РефератыФилософияФиФилософия Платона

Философия Платона

Министерство образования и науки Российской Федерации


Курганский государственный университет


Кафедра Философии


Контрольная работа


по философии


Тема № 8


ФИЛОСОФИЯ ПЛАТОНА



Специальность 040101 – «Социальная работа»


Студент


Рубашкина Н.А.


Группа 2867


№ зачетной книжки 378418


Курган - 2008


Содержание.




ВЕДЕНИЕ


1. Учение Платона о мире идей и мире вещей. 6


2. Гносеологическая теория анамнезиса. 13


3. Учение о человеке и его воспитании. 19


4. Социальная утопия Платона. 25


5. Заключение. 34


6. Литература и источники. Ресурсы Интернет. 36



1. Введение


В истории мировой культуры Платон (427-347 до н.э.) - великое явление. Он жил в древнегреческом обществе, но как деятель - философ, ученый, писатель - принадлежит всему человечеству. Не будь его книг, мы не только хуже понимали бы, кем были древние греки, что они дали миру, - мы хуже понимали бы самих себя, хуже понимали бы, что такое философия, наука, искусство, поэзия, вдохновение, что такое человек, в чем трудности его исканий и свершений, в чем их завлекающая сила. Платон создал и разработал один из основных типов философского мировоззрения - философский идеализм. У Платона идеализм охватывает вопросы и о природе, и о человеке, и о душе человека, и о познании, и об общественно-политическом строе, и о языке, и об искусстве - поэзии, скульптуре, живописи, музыке, и о красноречии, и о воспитании. Если в целом греки были создателями как бы «пробных систем» философии, то Платон создал «пробную систему» идеализма. В кругу вопросов, составлявших эту систему, некоторые настолько занимали ум Платона, что он разрабатывал их не только как философ, но и как ученый. Такими были специальные вопросы математики, астрономии (космологии), музыкальной акустики. Учение Платона - глава не только в истории античной философии, но и в истории античной науки. Школа Платона одна из школ античной математики. Изучение математики Платон рассматривал не в плане одной лишь педагогики, как стадию в воспитании ума, как тренировку логическую и диалектическую, но и в плане задач положительного знания.


Многогранность его дарования удивительна. В нем не только философ сочетается с ученым. В свой черед философ и ученый неотделимы в нем от художника: поэта, драматурга. Платон излагал свои философские и научные идеи в литературных произведениях. Платон является первым древнегреческим философом, о деятельности которого можно судить по его собственным произведениям. Свои идеи Платон излагает в форме диалога. Диалог, по мнению Платона, - это более или менее адекватное отображение живой и одушевленной речи знающего человека. Диалог является для Платона единственным средством, формой, с помощью которой можно познакомить других с процессом философского творчества, поэтому через диалог он выражает свои идеи. Его идеи по проблемам познания, бытия или диалектики высказаны во многих диалогах. Учение о бытии в основном изложено в диалогах «Государство», «Теэтет», «Парменид», «Филеб», «Тимей», «Софист», «Федон», «Федр», «Менон» и в письмах Платона.


В этом отношении у Платона были предшественники. Платон был восторженным учеником и последователем своего учителя - Сократа, которого он называл самым достойным и справедливым человеком. Платон опирался на учение Сократа о значении, которое для познания бытия имеют понятия.


Философия есть тяга к мудрости, или отрешение и отвращение от тела души, обратившейся к умопостигаемому и истинно сущему; мудрость состоит в познании дел божественных и человеческих. Согласно Платону, философ ревностно занимается тремя вещами: он созерцает и знает сущее, творит добро и теоретически рассматривает смысл (logos) речей. Знание сущего называется теорией, знание того, как нужно поступать,— практикой, знание смысла речей — диалектикой. Один аспект практической философии — воспитание характера, другой — домоправительство, третий — государство и его благо. Первый называется этикой, второй — экономикой, третий — политикой.[1]


Первопричиной всякого сущего - явления и вещи - у Платона выступает также ум. Разумеется, ум трактуется Платоном не только онтологически, но и гносеологически. Рассматривая ум как одну из первопричин, Платон считает, что именно ум вместе с другими первопричинами составляет суть Вселенной. У Платона встречаются высказывания, в которых ум выступает как жизнь, как нечто живое, но, в действительности, ум рассматривается не как какое-либо живое существо или свойство, а скорее как рациональное родовое обобщение всего того, что живет, обладает способностью жить. Выражено это в достаточно обобщенной, можно сказать, метафизической форме.


Платон считает, что ни чувства, ни ощущения в силу своей переменчивости никогда и ни при каких условиях не могут быть источником истинного знания. Самое большее, что могут выполнить чувства - это выступить в качестве внешнего стимулятора, побуждающего к познанию. Результат ощущений чувств - это формирование мнения о предмете или явлении, истинное знание - это познание идей, возможное только с помощью разума.


Большой интерес представляет социальная философия Платона. По существу, он был первым из греческих мыслителей, кто дал систематическое изложение учения о государстве и обществе. Государство, по Платону, возникает из-за естественной потребности людей к объединению с целью облегчения условий своего существования. Согласно Платону, государство «возникает, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но нуждается еще во многом. Таким образом, каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства...».


Платон говорит, что среди государств одни идеальны (anypothetoys) — их он рассмотрел в “Государстве”, где сначала описано государство, не ведущее войн, а затем — исполненное воинственным пылом, причем Платон исследует, какое из них лучше и как его можно осуществить. Государство делится на три части: на стражей, воинов и ремесленников. Одним он поручает управление и власть, другим — военную защиту в случае необходимости, третьи заняты ремеслами и другим производительным трудом. Он считает, что власть должна быть у философов. В самом деле, только в таком случае можно устроить все соответствующим образом, поскольку в человеческих делах никогда не избавиться от зол, если философы не станут царями или же — по какому-то божественному определению — те, кого именуют царями, не станут по-настоящему философами. Наилучшим и справедливым образом они смогут вести город тогда, когда каждая часть его будет самостоятельна, правители будут заботиться о народе, воины служить им и сражаться за них, а остальные будут послушно им повиноваться.[2]
Государство, по Платону, может считаться справедливым лишь в том случае, если каждое из трех его сословий выполняет в нем свое дело и не вмешивается в дела других. При этом предполагается иерархическая соподчиненность этих начал во имя сохранения целого.


