники, неправильно воспитывающиеся в семьях. Немалое количество этих детей попадают в различные социально неблагополучные группы, так что государству все равно приходится оплачивать пробелы их воспитания. Такие молодые люди часто становятся жертвами преступлений, и не менее часто преступниками, их дети вследствие этого попадают в те же детские дома и интернаты, и порочный круг замыкается.

Экономия на профилактической работе с группами социального риска во всех сферах приводит к одному результату: увеличиваются не только денежные расходы на смягчение последствий, но и социальные издержки.

Те же процессы по лишению родительских прав дорого обходятся всем их участникам в психологическом плане, но и требуют от государства немалых расходов на их проведение.

Насилие в семье является одним из самых мощных патогенных факторов, непосредственно связанных с ростом безнадзорности и социального сиротства. Насильственное поведение в семье в самых различных своих проявлениях представляет собою одну из наиболее распространенных форм агрессии в современной России.

Так по результатам криминологических исследований, приводимых А. Реаном, 30-40% всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье[36]
. При этом 70% всех жертв тяжких насильственных посягательств, совершенных в семье, это женщины и дети. Женщины, неспособные или почти неспособные защитить себя от преступного нападения, составляют 38% всех убитых на почве нездоровых семейно-бытовых отношений.[37]

Ситуация осложняется двумя криминологическими факторами: такого рода посягательства, как уже упоминалось, отличаются высокой латентностью, и к тому же большую роль здесь играет виктимологический аспект.

Высокая латентность семейного насилия обусловлена спецификой отношений между насильником и жертвой. Так при опросе 94,9% потерпевших от указанных преступлений ответили, что совершению против них преступления предшествовали семейные конфликты, длившиеся по нескольку месяцев и сопровождавшиеся применением насилия[38]
. (Не забудем о том, что значительная часть потерпевших уже никогда не сможет дать показания).

Более половины опрошенных, по данным А. Реана, указали, что не обращались за помощью так как:

- не верили, что им помогут (23, 6%);

- не хотели «выносить сор из избы» (23, 6%);

- надеялись самостоятельно разрешить конфликт (23, 6%);

- боялись мести насильника (21, 8%);

- из-за нежелания разрушать семью(!) – 7, 3 %;

- из-за нежелания лишить детей отца – 5,5%[39]
.

Закрытость института семьи затрудняет расследование таких случаев. К тому же правовая квалификация таких деяний довольно сложна. Одновременно существуют факторы, которые препятствуют обращению реальных и потенциальных жертв в милицию. Это недоверие к правовой системе, боязнь оскорбительного характера процедуры расследования, нежелание делать свою личную жизнь достоянием общества, а также элементарная правовая безграмотность.

Так значительная часть женщин, ставших объектами семейного насилия, была убеждена, что мужа нельзя привлечь к ответственности за изнасилование жены[40]
.

Высоким остается процент посягательств на членов семьи (в первую очередь, женщин) обусловленных виктимологическими факторами.

Нередко женщины своим поведением провоцируют насилие в отношении себя. Речь идет даже не о том, что подчеркнуто сексуальный вид и чрезмерно раскованное поведение в общественных местах провоцирует определенную категорию мужчин на совершение изнасилования. Семейное насилие в отношении женщин не обязательно носит сексуальных характер.

Провоцировать насилие можно, даже не обязательно возбуждая ревность, как это было в одном из приведенных нами примеров. Роль жертвы «по определению», «обязанность» женщины терпеть все ради семьи тоже может спровоцировать мужчину, склонного решать проблемы с помощью насилия, на правонарушение.

Женщина, чувствующая свою мнимую вину, берущая на себя всю ответственность за семейное благополучие – идеальная жертва семейного насилия. И задача психолога состоит здесь в том, чтобы поменять эту ее установку на жертвенность, убедить женщину в том, что она не виновата, во всяком случае, не одна она виновата в семейных проблемах, что она не обязана терпеть грубость и насилие со стороны мужа.

К сожалению, в отечественной практике, как юридической, так и социально-психологической виктимологии не уделяется должного внимания. Между тем, изучение виктимологических факторов могло бы помочь предотвратить немалое количество преступных посягательств.

Разъяснение подобных юридических и психологических ошибок пока берут на себя только немногочисленные в нашей стране кризисные центры для женщин. Как правило, это не специализированные службы для женщин, ставших жертвами семейного насилия, а кабинеты, функционирующие в рамках психо-медико-социальных служб помощи семье, деятельность которых финансируется по большей части различными благотворительными организациями, в том числе, зарубежными.

Одним из таких учреждений является психолого-медико-социальный центр «ОЗОН», данные которого о случаях семейного насилия мы уже приводили выше. Это одно из первых в нашей стране учреждений такого рода. Цель его деятельности: проведение диагностики и реабилитации, оказание правовой и социальной поддержки жертвам семейного насилия.

В «ОЗОНЕ» работают специалисты различного профиля: психологи, педагоги, медики, юристы. Все они прошли специальную подготовку по различным аспектам работы с людьми, ставшими жертвами семейного насилия, в том числе тренинг за рубежом.

Основные направления деятельности этого центра:

- помощь пострадавшим от различных форм насилия;

- профилактическая работа с семьями;

- международное сотрудничество в области профилактики семейного насилия и реабилитации его жертв;

- научно-аналитическая и методическая работа.

Все эти направления тесно связаны между собой, что помогает оказывать потерпевшим действенную комплексную помощь, а также методическую помощь специалистам, сталкивающимся в своей работе с подобными проблемами.

«ОЗОН» является примером сотрудничества различных организаций, среди которых Министерство труда и социального развития РФ, Благотворительный фонд ТАСИС-ЛИАН (ЕС), Международный женский клуб, Центр «Сестры» и др.[41]

Психологическая и социальная поддержка, оказываемая женщинам, ставшим жертвами семейного насилия, довольно специфична. Но этот вопрос еще недостаточно изучен в России. Гендерные различия в вопросах пс

ихических реакций и психического здоровья только начинают осознаваться у нас[42]
.

Если говорить о современном состоянии психологической и психиатрической помощи женщинам, в том числе жертвам семейного насилия, то следует отметить существование гендерно-сравнительной модели современной психиатрии, которая должна приниматься во внимание специалистами кризисных центров.

С феминистской точки зрения, отношение психиатров и психологов к женщине всегда отражало мир, в котором доминируют мужчины. Однако в последнее время эти установки стали меняться. «Смена парадигм означает отход от мужской модели восприятия здоровья и переход к гендерно-сравнительной модели»[43]

Оказание медико-психологической помощи женщине, ставшей жертвой семейного насилия должно базироваться на этой модели, самостоятельно отбирающей данные, а не экстраполированной из исследований, проведенных мужчинами и на мужчинах, и исходящей из специальных данных, а не из массива, игнорирующего пол как признак личности.

В домашнем насилии четко обозначены источник и точка приложения этого действия -- семья. То есть в роли носителя зла и его жертвы выступают самые близкие люди – супруги (в том числе как бывшие, так и потенциальные – те, кто еще только собираются пожениться).

Одни исследователи определяют домашнее насилие как эмоциональное или физическое оскорбление или угрозу физического оскорбления внутри семьи, другие – как физическое и сексуальное оскорбление на фоне мощного психологического давления.

Специалисты центра "АННА" (Ассоциация "Нет Насилию") дают домашнему насилию такое определение: "повторяющийся с увеличением частоты цикл физического, сексуального, словесного, эмоционального и экономического оскорбления с целью контроля, запугивания, внушения чувства страха. В хронической ситуации насилия в семье один человек контролирует или пытается контролировать поведение и чувства другого, в результате чего подвергшийся насилию человек может получить психологические, социальные, экономические, сексуальные или физические вред, ущерб или травму"[44]
.

А памятка для женщин, оказавшихся в подобной ситуации, не отвлекаясь на детали, называет главное: домашнее насилие – это система поведения одного человека для сохранения власти и контроля над другим человеком.

Все пары и семьи спорят. Иногда только в споре можно выяснить истину, решить проблему, найти компромисс, который бы всех удовлетворил или, по крайней мере, позволил жить дальше. Либо вместе, либо расставшись. Где грань между обычным спором, супружеской ссорой, семейным конфликтом (без чего совместное существование, прямо скажем, труднопредставимо) и домашним насилием?

Там, где в ход начинают идти насильственные способы их разрешения.

«Муж кричит, пускает в ход кулаки, бьет посуду или хранит каменное молчание, заставляя всех в доме затаиться и говорить шепотом. Дело не в недосоленном или пересоленном супе, невымытой посуде, оставленных не на месте детских ботинках, позднем звонке институтской подруги из Николаева и не в том, что ему не хочется идти в гости к вашим родственникам. Не будет этих поводов, найдутся другие. Как правило, если муж (близкий человек) проявил по отношению к женщине насилие, он не остановится на этом. Он будет использовать любой повод, чтобы вести себя таким образом (не так посмотрела, например). Женщина тут, можно сказать, ни причем. Просто он привык себя вести и разрешать конфликты именно таким образом»[45]
.