Самыми важными проблемами в философии Платона являются: во-первых, его Утопия, которая была самой ранней из длинного ряда утопий; во-вторых, его теория идей, представлявшая собой первую попытку взяться за до сих пор неразрешенную проблему универсалий; в-третьих, его аргументы в пользу бессмертия; в-четвертых, его космогония; в-пятых, его концепция познания, скорее как концепция воспоминания, чем восприятия. Чисто философские влияния, которые испытал Платон, располагали его в пользу Спарты. В общем можно сказать, что на него оказали влияние Пифагор, Парменид, Гераклит и Сократ. От Пифагора (возможно, через Сократа) Платон воспринял орфические элементы, имеющиеся в его философии: религиозную направленность, веру в бессмертие, в потусторонний мир, жреческий тон и все то, что заключается в образе пещеры, а также свое уважение к математике и полное смешение интеллектуального и мистического. От Парменида Платон унаследовал убеждения в том, что реальность вечна и вневременна и что всякое изменение, с логической точки зрения, должно быть иллюзорным. У Гераклита Платон заимствовал негативную теорию о том, что в этом чувственном мире нет ничего постоянного. Эта доктрина в сочетании с концепцией Парменида привела к выводу о том, что знание не может быть получено через органы чувств, оно может достигаться только разумом. Этот взгляд в свою очередь вполне согласуется с пифагореизмом. Вероятно, от Сократа Платон унаследовал интерес к занятиям этическими проблемами и тенденцию искать скорее телеологическое, чем механическое объяснение мира. Идея «блага» в философии Платона имела большее значение, чем в философии досократиков, и трудно не приписать этот факт влиянию Сократа. [3]


2. Учение Платона о мире идей и вещей.


Основная часть философии Платона, давшая название целому направлению философии — это учение об идеях (эйдосах), о существовании двух миров: мира идей (эйдосов) и мира вещей, или форм. Идеи (эйдосы) являются прообразами вещей, их истоками. Идеи (эйдосы) лежат в основе всего множества вещей, образованных из бесформенной материи. Идеи — источник всего, сама же материя ничего не может породить.


Мир идей (эйдосов) существует вне времени и пространства. В этом мире есть определенная иерархия, на вершине которой стоит идея Блага, из которой проистекают все остальные. Благо тождественно абсолютной Красоте, но в то же время это Начало всех начал и Творец Вселенной. В мифе о пещере Благо изображается как Солнце, идеи символизируются теми существами и предметами, которые проходят перед пещерой, а сама пещера — образ материального мира с его иллюзиями.


Идея (эйдос) любой вещи или существа — это самое глубокое, сокровенное и существенное в нем. У человека роль идеи выполняет его бессмертная душа. Идеи (эйдосы) обладают качествами постоянства, единства и чистоты, а вещи — изменчивости, множественности и искаженности.


Душа человека представляется у Платона в образе колесницы с всадником и двумя лошадьми, белой и черной. Возница символизирует разумное начало в человеке, а кони: белый — благородные, высшие качества души, черный — страсти, желания и инстинктивное начало. Когда человек пребывает в ином мире, он (возница) получает возможность вместе с богами созерцать вечные истины. Когда же человек вновь рождается в мире материальном, то знание этих истин остается в его душе как воспоминание. Поэтому, согласно философии Платона, единственный для человека способ знать — это припоминать, находить в вещах чувственного мира «отблески» идей. Когда же человеку удается увидеть следы идей — через красоту, любовь или справедливые дела — то, по словам Платона, крылья души, когда-то утерянные ею, вновь начинают расти.[4]


И философия, и любовь дают возможность рождения чего-то прекрасного: от создания прекрасных вещей до прекрасных законов и справедливых идей.


Платон учит, что все мы можем выйти из «пещеры» к свету идей, поскольку способность видеть свет духовного Солнца (то есть созерцать истину и мыслить) есть в каждом, но, к сожалению, мы смотрим не в том направлении. Однако прекрасное, которое ищет Платон, не есть все лишь кажущееся. «Мы исследовали то, - поясняет Платон, - чем прекрасны все прекрасные предметы, подобно тому, что великое велико своим превосходством».


Каждому классу одноименных вещей чувственного мира соответствует в мире вещей, постигаемых умом, некая вечная, не возникающая и не погибающая, безотносительная причина того, что делает вещь именно вещью этого и никакого другого класса. Указать эту причину - значит указать в противоположность явлению истинную сущность вещи.


Теория «идей», или «форм» является частично логической и частично метафизической. Логическая часть ее имеет дело со значением общих слов. Имеется много отдельных животных, о которых мы можем точно сказать: «Это кошка». Что мы подразумеваем под словом «кошка»? Очевидно, нечто отличное от каждой отдельной кошки. По-видимому, какое-либо животное является кошкой потому, что оно разделяет общую природу, свойственную всем кошкам. Язык не может обойтись без таких общих слов, как «кошка», и такие слова, очевидно, не являются бессмысленными. Но если слово «кошка» означает что-либо, то оно означает что-то, не являющееся той или этой кошкой, а представляющее собой нечто в роде универсальной кошачности (cattness). Она не родилась, когда родилась отдельная кошка, и не умрет вместе со смертью отдельной кошки. На самом деле она не имеет места в пространстве или времени: она «вечна». Это логическая часть теории. Аргументы в ее пользу, независимо от того, являются они, в конце концов, безусловно верными или нет, сильны и совершенно независимы от метафизической части этой теории.


Согласно метафизической части этой теории, слово «кошка» означает некоторую идеальную кошку, Кошку, созданную Богом и единственную в своем роде. Отдельные кошки разделяют природу Кошки, но более или менее несовершенно. Только благодаря этому несовершенству может быть много кошек. Идеальная Кошка реальна; отдельные кошки являются лишь кажущимися.


В последней книге «Государства» в качестве вступления к осуждению живописцев имеется весьма ясное изложение теории идей или форм.


Здесь Платон объясняет, что когда ряд индивидов имеет общее название, они имеют также общую «идею» или «форму». Например, хотя может быть много кроватей, существует лишь одна «идея», или «форма», кровати. Точно так же как отражение кровати в зеркале является лишь кажущимся, но не «реальным», так и разные отдельные кровати нереальны, являясь лишь копиями «идеи», которая представляет собой одну реальную кровать и создана Богом. Об этой одной кровати, созданной Богом, возможно знание, но в отношении многих кроватей, сделанных плотниками, может быть лишь мнение. Философа как такового будет интересовать лишь одна идеальная кровать, а не многие кровати, обнаруживаемые в чувственном мире. Он будет испытывать некоторое равнодушие к обыкновенным мирским делам. «Если ему свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором целокупного времени и бытия, думаешь ли ты, что для такого человека много значит человеческая жизнь?». [5]


Платон пытается объяснить различие между ясным интеллектуальным созерцанием и неясным созерцанием чувственного восприятия посредством аналогии со зрительным ощущением. Зрение, говорит он, отличается от других чувств, поскольку оно требует наличия не только глаза и объекта, но также света. Мы видим ясно те предметы, которые освещает солнце, в сумерки мы видим неясно, а в полной темноте не видим ничего. Итак, мир идей - это то, что мы видим, когда предмет освещен солнцем, тогда как мир преходящих вещей - это неясный, сумеречный мир. Глаз подобен душе, а солнце, как источник света, - истине или благу. «...Так вот, то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага - причиной знания и познаваемости истины».


В понятии об идеи у Платона сочетается то, что делает «идею»: 1) причиной, или источником бытия вещей, их свойств и их отношений; 2) образцом, взирая на который Демиург творит мир вещей; 3) цель, к которой как к верховному благу стремится все существующее.


У самого Платона на первом плане стоит антологическое и телеологическое значение слова «идея». Но так как, по убеждению Платона, различию видов бытия строго соответствует различие видов познания «идее», т. е. истинно сущему бытию, соответствует понятие об этом бытии. Исследование «идеи» есть созерцание умом самих сущностей, а не одних лишь теней сущностей.


Итак, «идеи» Платона - зримые умом фигуры, или формы, вещей. Но сказать, что у Платона «идеи» - формы, еще совершенно недостаточно. «Идеи» - не только сами по себе существующие формы. Платон наделяет их целым рядом важных свойств - объективность бытия «идеи», ее безотносительности, независимости от всех чувственных определений, от всех условий и ограничений пространства, времени и т. д. «Идея» противопоставляется у Платона всем ее чувственным аналогам, подобиям и отображениям в мире вещей, воспринимаемых нами посредством чувств. Чувственные вещи необходимо изменчивы и преходящи, в них нет ничего прочного, устойчивого, тождественного, постоянного.


Напротив, «идея» прекрасного, т. е. прекрасна сама по себе, истинно-сущее прекрасное, не подлежит - так утверждает Платон - никакому изменению или превращению, идея эта совершенно тождественна самой себе и есть сама сущность.


Платон характеризует сущность прекрасного, как безобразную, бесформенную. По разъяснению Платона, местопребывания «идеи» - не чувственно зримые, а «наднебесные места». Эти места «занимает бесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души – разуму».


Только несовершенство нашего способа мышления, только привычка к чувственному восприятию внушает нам, по Платону, ошибочное представление, будто «идеи» находятся в каком-то пространстве подобно чувственным вещам, которые представляются нам как обособленные друг от друга. Согласно утверждению Платона, источник этой иллюзии - материя. Под «материей» Платон понимает, собственно говоря, не вещество, а постигаемый каким-то «незаконным рассуждением» род пространства, причину обособления единичных вещей чувственного мира. Взирая на этот род пространства, «мы точно грезим и полагаем, будто все существующее должно неизбежно должно находиться в каком-то месте и занимать какое-нибудь пространство, а то, что не находится на земле, ни на небе, то не существует».[6]


Форма, какой является «идея», по Платону, не чувственная. Только в несобственном, чрезвычайно неточном смысле к «идеям» Платона могут быть прилагаемы определения пространства, времени и числа. В отношении «идеи» они лишь метафоры, употребления. В строгом смысле слова «идеи», как их понимает Платон, запредельны по отношению к чувственному миру.


Учение Платона есть идеализм, так как реально существует не чувственное явление предмета, но лишь его умопостигаемая, бестелесная, не воспринимаемая чувствами сущность. Учение Платона об «идеях» - учение идеализма объективного.


Царство «идей» Платона не просто множество, или сумма, или набор сущностей. Это «упорядоченное» множество, или система. Не входя в подробности своего воззрения, Платон поясняет, что в системе «идей» имеются «идеи» высшие и низшие. Так одной из высших в системе «идей» оказывается, по Платону, наряду с «идеей» истины идея «прекрасного». Но наивысшая, по Платону, «идея есть не идея истины и не идея прекрасного, а идея блага».


Учение Платона об «идее» блага как высшей «идее» чрезвычайно существенно для всей системы его мировоззрения. Оно сообщает философии Платона характер не просто объективного идеализма, но вместе с тем идеализма теологического. Именно «идея» блага стягивает все множество идей в некоторое единство. Это единство цели. Порядок, господствующий в мире, есть порядок целесообразный: все направляется к благой цели. Всякое временное и относительное существование имеет целью некое объективное бытие; будучи целью, оно есть вместе с тем благо. Это бытие и есть сущность всех вещей, подверженных генезису, их образец.


Все вещи стремятся достигнуть блага, хотя - в качестве чувственных вещей - не способны его достигнуть. Так, для живых существ верховная цель - счастье. Но счастье, как разъясняет в ряде диалогов Платон, состоит именно в обладании благом. Поэтому всякая душа стремится к благу и все делает ради этого. Но критерии всякого относительного блага - благо безусловное. Поэтому из всех учений философии наивысшее, по Платону, - учение об «идее» блага. Лишь при руководстве «идей» блага справедливое становится пригодным и полезным. Без «идеи» блага все человеческие знания, даже наиболее полные, были бы совершенно бесполезны.