Домашнее насилие – это не ссора и не семейный конфликт. И конфликт, и ссора подразумевают равное положение супругов (партнеров), которые в чем-то не согласны друг с другом и отстаивают свое мнение. В ситуации насилия никакого равенства нет. Один человек стремится контролировать другого, используя физическую силу, экономические возможности, социальный статус и т.д. Кроме того, домашнее насилие отличается от ссоры или конфликта методичностью и повторяемостью актов агрессии. Если конфликт в семье – это обычно более или менее изолированный эпизод (даже если конфликты происходят часто и по одному и тому же поводу), то насилие – это цепь, порочный круг, серия подавляющих жертву актов, каждый следующий из которых интенсивнее предыдущего.

Выше мы указывали виды насилия в целом. Однако исследователи специально выделяют несколько типов домашнего насилия в отношении женщин:

- прямое физическое насилие (избиение, изнасилование, пытки или просто дал пощечину, или толкнул);

- изоляция и лишение свободы передвижения (не встречайся с подругами, не говори по телефону с мамой, не ходи к сестре, а также постоянный контроль – что делает, куда пошла, с кем встречается);

- эмоциональное насилие. Создание в семье тяжелого психологического климата, грубость, упреки («плохая мать», не умеешь «готовить, шить, содержать дом в порядке, одеваться, краситься, разговаривать с людьми, вести себя правильно, угадать настроение мужа») и оскорбления («что ты можешь понять своими цыплячьими мозгами, лучше уж молчи», «и чего тебе в парикмахерскую ходить, только деньги тратить»);

- сексуальное насилие – принуждение к сексуальным отношениям;

- манипулирование детьми. Женщине внушается, что она портит детей, не умеет их воспитывать, а подросшим детям всеми способами дают понять, что их мать – плохая, глупая и недостойна уважения. При этом дети могут использоваться как посредники и средство шантажа;

- угрозы – отнять детей, покончить с собой, убить ее, изуродовать, рассказать всем, что происходит дома;

- запугивание – жестами и действиями (муж может бить посуду, швырять предметы, замахиваться молотком);

- понуждение к самоубийству (прямое – «когда же ты сдохнешь!» и косвенное – «если бы не ты, как всем было бы хорошо»);

- экономическое насилие (муж не позволяет жене работать или забирает у нее все деньги, вынуждая просить на все расходы у него, или не дает денег на необходимые нужды (еда, медицинская помощь, образование).

По данным статистики, которую ведет «АННА», 75% мужей хотя бы раз ударили свою жену, причем четверо из пяти на этом не останавливаются[46]
.

Вовсе не потому, что они такие уж злодеи. Насилие – заразительно и обладает способностью к самовоспроизведению, создавая порочный круг. Наша страна давно уже привыкла к насилию в разных его формах. И его проявление в семье – не более чем эскалация того, что давно стало обыденностью за ее пределами.

И раз за разом предоставляемые доказательства: силой ничего решить нельзя, можно лишь загнать проблему вглубь, где она будет тлеть, готовая в любой момент вспыхнуть и вырваться на волю, рождая новые проблемы. Особенно тяжелый и неразрешимый характер проблема домашнего насилия может приобретать в связи с тем, что обидчик -- муж или партнер – вовсе не всегда ведет себя как закоренелый злодей.

Понятия «любовь» и «жестокое обращение», казалось бы, несовместимы, но мужчины выступают в роли обидчиков только в момент (период) насилия. В остальное время, особенно после совершения акта насилия (избиения, оскорбления, насильственного полового акта), они вовсе не так жестоки - могут быть внимательными, проявлять заботу, извиняться и обещать, что этого больше не повториться. Все это вполне можно расценивать как проявления любви по отношению к женщине, но любовь в данном случае используется для того, чтобы удержать женщину в рамках насильственных отношений. У такого человека любовь немыслима без контроля и власти, любить для него в первую очередь означает – обладать.

Обладать, управлять, распоряжаться другим человеком, полностью подчинив себе его жизнь, чувства, желания. Но почему женщина не уходит? Есть множество причин, мешающих женщине уйти от обидчика. Жилищные проблемы, экономическая зависимость, эмоциональная привязанность к мужу. Ну и, наконец, множество внутренних, психологических причин. Женщина может думать, что:

- так или иначе, насилие присутствует во всех семьях и во всех

отношениях;

- семья – это женское предназначение и только она сама, как

женщина ответственна за то, что происходит в семье;

- развод – это признак ее поражения как женщины;

- она одинока и нигде не сможет найти помощи;

- милиция ничего не сделает для ее защиты;

- что без нее он совсем пропадет;

- она верит в то, что "бьет – значит любит";

- он еще может измениться;

- она боится, что он заберет детей;

- если она уйдет, то он найдет и убьет ее.

Один из самых главных доводов, удерживающих женщину от окончательного ухода, - детям нужен их отец. Это, без сомнения, так. Но каждый врач и учитель подтвердит: дети, живущие в условиях домашнего насилия, отличаются повышенной тревожностью, утомляемостью, психосоматическими расстройствами и нарушениями в психологической сфере.

Кроме того, неоднократно было замечено, что дети, выросшие в семьях, где отец бил мать, в будущем переносят такое поведение на собственную семью: большинство мальчиков сами становятся обидчиками, а девочки, как правило, связывают свою жизнь с жестоким и агрессивным мужчиной.

Женщина-жертва может назвать и множество других причин, которые заставляют делить кров и ложе с тем, кто ее бьет. Но очень часто ей трудно, почти невозможно понять, что отношения эти совершенно бесперспективны – человек, усвоивший насильственный тип поведения, просто так от него не откажется, а ее жизнь и здоровье уходят безвозвратно и бессмысленно.

Жить в ситуации домашнего насилия можно - так живут многие. Но к чему в конечном итоге приводит пребывание в ситуации домашнего насилия, что происходит с женщиной, которая постоянно находится в ситуации домашнего насилия? Она чувствует себя беспомощной, одинокой, никому не нужной. Она боится своего партнера, но не хочет признаться в этом даже себе самой и уверяет себя и окружающих, что это она одна во всем виновата: не умеет угодить мужу, а он хороший – с настоящим мужским характером, только вспыльчивый немного, и надо жить – ради детей, ведь в любой семье

есть проблемы.

Как уже упоминалось, на принципах насилия могут строиться отношения в любой семье – вне зависимости от уровня ее благосостояния, уровня образования супругов, сферы деятельности супругов и занимаемых ими должностей.

«В кризисные центры для женщин обращаются жены крановщиков и депутатов, владельцев торговых лотков и известных всей стране политиков, скромные учительницы и блестящие бизнес-вумен, маникюрши и женщины -- доктора наук. Все они, пережив опыт домашнего насилия, становятся удивительно похожими. Причем неважно, сколько продолжались эти отношения и был ли это брак или период, ему предшествующий»[47]
.

Женщины, подвергавшиеся (или подвергающиеся) насилию

- имеют низкую самооценку;

- придерживаются очень традиционных представлений о семье, о роли женщины в семье и обществе и о женском предназначении;

- берут на себя ответственность за действия обидчика;

- страдают от чувства вины и отрицают чувство гнева, которое испытывают по отношению к обидчику;

- являясь, по определению, пассивными, достаточно сильны, чтобы – в случае необходимости - защищаться и использовать окружение с целью выжить, а иногда и предотвратить следующий акт насилия;

- верят в то, что сексуальные отношения могут стабилизировать отношения в целом;

- полагают, что никто не может помочь им в сложившейся ситуации.

Женщины, подвергающиеся насилию со стороны мужа или партнера, живут в постоянном страхе и напряжении. Они способны выдержать очень многое – систематические избиения и скандалы, издевательства и унижения, моральный террор и социальную изоляцию. Но все это приводит к отклонениям в физическом и психологическом состоянии: головные боли, боли в спине, бессонница, депрессия, замкнутость, повышенная мнительность и тревожность.

В общественном сознании бытует миф: женщина сама заслужила, что ее бьют, сама провоцирует насилие по отношению к себе. Вела бы себя правильно -- меньше бы "выступала" (болтала по телефону, вертелась перед зеркалом, думала о нарядах, бегала по подругам или, например, работала) и больше бы слушала мужа (делала так, как он говорит, занималась детьми, проводила время у плиты, зарабатывала деньги) -- все было бы хорошо.

Однако реальность такова, что от поведения женщины в ситуации домашнего насилия практически ничего не зависит. Иногда – пока ситуация еще не стала критической -- женщине кажется, что мужа-обидчика можно перевоспитать: объяснить ему, что ей больно, и что она его любит, и у них дети, и она готова делать все так, как он хочет. Но это – иллюзия.

Насилие отличается цикличностью и постепенным усилением актов агрессии. Все может начаться просто с критических высказываний по поводу умственных способностей или внешнего вида женщины, которые затем перейдут в оскорбления, унижения, потом -- пощечина, удар…Регулярные избиения могут закончиться смертельным исходом.

Психологи – сотрудники кризисных центров выявили ряд признаков, по которым можно установить, что человек склонен к насилию.