Платон не только не скрывает, но сам выдвигает и подчеркивает связь своего идеализма, своей теории «идей» с религией, с мистикой. Существование бога необходимо для самого познания «идей». Для нас идеи не постижимы полностью. Зато они, безусловно, постижимы для разума бога. Божественный разум предполагает существование божественной жизни. Бог не только существо живое, он - совершенно благ. Бог есть само благо. Направляя все к благой цели, он создает мир по собственному подобию, т. е. согласно «идее» совершеннейшего живого существа.


Человек, желая познать благо, стремиться познать бога; желая обладать благом, он стремиться стать причастным сущности бога. Или, как Платон разъясняет в «Законах», бог есть и начало всех вещей, и их середина, и конец. Он - начало, так как от него все происходит; он - середина, так как он - сущность всего, что имеет происхождение; и он - конец, так как все к нему стремиться, как к своей цели.[7]


В известном смысле Платон отождествил «благо» с разумом. А так как, по Платону, разумность обнаруживается в целесообразности, то «благо» Платон сближает с целесообразным. В свою очередь целесообразность есть соответствие вещи ее «идее». Поэтому постигнуть, в чем «благо» вещи - значит постигнуть «идею» этой вещи. Постигнуть же «идею» - значит, свести все многообразие чувственных, причинно обусловленных явлений «идеи» к их сверхчувственному и целесообразному единству, или закону.


В качестве условий человеческого блага указаны: 1) участие в вечной природе «идеи»; 2) воплощение «идеи» в действительности; 3) наличие разума и обладание знанием; 4) владение некоторыми науками, искусствами, а также обладание правильными мнениями и 5) некоторые виды чистых чувственных удовольствий, например, от чистых тонов мелодии или цветов в живописи.


Исследователи учения Платона, характеризовали это учение как дуализм обоих миров – «идей» и «вещей», сверхчувственных идеальных образов и их чувственных подобий. Однако глубокое отличие платоновских «идей» от одноименных с ними и обусловленных ими чувственных вещей не есть все же совершенный дуализм обоих миров. По Платону, мир чувственных вещей не отсечен от мира «идей»: он стоит в каком-то отношении к миру «идей». По выражению Платона, вещи «причастны» «идеям». Миру истинно сущего бытия, или миру «идей», у Платона противопоставлен не мир чувственных вещей, а мир небытия. По разъяснению Платона, «небытие» - это «материя». «Материя» Платона - беспредельное начало и условие пространственного обособления множества вещей, существующих в чувственном мире. В образах мифа Платон характеризует материю как всеобщую «кормилицу», как «восприемницу» всякого рождения и возникновения.


Однако «идея» и «материя» противостоят у Платона в качестве начал равноправных и равносильных. У Платона миру «идей», нечувственных прообразов, принадлежит неоспоримое и безусловное первенство. Так как «идеи» - истинно сущее бытие, а материя - небытие, то не будь «идей», не могла бы существовать и «материя». Чтобы «материя» могла существовать в качестве «небытия», т. е. как принцип обособления отдельных вещей и их множества в пространстве, - необходимо существование пространственных «идей» с их сверхчувственной, только умом постигаемой целостностью, неделимостью и единством.


Здесь возникает естественный вопрос, в каком отношению к миру «идей» и к миру «материи» стоит мир чувственных вещей. Чувственный мир есть нечто «среднее» между обеими сферами. Между областью «идей» и областью вещей у Платона посредствует еще «душа мира», или мировая душа. Чувственный мир не непосредственное, но все же порождение мира «идей» и мира «материи». При этом мир «идей» есть мужское, или активное, начало. Мир «материи» - начало женское, или пассивное, а мир чувственно воспринимаемых вещей - детище обоих.


Мир чувственных вещей в какой-то мере соединяет в себе противоположности, он - единство противоположностей: бытия и небытия, тождественного и нетождественного, неизменного и изменчивого, неподвижного и движущегося, причастного к единству и множественного.


Итак, рассмотрев философию Платона и его взгляды на мир «идей» и мир «вещей» можно сделать следующее заключение.


1. Идея вещи есть смысл вещи.


2. Идея вещи есть такая цельность всех отдельных частей и проявлений вещи, которая уже не делится на отдельные части данной вещи и представляет собою в сравнении с ними уже новое качество.


3. Идея вещи есть та общность составляющих ее особенностей и единичностей, которая является законом для возникновения и получения этих единичных проявлений вещи.


4. Идея вещи невещественна.


5. Идея вещи обладает своим собственным и вполне самостоятельным существованием, она тоже есть особого рода идеальная вещь, или субстанция, которая в своем полном и совершенном виде существует только на небе или выше неба.[8]


Учение это указывает путь для последующего развития диалектики. Впоследствии Гегель повторит - на более высокой ступени - путь, пройденный Платоном, платонизмом и неоплатонизмом, и будет доказывать, что диалектика бытия и небытия («ничто») необходимо приводит к становлению, которое и есть единство противоположностей – «бытия» и «ничто».


Философии Платона принадлежит важное место не только в истории идеализма, но, в частности, и в истории идеалистической диалектики.


3. Гносеологическая теория анамнезиса.


Усилия первых греческих мыслителей были сосредоточены на проблемах постижения природы. Ранние философы почти исключительно считали, что наши знания, вне сомнения, отражают собой и содержат в себе действительность, соответствуют этой действительности. Сомнения в достоверности наших знаний начали возникать позже, идеологически были инспирированы разногласиями между философами по поводу первичных основ (элементов) природы, по поводу фундаментальных атрибутов природы и реальности. Парменид считал, что основные сущности природы и реальности неизменны. А Гераклит, - что они находятся в постоянной изменчивости. Демокрит предполагал, что они (атомы и пустота) обладают дискретной величиной и движутся в силу своих собственных особенностей, в то время как Анаксагор учил, что первоначала и основы мира неопределенны (апейрон) и приводятся в движение нематериальными (как сейчас говорят, - интеллигибельными) силами. Греческие философы большое внимание придавали уяснению содержания и процесса познания. В познании природы и самого себя греческая философия единогласно усматривала предназначение и смысл жизни человека. Вспомним хотя бы лозунг Сократа: "Человек! Познай самого себя, и ты будешь счастлив". Каким образом человек познает мир, и каким этот мир есть вне сознания человека? [9]


Термин «гносеология» происходит от греческих слов «gnosis» –знание и «logos» – учение и, следовательно, означают учение о знании, а точнее, учение о способах приобретения человеком (познающим субъектом) знания об объекте познания, в качестве которого могут в самом общем смысле выступать как физические (материальные), так метафизические (идеальные) сущности. Данное разъяснение этимологии слова «гносеология» показывает, что оно являет синонимом выражения «теория познания». Исходными понятиями гносеологии, или теории познания, являются понятия «субъект познания» и «объект познания», которые в теории познания могут допускать самые различные интерпретации. Так, под субъектом познания в философии может пониматься и конкретный человек (индивид), познающий нечто, и различные социальные общности, и все человеческое сообщество в целом, и человек как родовое существо, и некий абсолютный разум, и некое всемогущее существо, т.е. Бог. Однако во всех случаях в той или иной степени речь идет о так называемом трансцендентальном субъекте познания, то есть о таком субъекте, существование всех познавательных способностей которого нельзя фиксировать органами чувств. Слово «трансцендентальный» происходит от латинского слова «transcendens» – выходящий за пределы (чувственного). Речь идет о том, что даже отдельный конкретный человек обладает некоторыми сверхчувственными нефизическими свойствами (умеет мыслить, рассуждать и т.д.). Если теперь учесть, что в философской традиции, восходящей к Платону, который признавал существование идей и эйдосов как неких сверхчувственных и нефизических, т.е. метафизических сущностей, вследствие чего он по праву считается первооткрывателем мира метафизических сущностей и, таким образом, основоположником метафизики, различаются метафизические и физические сущности, то становится очевидным, что даже конкретный отдельный человек есть существо физико-метафизическое. Как физическое существо он обладает телом, а как метафизическое – способностью мыслить и, таким образом, не лишен трансцендентальных свойств, тем более это справедливо для всех других вышеперечисленных сущностей, рассматриваемых в качестве познающего субъекта.[10]


Выдающийся идеалист античности Платон проблемам познания посвятил несколько своих произведений и создал свою, платоновскую, теорию познания. Платон утверждал, что наши чувства ни в какой мере не дают нам верного представления или знания о мире. Для объяснения сути своей гносеологии он в своём наибольшем по объёму и по значению произведения "Политика" сочинил такую картинку-миф. Мы, люди, - это узники, заключенные в пещере и прикованы цепями лицом к стене. Позади эти людей находится вход. А за входом движутся люди, животные, тень о которых падает на стену пещеры. Люди в пещере, таким образом, видят только движущиеся тени на стене и принимают эти тени за единый действительных мир. Платон, таким образом, учил, что наши чувства ни в коей мере не дают нам видеть мир таким, каким он есть на самом деле. Истину о мире показывают нам не чувства, а разум. И для объяснения своего понимания места разума в познании истины Платон развивает свой, известный уже нам, миф о душе. Пещера - это тот мир, в котором мы живём и за пределы которого выбраться не можем. Цепи - это наши органы чувств, а стена, как видно из продолжения мифа, - это наш объект видение мира.[11]


Истина - идеальна и никак не связана с материей; что эта идеальная истина изначально существовала в потустороннем мире, пребывала в мире эмпирей. В этом потустороннем мире наряду с будущей душой человека пребывали абсолютно все истины в виде идей. Среди этих Идей находились истины разного иерархического положения. Наименьшей среди них была Идея-душа. Но, хотя и будучи самом маленькой, незначительной идеей в мире эмпирей, душа человека до своего воплощения в человека имела возможность наблюдать все идеи, общаться с ними. Когда же душа "огрубела" и выпала в материальный мир, то на пути к своему человеку она, проходя через реку Стикс (река Забытья), напилась воды и ... забыла своё прошлое. В условиях своей земной жизни душа человека только при особых условиях - при подавлении своих чувств, сосредоточенности, отрешённости, благочестивого образа жизни - может что-то там вспомнить о том, что она наблюдала, знала в потустороннем мире. Вот это и такое воспоминание (анамнезис - воспоминание) даёт возможность человеку познать настоящие и несомненные истины. Когда Платон заводил речь об анамнезисе, то он имел в виду не какие-то материальные, чувственные, житейские вещи, а идеи высокого уровня, идеи-истины. К таким он относил, прежде всего, Смысложизненные идеалы, идеалы: Истины, Добра (Блага), Красоты, Справедливости. Именно эти четыре смысложизненные идеалы введены Платоном в античную, а от неё - во всю европейскую культуру и мысль. К числу идеалов философ относил также те идеалы и понятия, которые соответствуют истине и добываются человеком путём абстрактного мышления. Это идеи Логоса, Гармонии, Бога (Души мира), математических аксиом.[12]


В онтологии Платона выделяются два мира сущностей: подлинный мир метафизических сущностей (идеи и эйдосы) и неподлинный мир физических вещей, которые являются несовершенными подобиями эйдосов и идей. Поэтому свое учение о физическом мире Платон скромно называет всего лишь учением о «правдоподобном мире». В соответствии с этими онтологическими представлениями чувства человека, по Платону, не могут быть источником знания, чувственное знание – это знание «по законам правдоподобия», это «забава». Платон критикует представление, согласно которому люди приходят к идее равного, наблюдая в жизни равные физические предметы. Но, возражает Платон, в природе ничего равного нет. Равное в ней лишь мнится нам, кажется таковым. А чтобы нечто могло так мнится, мы должны иметь идею равенства. Платон утверждает, что мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, как впервые увидим равные предметы. Поэтому предшествование рационального познания чувственному он объясняет тем, что некогда души людей находились в метафизическом мире идей и эйдосов, непосредственно умозрительно созерцали их, а потом, переселившись в тела людей, забыли об этом, хотя и содержат в себе потенциально знания о метафизическом мире. Для того чтобы актуализировать эти знания, людям нужно извлечь их из глубин своей души через процедуру анамнезиса, т.е. припоминания или воспоминания, которую приводит в действие чувственное созерцание физических вещей, являющихся несовершенными аналогами своих метафизических двойников. Таким образом, онтология философии Платона в гносеологии обусловливает принцип припоминания (анамнезиса), в качестве основы его теории познания.