- убежден, что наиболее эффективный путь разрешения конфликтов в – семье и в обществе – силовой, а взаимные переговоры и поиск компромиссов – это проявление слабости и нерешительности;

- не осознает, что агрессивное поведение может иметь негативные последствия;

- придерживается традиционных взглядов на роль мужчины в семье и обществе

- агрессивен с детьми и домашними животными;

- склонен перекладывать ответственность за свои действия и вину за неудачи на других;

- патологически ревнив;

- грозит покончить с собой, если женщина попытается разорвать с ним отношения;

- старается изолировать женщину от каких-либо занятий вне дома или от общения с другими людьми;

- физически груб с женщиной (толкает, дергает за рукав, по улице идет впереди женщины, не придерживает дверь).

Чем больше подобных проявлений, тем выше вероятность того, что мужчина склонен к домашнему насилию – и надо осторожнее относиться к мысли о том, чтобы связать с ним свою жизнь.

По мнению исследователей, основу для насилия над женщинами в принципе создают четыре основных фактора:

- экономическое неравенство полов;

- вошедшая в привычку и не осуждаемая на бытовом уровне практика разрешения конфликтов при помощи физической силы;

- власть и решающий голос мужчин в семье, а также ограниченные права женщин в отношении развода[48]
.

За исключением последнего, можно констатировать наличие этих факторов и в нашей стране. При всем нежелании женщины выносить сор из избы и убежденности, что свои домашние проблемы надо решать самой, не вмешивая посторонних, помощь в ситуации домашнего насилия может прийти только извне. Сами утопающие здесь бессильны.

Как уже говорилось, сейчас в России существует более 30 кризисных центров для женщин – в Москве, Санкт-Петербурге, Мурманске, Иркутске, Саратове, Нижнем Тагиле, других городах, и число таких учреждений с каждым годом растет. Но тем не менее, как уже говорилось, число их ничтожно мало, по сравнению с необходимостью.

Насилие в семье имеет место во всех регионах страны, поэтому нужно, чтобы жительница любого региона могла обратиться в такой Кризисный центр, т.е. в организацию, которая работает над решением проблем насилия в отношении женщин и детей, включая физические, психологические, сексуальные, эмоциональные и экономические аспекты этой проблемы. Консультационная помощь тем, кто сюда обратился, оказывается бесплатно.

Как правило, кризисный центр имеет телефон доверия. Позвонив туда (правда, иногда бывает довольно трудно дозвониться – слишком многим и слишком часто этот номер оказывается жизненно необходим), женщина может получить срочную профессиональную психологическую помощь. Телефон работает анонимно. Необязательно называть свое имя, надо лишь рассказать, что происходит. Консультант поможет успокоиться, реально оценить, что происходит, и избежать непоправимого, вместе с ним вы решите, как себя вести и что делать, чтобы сохранить достоинство, а очень часто и жизнь.

В таких центрах действуют группы поддержки для женщин, подвергшихся насилию, а в индивидуальном порядке оказываются психологические и юридические консультации. Специалисты кризисного центра «АННА» разработали, в частности, индивидуальный план безопасности для женщин-жертв семейного насилия, в том числе, жертв потенциальных:

«Все несчастные семьи, как известно, несчастны по-своему. Но всем женщинам, подвергающимся насилию в своей собственной семье и чувствующим, что ситуация вот-вот может выйти из-под контроля, надо сделать следующее:

· договориться с соседями, чтобы они вызывали милицию, если услышат шум и крики из вашей квартиры;

· приготовить запасные ключи от дома (машины) и держать их так, чтобы в случае опасности, можно было срочно покинуть дом – и тем самым спасти свою жизнь или избежать новых побоев и оскорблений;

· с той же самой целью спрятать в безопасном, но доступном для вас месте книжку с номерами необходимых телефонов, паспорт, свидетельство о браке, документы детей, другие важные бумаги, одежду и белье на первое время, нужные лекарства, а также деньги – сколько сможете;

· заранее договориться с друзьями и родственниками о том, что в случае опасности они предоставят вам временное убежище;

· сделать все возможное, чтобы обидчик не нашел вас (спрятать или уничтожить все записи и адреса, которые могут подсказать, где вы – записные книжки, конверты с адресами, номера телефонов);

· заранее решить, что из ценных, а также необходимых или просто дорогих вам вещей вы возьмете с собой – что-то в случае острой необходимости можно будет продать или отдать в залог, а без чего-то вы просто не обойдетесь.

При критической ситуации покидайте дом, как при пожаре – незамедлительно, даже если вам не удалось взять все, что нужно. Конечно, жить в семье, как в тылу врага, утомительно и обидно. Немыслимым кажется иногда и изменить отношение к мужу: некогда самый близкий, да и сейчас еще, может быть, любимый человек теперь – опасный противник, и от него надо защищаться. Но другого пути нет. Это единственный способ сохранить – нет, не семью, ее уже нет, а жизнь – свою и своих детей»[49]
.

При всей простоте и одновременно мудрой целесообразности этого плана, нельзя не сделать несколько критических замечаний по поводу его реализации. Главным образом это касается убежища, о котором следует договориться с друзьями и родственниками.

Выше мы не упоминали еще об одном обстоятельстве, не позволяющем женщине уйти от человека, допускающего по отношению к ней и/или детям жестокость. Перечисленные нами причины в основном касались психологических барьеров: страх осуждения общества, страх одиночества и т.п. Но значительное число женщин, подвергающихся насилию в семье, не уходят только потому, что им некуда идти.

Проблема жилья, временного или постоянного остается в нашей стране неразрешенной или неразрешимой. Если бы у женщины были друзья и родственники, которые могли бы (причем на значительный и весьма неопределенный срок) предоставить ей жилье, в ряде случаев она ушла бы от мужа и без чтения памятки кризисного центра.

Но дело в том, что, во-первых, у женщины, жертвы семейного насилия, часто отсутствуют или оборваны социальные связи. Такими жертвами чаще становятся женщины одинокие, т.е. сироты, выпускницы интернатов и детских домов, по характеру застенчивые, замкнутые, имеющие мало подруг.

Их немногочисленные дружеские и родственные связи мужчина, склонный к насилию, стремится оборвать сразу после свадьбы: «ты теперь замужняя женщина, нечего с подругами болтать, твое дело – семья».

Но даже если друзья и родственники у женщины есть, далеко не всегда они настолько обеспечены жилплощадью, чтобы принять ее в свой дом больше, чем на несколько дней. А ее проблемы требуют длительного решения. И решать их должно государство, одной из задач которого является предоставление защиты своим гражданам. (Конституция РФ, глава 2).

При зарубежных кризисных центрах для женщин, пострадавших от семейного насилия, существуют своего рода общежития, по типу Дома матери и ребенка в Австрии, о чем рассказывалось выше.

Там женщина может поселиться вместе с детьми и оставаться до тех пор, пока ее проблемы не будут решены. Там же она имеет возможность, оправившись от шока и получив необходимую психологическую поддержку, оказывать потом аналогичную поддержку новеньким, что помогает ей чувствовать себя более сильной личностью, нужной людям, повышает е самооценку.

Для наших кризисных центров такая услуга остается почти экзотикой. Редкие из них могут предоставить для ночлега, но отнюдь не для проживания, несколько гостевых комнат. Между тем, для женщины возможность уйти из дома, где она терпит насилие – это проблема прежде всего жилищная. Съемное жилье и гостиницы в нашей стране по карману только хорошо обеспеченным людям, к которым редко можно отнести женщину (тем более, с детьми), сбежавшую от мужа-насильника.

Еще одна чисто российская проблема, возникающая в этом плане, тоже сугубо материальная. Если за рубежом человек может более-менее сносно (по их меркам) существовать на пособие по безработице или детское пособие, то российская женщина вынуждена работать, чтобы выжить. Конечно, многие из тех, кто стал жертвами семейного насилия являются домохозяйками: в стремлении оборвать социальные связи жены, склонные к насилию мужчины часто требуют, чтобы она оставила работу, мотивируя это тем, что ее основная обязанность – забота о семейном очаге.

Но после уход от мужа такая женщина вынуждена искать средства к существованию. А у нее в силу тех же материальных затруднений нет особенного выбора ни с жильем, ни с работой. Ведь, во-первых, у нее должны быть какие-то навыки к определенной работе, во-вторых, речь часто идет еще и детях – устройство их в детский сад или перевод в другую школу (чтобы отец не мог их разыскать – это проблема), при всем том, работа должна находиться поближе к найденному жилью или обеспечивать этим жильем.

Как видим, клубок проблем здесь таков, что женщина зачастую машет рукой и ждет – будь что будет. Если бы она умела самостоятельно разрешать подобные проблемы, это означало бы, что она действительно сильная личность, полная энергии, и вряд ли такая личность стала бы безответным объектом семейного насилия.

Кроме этого, существует еще проблема небольших населенных пунктов. Уровень семейного насилия в них не ниже, чем в крупных, а в силу более патриархальных традиций и консерватизма мышления жителей, физическое воздействие мужа на жену реже воспринимается как нечто из ряда вон выходящее.

Но в таком городке или в сельской местности отсутствует кризисный центр, в силу того, что все друг друга знают – уйти от мужа так, чтобы затруднить ему поиски практически невозможно. Найти другое жилье и работу почти нереально, уехать в другую местность тоже не всегда возможно. Что делать сельской жительнице, ставшей объектом семейного насилия?