Платоновское учение о познании тесно связано с его учением о душе. Платон видит в душе начало, посредствующее между миром нечувственных «идей» и миром чувственных вещей. Высшее целевое назначение души - постижение «идеи». Поэтому природа души должна быть сродни природе «идей». Когда душа ведет исследование сама по себе и не встречает препятствий, она «направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно». Пребывая в непрерывном соседстве и соприкасаясь с постоянным и неизменным, она «и сама обнаруживает те же свойства». Это и есть то ее состояние, которое называется размышлением. Размышляя, душа «решительно и, безусловно, ближе к неизменному, чем к изменяющемуся». Она в высшей степени подобна «божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному в самом себе».


Та душа, которая в течение всей жизни человека умышленно избегала любой связи с телом, остерегалась его и сосредоточивалась в самой себе, постоянно в этом упражняясь, иными словами, посвящала себя истинной философии, - такая душа, говорит Платон, «уходит в подобное ей самой безвидное место, божественное, бессмертное, разумное и, достигши его, обретает блаженство... и – как говорят о посвященных в таинства - впредь на веки поселяется среди богов». В то же время, будучи самим движением, душа есть нечто вечно подвижное. Но именно поэтому она лишь в высшей степени подобна «идеям», но не полностью им тождественна. Она лишь «причастна» свободному от условий времени и не зависящему от изменений бытию.


Развитию этой мысли о «срединном» положении души между миром чистого бытия и миром обусловленных телом страстей и желаний сложилось у Платона в учении о трояком составе души.


Части эти - ум, аффективное, или страстное, начало и начало желания. В соответствии с этим Платон различает в душе три части: 1) разумную, 2) аффективную, 3) вожделеющую. Ум он помещает в голове, аффективное начало - в груди, а начало вожделения - ниже грудобрюшной преграды, в печени.


Знание, по Платону, относится к бесцветной, бесформенной и неосязаемой сущности, зримого только для одного кормчего души - разума.


Увидев с течением времени сущее, душа бывает довольна этим. Созерцая истину, она питается ею и предается радости. Следуя за шествием богов, души, наиболее способные следовать за божеством и уподобившиеся ему, увлекаются вращательным движение неба. Во время этого круговращения душа созерцает знание - не то знание, которому присуще рождение, и не то, которое не изменяется при изменении того, что мы называем знанием теперь существующего, но то, которое заключается в том, что существует как действительно существующее.


Души различных людей Платон представляет и в отношении нравственных доблестей, и в отношении способности к познанию - далеко не однородными и не равноценными. Даже души, наиболее способные следовать за божеством и уподобившиеся ему, с трудом созерцают сущее, так как «возничие» этих душ приводятся в смятение «конями». Другие души, направляясь вслед за богами вверх, на крайний поднебесный свод, то поднимаются, то опускаются и, так как кони сильно рвутся, одно видят, другого не видят. Все остальные, стремящиеся следовать к высшей области, вследствие бессилия своего носятся в поднебесном пространстве, пытаясь определить друг друга. Вследствие прочности «возничих» у многих душ ломаются крылья. Все такие души, несмотря на большие труды, уходят, не достигнув содержания сущего, и, уйдя, довольствуются пищей, в основе которой лежит представление.


Душа, никогда не видевшая истины, не принимает человеческого образа. Ибо человек должен понимать истину на основании того, что называется идеей. Исходя из многих чувственных восприятий, он переходит путем логического рассуждения к единому. Путь к усмотрению этого единства лежит, по Платону, через воспоминание. 'Это единое, - поясняет Платон, - есть воспоминание о том, что некогда наша душа видела, когда она с богом шествовала, сверху смотрела на то, что мы называем теперь существующим, и «ныряла» в действительно сущее».[13]


Отсюда Платон делает вывод, что одно только размышление человека, любящего мудрость, способно окрыляться: при помощи памяти такой человек всегда пребывает по возможности при том, будучи, при чем божество оказывается божественным.


Учение, здесь сформулированное в образах мифа, более обстоятельно развивается (в плане теории познания) в диалогах «Теэтет» и «Менон». Платон поясняет, что ему важно выяснить не то, какие существуют частные виды знания, а то, что такое знание само по себе. Диалог не дает положительного ответа на вопрос, но последовательно рассматривает и опровергает три выдвинутых философами, но несостоятельных с точки зрения Платона, решения этого вопроса. Это: 1) взгляд, согласно которому знание есть чувственное восприятие, 2) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение, и 3) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение со смыслом.[14]


Платон указывает, что при безусловной текучести всего познание оказывается невозможным еще и потому, что посредством одних лишь чувственных восприятий невозможны умозаключения, без которых, однако, не достигается никакое знание о сущности. Ответ на вопрос, что такое знание, необходимо искать в том, что получает душа, когда осуществляет рассмотрение сущего сама по себе.


Необходимое для подлинного знания единство принципиально не может быть найдено в область чувственных восприятий, так как в этой области все течет и все лишено необходимой определенности. Так обосновывает Платон вывод, согласно которому чувственному, как текучему, необходимо должно предшествовать нечто уже не текучее, и не чувственное, а потому и знание не может быть тождественно чувственному восприятию. Но знание не может быть и «правильным мнением».


По Платону, лжи вообще не может быть ни в каких ощущениях и ни в каких чувственных образах. По Платону, ложь впервые появляется только тогда, когда возникает вопрос о том, как следует соединять то, что мы ощущаем и представляем, с тем, что мы знаем. Вообще никакое определение лжи, по Платону, невозможно, если ему не предшествует определение самого знания.