Поскольку создание кризисного центра в каждом населенном пункте вряд ли возможно и нужно, следует вспомнить и об обязанностях властей по защите граждан. Во-первых, и кризисные центры, там, где они есть, должны быть достаточно обеспечены материальной поддержкой государства и органов местного самоуправления. Во-вторых, там, где в силу той же малочисленности населения нет смысла создавать такой центр, часть его функций должны взять на себя органы местного самоуправления.

Службу семьи с психологической и юридической консультацией можно организовать при местной школе или сельском совете, а защиту от физических посягательств может и должен обеспечивать участковый оперуполномоченный, который в свою очередь должен быть обеспечен достойной и вовремя выплачиваемой зарплатой, необходимыми социальными льготами, транспортом, телефонной связью и пр.

2.2. Психо-медико-социальные центры: профилактика жестокого обращения с детьми в семье

Одной из самых актуальных проблем современной России является защита прав ребенка. Необходимость уделять повышенное внимание этой проблеме никем не оспаривается, но декларируемый интерес к ней со стороны государства недостаточно подтверждается на практике.

Специалисты самых различных отраслей единодушно отмечают как бесспорный факт потери семьей своего авторитета, ослабления традиционных семейных устоев, когда традиционные, защитные функции семьи сходят на нет или превращаются в свою противоположность, перерождаясь в угрозу для незрелой личности ребенка.

Озабоченность по поводу существования и реализации прав ребенка проявляется в настоящее время и на международном уровне: человечество не может не беспокоиться о состоянии будущих поколений, поскольку этот вопрос, в сущности, подразумевает беспокойство о существовании человечества как такового.

В этих условиях особое место в системе мер поддержки детей и защиты их прав занимают правовые нормы. Гамма правовых средств защиты ребенка достаточно широка, но эти не всегда средства применяются на должном уровне. Законодательные акты, являющиеся предпосылкой этих средств имеют неодинаковую отраслевую принадлежность, защищают права детей прямо или косвенно, этот богатый правовой инструментарий должен гарантировать неукоснительное соблюдение прав несовершеннолетних, однако на практике мы постоянно сталкиваемся с их нарушением.

Права детей отражены более чем в 140 российских законодательных и иных нормативных актах, действующий Семейный Кодекс РФ приведен в соответствие с нормами международного права, но несмотря на это, современные российские реалии свидетельствуют о том, что состояние дел в области охраны прав ребенка пока оставляют желать лучшего.

Одним из путей решения этой проблемы является совершенствование законодательного регулирования. Актуальность ее рассмотрения обусловливается, прежде всего, практической значимостью этого вопроса.

По данным российского детского фонда о положении детей и реализации Конвенции о правах ребенка в РФ, около 35 млн. детей (23, 9 % населения РФ) остаются самой незащищенной частью российского общества[50]
. Это позволяет относить проблему реализации защиты прав и интересов несовершеннолетних детей к глобальным проблемам современности, в решении которых заинтересовано все мировое сообщество.

Механизм защиты прав ребенка отличается от механизма защиты прав совершеннолетних граждан. О необходимости его совершенствования уже неоднократно говорилось в литературе, в этом единодушны и ученые-теоретики и специалисты-практики.

При этом предлагаются самые различные меры от совершенствования системы органов опеки и попечительства до учреждения Общественной палаты по правам детей[51]
. Но эти меры должны представлять собою не только изменения в структурах и системах государственных органов, поскольку прежде всего, на наш взгляд, необходимо совершенствовать правовые институты и отдельные нормы закона, но не менее важно одновременно совершенствовать работу служб социальной защиты, как государственных, так и общественных.

Но нельзя забывать, что каждая семейная ситуация уникальна, поэтому при выработке общих рекомендаций следует учитывать творческий подход к их применению в конкретной ситуации, несмотря на то, что неблагополучные семьи и субъекты подаются некоторой классификации.

В каждой семье объективно складывается определенная, хотя и далеко не всегда осознаваемая система воспитания. Здесь имеется в виду и понимание целей воспитания, и формулировка его задач, и более или менее целенаправленное применение методов и приемов воспитания.

В сущности, эта система повторяет и отражает систему взаимоотношений между членами семьи, при этом необязательно даже осознание этого факта или наличие организующего начала[52]
. Стиль воспитания можно практически приравнять к стилю поведения в семейном кругу, ведь хорошо известно, что дети воспитываются не только и не столько тогда, когда с ними ведут нравоучительные беседы, но прежде всего, ежедневно видя и оценивая слова и поступки взрослых в обыденной жизни.

Авторитарный стиль воспитания присущ еще многим семьям, поскольку является в определенной степени традиционным для человечества в целом, в любом слое общества, при любой общественной формации. Его плюсы и минусы давно изучены педагогикой и психологией, тем более что о них лучше говорить, разбирая конкретную житейскую ситуацию.

Однако нельзя не заметить, что этот стиль довольно часто переходит необходимые границы жестких требований главы семьи, а потому становится одним из условий проявления жестокости. Сама по себе авторитарность еще не равнозначна семейному насилию, но она является для него питательной средой.

К тому же авторитарность проявляется, как правило, не только во взаимоотношениях родителей с детьми. Если авторитарные решения исходят от отца семейства, то они могут в той же мере распространяться на его жену. Реже встречаются случаи, когда и муж и жена склонны к авторитарному стилю поведения в семье. Но такие супружеские пары, естественно, довольно быстро распадаются. Если в семье роль «командира» выпадает женщине, то она практически никогда не применяет насилие к супругу, а только к детям.

Поэтому, если говорят о семейном насилии, то это почти всегда насилие по отношению к детям и/или к жене, совершаемое либо мужем и отцом (отчимом), либо обоими родителями в отношении детей.

Жестокое обращение с детьми является одним из оснований для лишения родительских прав. Под жестоким обращением и пренебрежением основными нуждами ребенка ряд специалистов предлагают понимать любые действия или бездействие со стороны родителей или лиц, их заменяющих, в результате чего нарушаются здоровье и благополучие ребенка или создаются условия, мешающие его нормальному физическому или психическому развитию, ущемляются его права и свободы[53]
.

Комплексная модель синдрома жестокого обращения с детьми рассматривает его по словам Т.Я. Сафоновой как «многомерный феномен, порожденный взаимодействием нескольких факторов: психологическими особенностями родителя и ребенка, характером их взаимоотношений, укладом семьи и внутрисемейными проблемами, стрессами, вызываемыми социально-экономической средой и пр.»[54]

Но какими бы ни были конкретные проявления воздействия этих факторов, жестокое обращение с ребенком – одно из самых серьезных оснований для лишения родительских прав. Причем от того, насколько по возможности ускоренным будет этот процесс, зависит зачастую не только благополучие, но и сама жизнь ребенка.

И опять мы вынуждены сделать вывод, что только юридические меры не могут дать нужного эффекта, хотя бы в силу медлительности их процессов и избирательности действия: требуется формальное заявление в отношении конкретного лица и т.п. К тому же, применение юридических мер есть прежде всего наказание для виновного, в то время как не меньшее, если не большее значение имеет реабилитация пострадавшего.

На государственном уровне эта проблема в нашей стране практически не решается. Основную работу в этом плане принимают на себя общественные организации и органы местного самоуправления. Но речь идет главным образом, о реабилитационных центрах для несовершеннолетних, действующих как в Москве, так и в других регионах РФ.

О ПМСЦ «ОЗОН» и его деятельности уже говорилось, но в регионах страны тоже есть хорошие примеры такого рода.

Так, в г. Иваново с 1999 г. действует Центр социальной поддержки безнадзорных детей и подростков, открывшийся с помощью Общественной организации христианской молодежи и семьи Ивановского регионального немецкого общества, которая, активно используя международные связи, добивается получения грантов от зарубежных благотворительных фондов, что позволяет Центру расширять спектр услуг[55]
.

Ежедневно этот Центр посещают около 120 детей, для живущих в отдаленных районах города за счет средств организации приобретаются проездные билеты. Социальные работники и волонтеры организации ведут работу по приглашению в Центр бездомных и голодных детей. Выявленным неблагополучным детям вручаются визитки с адресом Центра и подробным описанием того, как можно до него добраться, к какому работнику Центра обратиться. Сюда же направляют детей органы социальной защиты населения и инспекции по делам несовершеннолетних.

Примерно 44% подростков, посещающих центр были жертвами семейного насилия в разнообразных формах. С ними работают психологи и медики.

Одной из основных проблем сейчас является дефицит специально подготовленных сотрудников подобных учреждений и сравнительно небольшое количество практически применяемых методик работы с жертвами семейного насилия, хотя психологами и педагогами разработаны, например, специальные методики проведения бесед с детьми в стрессовых ситуациях[56]
.

В качестве примера такой методики можно привести таблицу требований, которые необходимо соблюдать в беседах такого рода[57]
:

Необходимо помнить	Необходимо избегать
Вы должны вести себя как внимательный и отзывчивый взрослый	Попыток брать на себя функции других специалистов (психотерапевта, например)
Ваша главная задача – выслушать ребенка	Желания точно выяснить какое-либо обстоятельство
Самые важные детали и факты лучше записать сразу же после разговора	Собственных интерпретаций рассказов ребенка
Нужно быть внимательным, но слушателем	Бурного выражения своих чувств вне зависимости от того, что произошло
Ребенок не обязан вам доверять, его доверие нужно заслужить	Желания настаивать, «давить», чтобы добиться нужных сведений
Терпение и такт – лучшие помощники в общении с пережившим эмоциональную травму ребенком	Навязчивости, думая, что вас оправдывает благая цель
Невыполненное обещание может ранить ребенка сильнее, чем ситуация, в которой он оказался	Пустых обещаний, типа «все будет хорошо»
Вы должны сказать ребенку, что верите ему	Упреков в том, что ребенок не рассказал о себе раньше
Вы можете облегчить ребенку его чувство вины за происходящее, сказав, что он не виноват в сложившейся ситуации	Намеков, указаний на то, что ребенок сам виноват
Нужно задавать вопросы «открытого типа» (Кто? Какой? Где? Когда? Что конкретно? Сколько раз? Как долго?)	Вопросов закрытого типа, на которые можно дать ответ «да» или «нет»
Вопросы нужно задавать в понятной для ребенка форме	Излишнего усложнения или упрощения фраз
Ребенку необходимо оказать поддержку в разговоре, например, вы можете похвалить его за смелость или подробный рассказ	«догадок» о том, какие чувства испытывает ребенок (лучше спросить об этом его самого)

Однако вряд ли можно требовать владения этими методиками в массовом порядке, например, от работников правоохранительных органов, поэтому в таких случаях обязательно присутствие специалиста, педагога или психолога, либо иного лица, которому ребенок доверяет, и которое может помочь ему ответить на вопросы в милиции или в суде.

Оценка ребенком неправомерного поведения своих родителей далеко не всегда объективна, так же как и его мнение по поводу лишения их родительских прав. Но если суд испытывает трудности в доказательствах и хочет убедиться относительно существования тех или иных фактов, свидетелями которых являются дети, беседу целесообразнее проводить вне суда при помощи органов попечительства, педагогов, воспитателей ребенка.

Судьям и работникам прокуратуры и милиции необходимо владеть хотя бы отчасти психологическими и педагогическими навыками для оценки действий подростков и выхода из сложившейся ситуации.

Существует проект Федерального закона «Об основах системы ювенальной юстиции», под которой понимается «совокупность государственных органов, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, должностных лиц, неправительственных некоммерческих организаций, осуществляющих на основе установленных законом процедур действия, нацеленные на реализацию и обеспечение прав, свобод и законных интересов ребенка»[58]
.

Эта деятельность осуществляется как в отношении несовершеннолетних, нуждающихся в защите их прав, свобод и законных интересов, в том числе в отношении беспризорных и безнадзорных детей, детей, признанных потерпевшими, несовершеннолетних, находящихся в различных формах конфликта с законом, а также в отношении родителей и лиц, их заменяющих, ответственных за воспитание детей (ст.3 проекта ФЗ «Об основах системы ювенальной юстиции»)[59]
.

Судья, специализирующийся по делам несовершеннолетних, должен владеть информацией обо всех социальных службах для несовершеннолетних, знать специфику их деятельности, а также объем предоставляемых ими социальных услуг. Ведь именно этим службам предстоит проводить с несовершеннолетним, его родителями (лицами, их заменяющими) индивидуальную профилактическую работу после вынесения судебного решения.

Суд по делам несовершеннолетних согласно проекту осуществляет контроль за ненадлежащим исполнением законодательства о профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, например, за работой комиссии по делам несовершеннолетних, подразделений профилактики правонарушений несовершеннолетних органов своевременно реагировать на упущения в их работе - выносить частные определения. В рамках данной системы осуществляются мероприятия социального, педагогического, юридического, психологического и медицинского характера, направленную на профилактику и реабилитацию ребенка.

Во многих зарубежных странах накоплен богатый опыт работы специализированных судов и социальных служб для несовершеннолетних, достаточно эффективно защищающих их права и интересы.

Кроме того, между Ростовским областным судом, Управлением Судебного департамента при Верховном Суде РФ в Ростовской области и Представительством программы развития ООН (ПРООН) в Российской Федерации было заключено "Соглашение о сотрудничестве".

Согласно данному проекту с 1 января 2001г. в районных судах г. Ростова-на Дону, помимо существующей специализации федеральных судей по рассмотрению дел о преступлениях несовершеннолетних, введены новые должности - социальные работники при судах. Их задача - оказание помощи судье в исследовании личности несовершеннолетнего, изучении его психологических особенностей, социальной и воспитательной среды, причин и условий совершения преступления, подготовке предложений по мерам воздействия и реабилитации. Деятельность социальных работников финансово поддержана ПРООН. Для наблюдения за ходом реализации проекта и его поддержки при Ростовском областном суде создан координационный Совет[60]
.

2.3. Проблемы насилия в семьях г. Москвы и пути их решения

Особенности семейного насилия могут быть связаны со специфическими факторами жизнедеятельности конкретного социума. Например, для Москвы такими факторами будут:

- статус столицы, воспринимаемый отчасти как статус «города для избранных»

- репутация одного из самых дорогих городов мира, что усиливает действие материальных факторов

- множество приезжих, не имеющих в городе социальных связей

- слабые социальные связи между аборигенами города, обусловленные в частности, его размерами

- высокий уровень преступности, обусловленный, в том числе и вышеперечисленными факторами[61]
.

Неблагополучие в семьях отражается и в том факте, что растет количество дел о лишении родительских прав, рассматриваемое ежегодно московскими судами. Но если ребенка можно отобрать у родителей, нарушающих его права, и процедура эта достаточно отработана, то сложнее защитить права совершеннолетней жертвы семейного насилия, о чем мы уже говорили в предыдущем параграфе.

Но и большое количество прецедентов и отработанность судебной процедуры по лишению или ограничению родительских прав не решает проблему защиты ребенка от семейного насилия. И если в предыдущем параграфе говорилось о трудностях социальной защиты и психологической помощи в маленьких населенных пунктах, то здесь мы остановимся на тех специфических трудностях, которые существуют в Москве.

Прежде всего эти трудности обусловлены как раз гигантскими размерами мегаполиса. Это ослабляет социальные связи меду людьми, а анонимность существования уменьшает чувство социальной ответственности. Семейное насилие в этих условиях становится довольно обычным явлением, что подчеркивается и разнообразием социального, возрастного и образовательного признаков у женщин, ставших жертвами такого насилия и обратившихся по этому поводу в кризисные центры, о чем уже говорилось выше.

Таким образом, семейное насилие в Москве не является «уделом» какой-либо определенной категории женщин, если выделять признаки социальные. С психологической точки зрения у них много общего, но об этом уже говорилось выше. То же самое можно сказать о социальных признаках самих семей, где встречаются проявления жестокости, особенно, по отношению к детям.

Хотя можно сказать, что у большинства таких семей есть общая черта: они слабо социализированы в городе. В большинстве случаев они состоят из приезжих, прибывших в Москву на заработки. Социальных (дружеских, родственных) связей в Москве у этих людей нет. Работа, которую им удается получить тоже, как правило, не располагает к установлению этих связей, поскольку обычно это тяжелый физический труд, часто проходящий в условиях, ничего общего не имеющих с трудовым законодательством.

Определенная часть этих людей находится в Москве нелегально, что естественно, затрудняет защиту их прав, поскольку он не обращаются за помощью. Для выходцев из нерусскоязычных регионов, за исключением разве что Украины и Белоруссии, часто существует еще и такая трудность как языковой барьер.

Стоит отметить и такую особенность московской проблематики семейного насилия как своеобразную распределенность видов насилия в зависимости от социального и образовательного уровня семьи. На психическое (эмоциональное) насилие со стороны мужа чаще жалуются представительницы более образованных и материально обеспеченных слоев общества. Хотя на наш взгляд, это не значит, что такой вид насилия отсутствует в малообразованных и бедных семьях, скорее он не осознается там, притом, что физическое насилие чаще сопровождается моральным, хотя последнее может присутствовать и без физического.

Тревожным представляется тот факт, что физическое насилие равно часто имеет место в семьях любого образовательного уровня и материального достатка. Так же примерно одинаково количество случаев жалоб на сексуальное насилие в отношении детей.

Что касается сексуального насилия в отношении женщин, то как уже говорилось, многие из ни просто не представляют себе, что мужа можно привлечь к уголовной ответственности за изнасилование жены, точно также, как и любого постороннего мужчину. Поэтому жалобы на сексуальное насилие чаще поступают от представительниц более высокообразованных слоев[62]
.

Часты случаи злоупотребления родительскими правами, а одним из проявлений этого злоупотребления является жестокое обращение родителей со своими детьми. Но фактические действия, в которых это выражается могут быть разнообразными.