Таким образом, знание не есть ощущение, ни правильное мнение, ни соединение правильного мнения со смыслом. Во всех случаях знание следует ограничивать от чувственности и рассматривать не как порождение чувственных образов и представлений, а как предшествующее им условие. Знание должно быть соединением, синтезом чувственности и ума и, что именно ум осмысливает элементы чувственного опыта.


В платоновском понятии «припоминания» необходимо разобраться. На первый взгляд может показаться, будто, заговорив о «припоминании», Платон покидает почву трезвого философского исследования и всецело отдается во власть мифотворческой фантазии. Выведенный в «Меноне» Сократ предлагает рабу, никогда не изучавшему геометрии, решить задачу удвоение данного квадрата. Посредством искусно поставленных вопросов он наводит раба на правильное решение поставленной перед ним задачи. Из этого факта извлекается философский вывод: «Получается, что в человеке, который не знает чего-нибудь, живут верные мнения насчет того, чего он не знает... Теперь эти мнения зашевелились в нем, словно сны... При этом он все узнает, хотя его будут не учить, а только спрашивать, и знания он найдет в самом себе... А ведь найти знания в самом себе - это и значит припомнить, не так ли. - Конечно. - Значит, то знание, которое у него есть сейчас, он либо когда-то приобрел, либо оно всегда у него было... Если оно всегда у него было, значит, он всегда был знающим, а если он когда-либо приобрел, то уж не как не в нынешней жизни... А если он приобрел их не в нынешней жизни, то разве не ясно, что они появились у него в какие-то другие времена, когда он и выучился... А поскольку в то время, когда он уже человек, и тогда, когда он им еще не был, в нем должны жить истинные мнения, которые, если их разбудить вопросами, становятся знаниями, - не все ли время будет сведущей его душа. Ведь ясно, что он все время либо человек, либо не человек... Так если правда обо всем сущем живет у нас в душе, а сама душа бессмертна, то не следует ли нам смело пускаться в поиски и припоминать то, чего мы сейчас не знаем, то есть не припомним».[15]


Мифологическая подоснова этого воззрения очевидна. По убеждению Платона, сближающему его с орфиками и пифагорейцами, душа наша бессмертна. До того как оно вселилась на Землю и приняла телесную оболочку, она будто бы созерцала истинно сущее бытие. Она сохранила о нем знание даже под гнетом земных чувственных впечатлений, удаляющих от постижения истинно сущего.


Воззрение это, конечно, миф идеалиста или мистика. Но в оболочке этого мифа выражено и философское содержание. Это мысль о связи всех знаний, которая отражает всеобщую связь всех вещей: «Раз все в природе друг другу родственно, а душа все познала, ничто не мешает тому, кто вспомнил что-нибудь одно, - люди называют это познанием, - самому найти и все остальное, если он будет мужествен и неутомим в поисках...»[16]


4.Учение о человеке и воспитании.


Нет сомнения в том, что размышления о человеке издревле интересовали мыслителей. Они задумывались над тем, что из себя представляет человек? Каков он? Каким он должен быть? Способен ли он преобразовать себя и окружающий его мир? Изменяется ли человек как живое существо по мере своего интеллектуального и нравственного развития? Как сделать человека совершеннее, избавить его от пороков и страстей? Как направить человека на самосозидание, а не саморазрушение? Способно ли воспитание преобразить человека? Бесспорно и то, что процесс формирования человека диктуется временем и условиями, в которых он живет. Каждой исторической эпохе свойственен свой образ человека.


В философии Платона, а также в мировоззрении нашего времени в

оспитание и философия выполняют одну функцию — помогают формированию человека, умеющего не только отличить истину от заблуждения, но подходящего творчески к поставленным перед ним задачам.


Каким же видится Платону воспитание? “Впрочем, — пишет Платон, — трудно найти лучше того (воспитания), которое найдено с самых давнишних времен. Для тела — это гимнастическое воспитание, а для души — мусическое. И воспитание мусическое будет у нас предшествовать гимнастическому”. Мусическое и гимнастическое образование рассматривается как подготовка к прохождению нового образовательного этапа, который делится на два длительных периода — 10–15 лет. Иными словами, речь идет о фактическом пожизненном воспитании, в программу которого включаются лишь теоретические дисциплины: риторика, геометрия, астрономия, музыка. Воспитание должно, прежде всего, развивать такие качества, как серьезность, соблюдение внешних приличий и мужество.


Мусическое воспитание формирует внутренний мир человека, т.е. его душу: “оно всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает; ритм и гармония несут с собой благообразие, а оно делает благообразным и человека, если он правильно воспитан, если же нет, то наоборот”. Мусическое воспитание способствует созданию хорошего душевного состояния у человека, что обусловливает наилучшее состояние тела. К мусическому искусству относится словесность, которая во времена Платона передавалась через мифы. Мифы в сочетании с играми способствуют формированию порядочных, соблюдающих законы граждан. “Даже игры наших детей, — пишет Платон, — должны как можно больше соответствовать законам, потому что, если они становятся беспорядочными и дети не соблюдают правил, невозможно вырастить из них серьезных, законопослушных граждан. Если же дети с самого начала будут играть, как следует, то благодаря мусическому искусству они привыкнут к законности, и в полную противоположность другим детям эта привычка будет у них постоянно укрепляться”.[17]


В трактатах “Государство” и «Законы» Платон рассуждает об идеалах и программе разностороннего воспитания, развивает афинскую педагогическую традицию.


Платон изложил свои педагогические идеи, особо выделив значение социальных функций воспитания — “сделать совершенным гражданином, умеющим справедливо подчиняться или начальствовать”. В идеальном обществе, которое представлено в “Законах”, руководитель дела воспитания является первым лицом государства. Государство опекает будущих матерей, заботясь, чтобы они вели здоровый образ жизни с целью рождения здорового потомства. Платон провозглашает принцип всеобщего обязательного (минимум трехлетнего) обучения. “Стар и млад должны по мере сил получить образование”. Особое внимание Платон предлагает уделять физическому воспитанию, в частности, посредством спортивных упражнений и танцев.