Так, по заявлению одинокой матери, не работающей и находящейся в трудной жизненной ситуации, ребенок по ходатайству органов опеки и попечительства района «Зябликово» временно помещен в Дом ребенка №25. Причем мать с 4-х месяцев не занималась воспитанием и содержанием ребенка. За ним ухаживала бабушка, которая по истечении срока пребывания ребенка в детском учреждении подала иск о лишении матери родительских прав, сославшись на то, что мать ни разу не навестила ребенка и не интересовалась им, т.е. уклонялась от воспитания ребенка.

Известны случаи, когда мать, помещая ребенка, временно на государственное обеспечение в детское учреждение, отказывается забирать его оттуда, результатом чего становится иск о лишении ее родительских прав. Так, по заявлению одинокой матери, находящейся в тяжелом материальном положении (отсутствие работы), поданном в орган опеки и попечительства района “Зябликово”, малолетняя девочка была помещена в Дом ребенка №25 на основании распоряжения главы Управы “О временном помещении несовершеннолетней в детское учреждение сиротского типа на полное государственное попечение”.

За все время пребывания мать ни разу не навестила дочь в доме ребенка, на приглашения специалиста по опеке и попечительству не реагировала. При обследовании жилищно-бытовых условий по месту жительства девочки специалисты по опеке установили, что мать не создала условий для нормального воспитания и содержания ребенка: квартира находится в антисанитарном состоянии.

К тому же мать состоит на учете в Подразделении по делам несовершеннолетних ОВД Зябликово за злоупотребление наркотических веществ и уклонение от воспитания дочери. По иску органа опеки и попечительства о лишении родительских прав матери суд вынес заочное решение о лишении ее прав сразу по нескольким основаниям: уклонение матери от воспитания ребенка и отказ без уважительных причин взять ребенка из детского учреждения.

В данном случае суд принял верное решение, но, в сущности, уклонение от воспитания в данном случае выразилось в том, что мать отказалась забрать ребенка из детского учреждения, не имея на это уважительных причин. Явилось ли это одновременно проявлением жестокости по отношению к ребенку? Представляется, что на этот вопрос должен быть дан положительный ответ. Даже если ребенок в силу своего возраста пока не мог оценить это как проявление жестокости.

В том и состоит опасность проявлений жестокости по отношению к детям, что ее последствия довольно часто отделены во времени, а потому абсолютно непредсказуемы.

Приведенный случай можно считать типичным, в том числе и типичным для Москвы. Еще одной иллюстрацией к сказанному может служить такой случай из практики Управы Даниловского р-на Южного административного округа. Двое несовершеннолетних детей были госпитализированы после избиения их сожителем матери. Симоновская межрайонная прокуратура по данному факту возбудила уголовное дело в отношении виновного. Но оставался еще вопрос о матери этих несовершеннолетних, которая злоупотребляла спиртными напитками и не заботилась о детях, результатом чего и стало их избиение[63]
.

В этом случае отобрание детей следовало произвести незамедлительно, а уже после этого обращаться в суд с иском о лишении родительских прав, что и было сделано. Основанием в данном случае стало то обстоятельство, что жестокое обращение было допущено посторонним для детей человеком, но условия для этого были созданы матерью, которая не препятствовала своему сожителю избивать детей, не обращала внимания на его поведения, поскольку интересовалась только алкоголем, а следовательно, ненадлежаще выполняла родительские обязанности, фактически, уклонялась от их выполнения. Жестокость, проявленная посторонним человеком, которого только с известной натяжкой можно считать членом семьи, фактически была детерминирована поведением матери.

Но анонимность существования и ослабленность социальных связей, типичная для большого города, в данном случае подкрепленная злоупотреблением алкоголем, сыграл свою роль и в этом случае. Если бы дети находились под надлежащим контролем матери и школьных педагогов, этого избиения могло не произойти.

Однако, многие проявления жестокости в семье представляются типичными для любого региона России.

Так Нагатинский районный суд г. Москвы рассмотрев иск Районной Управы Зябликово к Платовой М.В. о лишении родительских прав в отношении сына Владимира, удовлетворил его, приняв во внимание, что ответчица не создала условий для нормального проживания ребенка: квартира в антисанитарном состоянии, продукты питания отсутствуют, ребенок истощен, у него диагноз «гипотрофия 1-й степени». Все это явилось следствием того, что Платова М.В. и другие члены ее семьи (мать, сожитель) злоупотребляют спиртными напитками[64]
.

Примечательно, что в отношении ответчицы не поднимался вопрос о хроническом алкоголизме, (что вообще-то предусмотрено законом), но иск, тем не менее, был удовлетворен. Следует предположить, что суд принял абсолютно правильное решение, исходя из необходимости защитить интересы ребенка.

Однако при этом даже не рассматривался вопрос о постоянных проявлениях физической жестокости со стороны сожителя в отношении самой ответчицы. Между тем, даже страдающая алкоголизмом и социально деформированная личность имеет право на защиту. Но в основном в теории.

Несколько необычно на общем фоне выглядит дело П.

В Чертановский межмуниципальный суд г. Москвы поступило заявление П. о лишении его жены родительских прав в отношении их двухлетней дочери, поскольку мать ушла из семьи, воспитанием девочки не интересовалась. Однако впоследствии без предупреждения отца забрала девочку и требовала у него денег, угрожая причинением вреда жизни и здоровью дочери.

Шантаж семейным насилием представляет собою некоторую «новеллу» в данном случае только потому, что его жертвой стал мужчина. Обычно мужья шантажируют этим жен, и надо сказать, такая практика в Москве существует (по данным сотрудников кризисных центров).

Однако дело закончилось примирением сторон, на которое истца практически вынудили, не найдя в поведении ответчицы оснований для лишения ее родительских прав[65]
. Видимо суд не счел высказывания ответчицы, ее угрозы в отношении ребенка серьезными, но совершенно напрасно, о чем свидетельствует такой случай:

Л. бросила свою 6-месячную дочь на вокзале, после того, как поссорилась с мужем и решила уехать. Дочь, по ее словам, она брать с собой не собиралась, а забрала ее затем, чтобы отомстить мужу. Девочка чудом осталась жива, потому что ее обнаружили в закрытом на ремонт туалете абсолютно случайно[66]
.

Неоднократно отмечались в судебной практике случаи ненадлежащего исполнения родительских обязанностей и злоупотребления правами на религиозной почве (в семьях сектантов). Так в свое время В. Тихонина предлагала включить в ст. 59 КоБС РСФСР (соответствующую ст. 69 в действующем СК) «правило о лишении родительских прав, если религиозное воспитание имеет тяжелые последствия для здоровья и духовного развития детей»[67]
.

В подтверждение данной необходимости В. Тихонина ссылалась на случаи из судебной практики, когда родители-баптисты не вызывали врача к заболевшему ребенку, поскольку это запрещено уставом секты, а также на родителей, едва не доведших детей до голодной смерти, так же из религиозных соображений.[68]

Жестокость, вызванная религиозным фанатизмом, не такая уж редкость в судебной и психологической практике, однако методика борьбы с эти явлением по прежнему разработана слабо, без учета множества моментов как социального, так и правового характера.

Предложение В. Тихониной, упоминавшееся выше не было реализовано, но, на наш взгляд, не потеряло своей актуальности. Свобода совести и ее правовая охрана не исключают и не могут исключать охраны здоровья и других законных интересов несовершеннолетних. И ссылка на право родителей воспитывать ребенка так, как они считают нужным, действительна в той же мере, в какой действительна любое проявление свободы личности в правовом государстве, т.е. границы этой свободы определяются рамками закона, проводящего их там, где необходимо ограничить реализацию прав одной личности, чтобы не пострадали интересы других.

Для психолога оказание помощи в такой ситуации еще сложнее, слишком тонкие материи и интересы затрагиваются здесь. Между тем, количество сект, а именно в сектах такие проявления жестокости наиболее часты, в Москве растет.

Слабая социализация, медленная и трудная интеграция приезжих в московское общество, пестрое по этническому, образовательному и др. составам, делают успешной работу различных сектантских проповедников: человек, оказавшийся в огромном мегаполисе, чувствует себя одиноким, заблудившимся в громаде чужого и враждебного города, а секта предлагает ему почувствовать себя в кругу близких людей, не спрашивая о регистрации и пр. Расплата за это приходит потом. Если вообще осознается как расплата зомбированной личностью.

Поскольку секты в достаточной степени изолированы от общества, тем легче им держать эту дистанцию в Москве. Залучив одного человека, сектанты стараются залучить к себе и его близких: супруга, детей.

Неофит же способствует этому изо всех сил, полагая, что действует на благо спасения души самых дорогих ему людей. Искалеченная сектантством психика не позволит ему осознать свои последующие действия как проявления жестокости: требование практически полной изоляции от внешнего мира, в который они и так не были полностью интегрированы, изнурительные посты, имеющие мало общего с христианскими или мусульманскими, избиения и отказ от медицинской помощи.

Этническая пестрота современного московского социума тоже является специфическим фактором. В столице проживает немало выходцев из Средней Азии и с Кавказа. Их традиции действительно не допускают вмешательства посторонних, а взгляды на положение женщины в семье отличаются значительной консервативностью.

Но это не значит, что проявления жестокости в таких семьях не должны становиться объектом внимания.

Конечно, они еще труднее выявляются, чем аналогичные случаи в семьях коренных жителей. Причиной тому не только консервативность, но и тот же языковой барьер, и отсутствие регистрации, мешающее обратиться за помощью к властям. И надо сказать, что в этих семьях чаще можно констатировать проявление жестокости по отношению к женщинам, чем к детям. Эти проявления носят обычно характер физического насилия, сопровождающегося эмоциональным, но почти никогда – сексуальным в отношении детей, если не считать за проявление такового выдачу замуж девочек, не достигших половой зрелости. Но и эти случаи весьма редки. Обычно они имеют место в цыганских семьях.

Кстати, цыганские семьи, впрочем, не только в Москве оказались за своего рода барьером, причем не только психологическим, но и юридическим. Закон может вмешаться, если требуется наказать представителя этой нации за правонарушение, однако в случаях семейного насилия в отношении женщины, нередкого в цыганских семьях, он практически не вмешивается. Женщины-цыганки, насколько нам известно со слов работников кризисных центров, никогда не обращались туда ни за какой помощью, как и в органы социальной защиты населения, за исключением редких случаев получения пособия на детей.

Между тем, цыгане тоже по большей части имеют российское гражданство и право на государственную защиту. А будучи людьми, согласно Всеобщей Декларации прав человека и право на защиту жизни, здоровья, чести и достоинства, как и все прочие.

Еще одна специфическая черта московского общества на этот раз относится к семьям коренных жителей. Закрытость московских семей особого рода. В них чаще встречается «двойная» жизнь.

Столичный статус накладывает на человека своего рода социальные обязательства. Для поддержания этого статуса индивид должен выглядеть, говорить и поступать определенным образом, чтобы считаться «комильфо».

Референтной группой особого рода выступает здесь как довольно абстрактное общество в целом, так и ближайшее окружение семьи. Поэтому благополучная с виду супружеская пара, имеющая детей может вести напоказ жизнь «комильфо», а внутри этой семьи могут встречаться проявления жестокости по отношению друг к другу и к детям самого разного характера, от физического насилия до сексуального.

Психологическое в этих случаях присутствует само собой, и именно оно в большинстве случаев мешает потерпевшим своевременно обратиться за помощью, поскольку они одержимы страхом перед насильником, уверены, что им никто не может помочь, и не захочет помогать, и при этом они еще вынуждены делать вид перед посторонними, что в их семье все благополучно.

Нервный срыв в такой ситуации просто неизбежен, его результатом является вмешательство медиков, а зачастую и правоохранительных органов, так как нередко выход жертва находит в самоубийстве или покушении на жизнь обидчика. И только после этого ситуация в семье становится достоянием гласности, только после этого могут вмешаться специалисты и помочь жертве, если она еще нуждается в помощи.

Особенности борьбы с проявлениями семейного насилия, это еще и учет того факта, что эти проявления, а особенно их последствия труднопрогнозируемы, следовательно, велика вероятность опоздания помощи жертве.

Работа с пострадавшими от семейного насилия в Москве должна учитывать многие стороны жизни, характерные для данного региона, как следует их учитывать соответственно в любом другом регионе.

Несмотря на общность проблем, факторы, детерминирующие их появление, могут различаться в деталях, равно как и условия протекания процесса. Из этого следует, что для борьбы с негативными тенденциями такого рода необходимы методики, основанные на общих принципах, но дающие возможность изменять их с учетом конкретной ситуации, под которой следует понимать не только ситуацию отдельно взятой семьи, но и той общественной сферы, где данная семья существует.

Исходя из всего вышесказанного, следует сделать вывод, что профилактика семейного насилия и реабилитация пострадавших должна предусматривать меры, соответствующие специфике ситуации. А эта специфика есть в том числе и специфика социума.

Без учета этого невозможно разработать приемлемые методики борьбы с насилием и его профилактики.

Заключение

Несмотря на давность существования проблемы защиты от семейного насилия и его профилактики, ни психология, ни криминологи. Ни теория права не выработали пока однозначно приемлемых и реально применимых мер, за исключением психологических консультаций для пострадавших. Реальная польза от юридических консультаций пока меньше, чем могла бы быть, если бы наличие прав всегда обеспечивалось действующим механизмом их реализации. Но следует помнить, что психологическая и социальная поддержка становится по-настоящему эффективной, только если она обеспечена надлежащей правовой и материальной базой.

Сложности в решении этого вопроса обусловлены прежде всего тем, что семейные отношения вообще с трудом поддаются правовому регулированию, которое тем не менее, необходимо, поскольку без этого невозможно говорить о защите прав и помощи жертвам семейного насилия.

В России ежегодно выявляется свыше 100 тыс. детей, оставшихся без родительского попечения[69]
. Подавляющее большинство из них – социальные сироты, т.е. дети, брошенные родителями или отобранные у родителей, не выполняющих свои обязанности по отношению к детям.

Ежегодно российскими судами рассматривается более 20 тысяч дел, в решении которых применяется эта крайняя мера[70]
. При этом количество дел по восстановлению родительских прав неизмеримо меньше. Столь тревожные тенденции не могут не вызывать беспокойства. Противопоставить им можно только усиление мер защиты интересов детей, в том числе и правовых.

Однако, как ни странно это констатировать, еще меньше защищена в России в правовом и социальном отношении женщина, особенно, когда речь идет о защите от семейного насилия. Юридическое равноправие субъекта нельзя отождествлять с фактическим равенством. Женщина – жена и мать – нуждается в особой поддержке государства и общества, и в настоящее время эта поддержка явно недостаточна.

Огромную помощь в этом плане может оказать институт добровольцев-волонтеров, который только начинает развиваться в нашей стране. Потребность общества в таких людях велика, достаточно и количество тех, кто мог бы справиться с этой работой и желал бы ею заниматься. Так что проблема состоит в том, чтобы набирать и обучать волонтеров.

Проблема семейного насилия – комплексная, факторы, обусловливающие его существование многочисленны и разнообразны. Поэтому и решение этой проблемы не может быть найдено в рамках одной науки, отрасли или сферы общественной жизни.

Список литературы

1. Андреева Г.М., Социальное познание: старт или финиш, Вопросы психологии, № 3, 2004 г.

2. Антокольская М.В., Семейное право, М., Юристъ, 2002 г.

3. Берн Э., Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры, Л., 1992 г.

4. Беспалов Ю.Ф, Возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью ребенка, Российская юстиция, № 10, 1998 г.

5. Беспалов Ю.Ф., Семейные права ребенка и их защита, Владимир, изд-во ВГПУ, 2001 г.

6. Богданова Г.В., Права и обязанности родителей и детей, М., Приор, 2003 г.

7. Богуславский М.М., Международное частное право, М., Юристъ, 2000 г.

8. Бойко О.В., Гендерные аспекты психического здоровья, Вопросы психологии, №1, 2005 г.

9. Борисова Н.Е., Конституционные предпосылки защиты прав ребенка, М., РАН, 2005 г.

10. Гершунский Б.С., Менталитет и образование, М., Республика, 1996 г.

11. Долгова А.И., Криминология, М., НОРМА, 2004 г.

12. Дргонец Я., Холлендер П., Современная медицина и право, М., изд-во «Юридическая литература», 1991 г.

13. Дубинин В.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н., Генетика, поведение, ответственность, М., Просвещение, 1982 г.

14. Ершова Н.М., Вопросы семьи в гражданском праве, М., изд-во «Юридическая литература», 1977 г.

15. Жестокое обращение с детьми, под ред. Сафоновой Т.Я., Цымбала Е.И., М., ПСМЦ «ОЗОН», 2001 г.

16. Загоровский А.И., Курс семейного права, М., Статус, 2003 г.

17. Зимняя И.А., Педагогическая психология, М., 1999 г.

18. Кравчук Н.В., Деятельность международных органов по защите прав ребенка, М., РАН, 2005 г.

19. Комментарий к УК РФ, отв. ред. Лебедев В.М., М., Юрайт, 2004 г.

20. Кормщиков В.М., Криминология семейного неблагополучия, Пермь, 1987 г.

21. Корнилов Э.Г., Деятельность общественных организаций по защите прав детей, проживающих в условиях семейного неблагополучия, сб. Защита прав ребенка в современной России, М., РАН, 2005 г.

22. Лишенные родительского попечительства, хрестоматия, сост. Мухина В.С., М., Просвещение, 1991 г

23. Лишин О.В., Педагогическая психология воспитания, М., Проспект, 1997 г.

24. Матузов Н.И., Теория и практика прав человека в РФ, Правоведение, № 4, 1998 г.

25. Мельникова Э.Б., Профилактика безнадзорности детей и подростков, Правозащитник, № 2, 1999 г.

26. Монахов Н.А., О социобиологических механизмах формирования антиобщественного поведения, М., Наука, 1991 г.

27. Мушкина Е.Р., Дом матери и ребенка в Австрии, Проблемы сиротства и организации государственной помощи детям, лишившимся родительского попечения, вып.1., М., 1992 г.,

28. Насильственная преступность, под ред. Кудрявцева В.Н., Наумова А.В., М., Республика, 1999 г.

29. Нечаева А.М., Брак, семья, закон, М., Изд-во «Наука», 1984 г.

30. Нечаева А.М., Россия и ее дети, М., РАН, 2000 г.

31. Нохуров А.А., Нарушения сексуального поведения, М., Наука, 1988 г.

32. О положении детей в РФ, государственный доклад за 2000 г.

33. Петровский А.В., Ярошевский М.Г., Психология, М., ACADEMIA, 2002 г.

34. Покровский И.А., Основные проблемы гражданского законодательства, М., Статут, 1998 г.

35. Попова Д.Г., Детские социальные учреждения как юридические лица, М., РАН, 2005 г.

36. Посохова С.Т., Эмоциональная неустойчивость современного ребенка, СПб., изд-во «Питер», 1996 г.

37. Право ребенка на семью, сб. нормативно-правовых документов и методических рекомендаций. М., 2004 г.

38. Пчелинцева Л.М., Семейное право, М., НОРМА, 1999 г.

39. Реан А.А., Бордовская Н.В., Розум С.И., Педагогика и психология, СПб., изд-во «Питер», 2004 г.

40. Реан А.А. и др., Социальное сиротство в современной России, М., 2002 г.

41. Ребер А., Большой толковый психологический словарь, Т.1., «Вече АСТ», 2001 г.

42. Руткевич М.Н. Процессы социальной деградации в российском обществе, Социс, № 6, 1998 г.

43. Сафонова Т.Я. и др., Реабилитация детей в приюте, М., Статут, 1995 г.

44. Сибиряков С.Л., Предупреждение девиантного поведения молодежи, М., Проспект, 1999 г.

45. Сорокин С.А., Права ребенка в семье, М., Юрайт, 1999 г.,

46. Станиславова И.Л., Скачкова Л.К., Современная семья и внутренний мир ребенка, СПб., изд-во «Питер», 1996 г.

47. Тарасов К.Е., Черненко Е.К., Социальная детерминированность биологии человека, М., Наука, 1979 г.

48. Татаринцева Е.А., Защита прав ребенка по английскому праву, М., РАН, 2005 г.

49. Тихонина В., Лишение родительских прав и отобрание детей у родителей, сб. «Проблемы гражданского и семейного права в свете решений XXVI съезда КПСС», под ред. Рясенцева В.А., М., 1983 г.

50. Тригубович Н.В. и др., Правовые отношения детей и родителей, Саратов, изд-во «Научная книга», 2004 г.

51. Фокс В., Введение в криминологию, М., Прогресс, 1985 г.

52. Шостакович Б.В. и др., Половые преступление против детей и подростков, Ростов-на Дону, 1994 г.

53. Щеглова С.Н., Реализация прав ребенка в РФ, М., Социум, 2000 г.

54. Ярошевский М.Г., Психология в ХХ столетии, М., Наука, 1974 г.

[1]
Фокс В., Введение в криминологию, М., Прогресс, 1985 г., с. 21.

[2]
Насильственная преступность, под ред. Кудрявцева В.Н., Наумова А.В., М., Республика, 1999 г.

[3]
См. Долгова А.И., Криминология, М., НОРМА, 2004 г., с. 501.

[4]
См. об этом: Богданова Г.В., Права и обязанности родителей и детей, М., Приор, 2003 г., с.33.

[5]
Жестокое обращение с детьми, под ред. Сафоновой Т.Я., Цымбала Е.И., М., 2001 г., ПСМЦ «ОЗОН», с. 8.

[6]
Жестокое обращение с детьми, под ред. Сафоновой Т.Я., Цымбала Е.И., с. 10.

[7]
См. об этом: Берн Э., Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры, Л., 1992 г., с. 77-78

[8]
Покровский И.А., Основные проблемы гражданского права, М., «Статут», 1998 г., с.189.

[9]
Криминология, под ред. А.И. Долговой, М., НОРМА, 2004 г., с.770.

[10]
Там же, с. 766, 770.

[11]
Ребер А., Большой толковый психологический словарь, т.1., М., «Вече АСТ», 2001г., с.483.

[12]
Покровский И.А., указ. соч., с. 191.

[13]
См. об этом: Гершунский Б.С., Менталитет и образование, М., 1996 г., с. 39.

[14]
Татаринцева Е.А., Защита прав ребенка по английскому праву, М., РАН, 2005 г., с.46.

[15]
См. Жестокое обращение с детьми, с.7-8.

[16]
Там же.

[17]
Жестокое обращение с детьми, с. 25.

[18]
Там же.

[19]
Архив Нагатинского межмуниципального суда г. Москвы.

[20]
Фокс В., Введение в криминологию, с. 12.

[21]
Там же, с. 33.

[22]
См. Долгова А.И., Криминология, с. 504.

[23]
Реан А.А. и др., Социальное сиротство в современной России, М., 2002 г., с. 144.

[24]
См. напр. Антокольская М.В., Семейное право, М., Юристъ, 2002 г., с. 135.

[25]
См. Богуславский М. М., Международное частное право, М., Юристъ, 2000г., с. 298.

[26]
См. там же, с.299.

[27]
Архив Нагатинского межмуниципального районного суда г. Москвы.

[28]
Т.Я. Сафонова, Е.И. Цымбал, Жестокое обращение с детьми, М., ПСМЦ «ОЗОН», 2001 г., с. 24.

[29]
См.: Богданова Г.В. Права и обязанности родителей и детей. М., 2003. с.59

[30]
Архив Чертановского межмуниципального суда г. Москвы.

[31]
См., например: Антокольская М.В., Семейное право, с. 87.

[32]
Там же.

[33]
Архив Нагатинского межмуниципального районного суда г. Москвы.

[34]
См об этом: Нечаева А.М., Брак, семья, закон. М., Наука, 1984 г. с. 187.

[35]
См. Е.Р. Мушкина, Дом матери и ребенка в Австрии, Проблемы сиротства и организации государственной помощи детям, лишившимся родительского попечения, вып.1., М., 1992 г., с.62-68.

[36]
Реан А.А. и др., Социальное сиротство в современной России, с. 38.

[37]
Там же.

[38]
Там же, с. 39

[39]
Реан А.А. и др., Социальное сиротство в современной России, с. 39 -40

[40]
Долгова А.И., Криминология, с. 455.

[41]
По данным Сафоновой Т.Я., Цымбала Е.М., указ. работа, с.119-120.

[42]
См об этом: Бойко О.В., Гендерные аспекты психического здоровья, Вопросы психологии, №1, 200 5.г., с. 110-113.

[43]
Там же.

[44]
Цит. по: Кравчук Н.В., Деятельность международных органов по защите пав ребенка, М., РАН, 2005 г., с.22-23.

[45]
Станиславова И.Л., Скачкова Л.К., Современная семья и внутренний мир ребенка, СПб., изд-во «Питер», 1996 г.

[46]
См. Кравчук, указ. соч., с. 24

[47]
Станиславова И.Л., Скачкова Л.К., указ. соч., с. 55.

[48]
См. об этом Фокс В., Введение в криминологию, с. 167.

[49]
См также: Руткевич М.Н. Процессы социальной деградации в российском обществе, Социс, № 6, 1998 г,

с. 99

[50]
См. О положении детей в РФ, государственный доклад, М., 2000 г, с.15.

[51]
См. Нечаева А.М., Брак, семья, закон, с. 134.

[52]
См. об этом: Петровский А.В., Ярошевский М.Г., Психология, М., Academia, 2002 г, с. 306.

[53]
Жестокое обращение с детьми, под ред. Т.Я. Сафоновой и Е.И. Цымбала, с.9.

[54]
Жестокое обращение с детьми, с. 9..

[55]
Э.Г. Корнилов, Деятельность общественных организаций по защите прав детей, проживающих в условиях семейного неблагополучия, сб. Защита прав ребенка в современной России, М., РАН, 2005 г., с. 184-192.

[56]
«Жестокое обращение с детьми», сб. под ред. Т.Я. Сафоновой, Е.И. Цымбала, с.105-108.

[57]
Там же, с. 106.

[58]
Беспалов Ю.Ф., Семейные права ребенка и их защита, Владимир, изд-во ВГПУ, 2001 г., с. 129

[59]
Цит. по: Беспалов Ю.Ф., указ. соч, с. 135..

[60]
Беспалов Ю.Ф., указ. соч., с. 131

[61]
См. Долгова А.И., Криминология, с. 678.

[62]
По данным сотрудников ПСМЦ «ОЗОН»

[63]
Архив Нагатинского межмуниципального районного суда г. Москвы

[64]
Архив Нагатинского районного суда г. Москвы.

[65]
Архив Чертановского межмуниципального районного суда г. Москвы.

[66]
Там же.

[67]
Тихонина В., Лишение родительских прав и отобрание детей у родителей, сб. «Проблемы гражданского и семейного права в свете решений XXVI съезда КПСС», под ред. Рясенцева В.А., М., 1983 г., с.132.

[68]
Там же.

[69]
О положении детей в РФ, Государственный доклад, 2000 г., с.52.

[70]
Беспалов Ю.Ф., Семейные права ребенка и их защита, Владимир, 2001 г., с.137.