Педагогические рассуждения Платона возникли из его философского видения человека и мира. О человеке Платон пишет: “Мы считаем человека существом кротким. Да, если его счастливые природные свойства надлежащим образом развить воспитанием, он действительно становится кротчайшим и божественным существом. Но если человек воспитан недостаточно или нехорошо, то это — самое дикое существо, какое только рождает земля”. Из высказывания Платона следует, что воспитание является неотъемлемым основанием формирования человека. Ядром платоновского учения о воспитании служит его известная философская концепция идей. По Платону, земная жизнь должна готовить к слиянию человека с “истинным бытием”. Приобретение знаний является процессом воспоминания о бестелесном мире идей, откуда вышел и куда уйдет каждый человек. Являясь верховным благом, мир идей выступает источником всех конкретных истинных благ. Рождение высшей идеи блага — цель любого воспитания. Поэтому задачи воспитания, обучения и философии совпадают: они призваны помочь появиться идее блага. “Так вот, то, что придает познавательным вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага — причиной знания и познаваемости истины.[18]


Платон утверждает, что разум отличается от чувств, что разум и чувства воспитываются по-разному; первый — с помощью обучения, а вторые — с помощью усвоения хороших привычек.


В связи с этим надо обратить внимание на этические взгляды Платона. В «Меноне» он задает вопрос: «Что такое добродетель и можно ли ей научиться? Или ей нельзя научиться и можно лишь достичь ее путем упражнения. А может быть, ее не дает ни обучение, ни упражнение и достается она человеку от природы либо еще как-нибудь?» Рассматривая добродетель мужчины: «легко понять, что его добродетель в том, чтобы справляться с государственными делами, благодетельствуя при этом друзьям, а врагам вредя и остерегаясь, чтобы самому от кого не испытать ущерба. А если хочешь взять добродетель женщины - и тут нетрудно рассудить, что она состоит в том, чтобы хорошо распоряжаться домом, блюдя все, что в нем есть, и, оставаясь послушной мужу. Добродетель ребенка - и мальчика и девочки - совсем в другом; в другом и добродетель престарелого человека, хоть свободного, хоть раба. Существует великое множество разных добродетелей, так что ничуть не трудно сказать, что такое добродетель. Для каждого из наших занятий и возрастов, в каждом деле у каждого из нас своя добродетель».[19]


Добродетель есть вещь божественная, представляющая собой совершенное и наилучшее расположение души, благодаря которому человек приобретает благообразие, уравновешенность и основательность в речах и делах, причем как сам по себе, так и с точки зрения других. Различаются следующие добродетели: добродетели разума и те, что противостоят неразумной части души, каковы мужество и воздержность; из них мужество противостоит пылкости, воздержность — вожделению. Поскольку различны разум, пыл и вожделение, различно и их совершенство. Совершенство разумной части — рассудительность, пылкой — мужество, вожделеющей — воздержность.


Благоразумие есть знание добра и зла, а еще того, что не является ни тем, ни другим. Воздержность есть упорядоченность страстей и влечений и умение подчинить их ведущему началу, каковым является разум. Когда мы называем воздержность упорядоченностью и умением подчинять, мы представляем нечто вроде определенной способности, под воздействием которой влечения упорядочиваются и подчиняются естественному ведущему началу, т. е. разуму.


Мужество — сохранение представления о долге перед лицом опасности и без таковой, т. е. некая способность сохранять представление о долге. Справедливость есть некое согласие названных добродетелей друг с другом, способность, благодаря которой три части души примиряются и приходят к согласию, причем каждая занимает место, соответствующее и подобающее ее достоинству. Таким образом, справедливость заключает в себе полноту совершенства трех добродетелей: благоразумия, мужества и воздержности. Правит разум, а остальные части души, соответствующим образом упорядоченные благодаря разуму, подчиняются ему; поэтому правильно положение о том, что добродетели взаимно дополняют друг друга.


В самом деле, мужество, будучи сохранением представления о долге, сохраняет и правильное понятие, поскольку представление о долге есть некое правильное понятие; а правильное понятие возникает от разумности. В свою очередь разумность связана также и с мужеством: ведь она является знанием добра, а никто не может увидеть, где добро, если смотрит, подчиняясь трусости и другим страстям, с нею связанным. Так же не может быть разумным человек разнузданный и вообще тот, кто, побежденный той или иной страстью, совершает нечто вопреки правильному понятию. Платон считает это воздействием незнания и неразумия; вот почему не может быть разумным тот, кто разнуздан и труслив. Итак, совершенные добродетели нераздельны друг с другом. Из добродетелей одни нужно считать главными, а другие — второстепенными; главные связаны с разумным началом, а второстепенные — с чувственными. Эти последние ведут к прекрасному благодаря разуму, а не сами по себе, поскольку сами по себе они разумом не обладают, а получают его благодаря разумности при соответствующем образе жизни и воспитании. И поскольку ни знание, ни искусство не могут образоваться ни в какой другой части души, кроме разумной, оказывается невозможным обучить добродетелям, связанным с чувственностью, поскольку они — не искусства и не знания и не обладают собственным предметом. Поэтому разумность, будучи знанием, определяет, что свойственно каждой добродетели, наподобие кормчего, подсказывающего гребцам то, чего они не видят; и гребцы слушаются его, как и воин слушается полководца


Очевидно, что совершенные добродетели не усиливаются и не ослабевают, а вот порочность может быть сильнее и слабее, например этот неразумнее или несправедливее, нежели тот. Но в то же время пороки не взаимосвязаны друг с другом, поскольку одни противоречат другим и не могут сочетаться в одном и том же человеке. Так, дерзость противоречит трусости, мотовство — скупости; кроме того, не может быть человека, одержимого всеми пороками, как не может быть тела, имеющего в себе все телесные недостатки.


Еще следует допускать некое среднее состояние между распущенностью и нравственной строгостью, поскольку не все люди либо безупречно строги, либо распущенны. Таковы те, кто довольствуется определенными успехами в нравственной области. Но ведь и в самом деле нелегко перейти от порока к добродетели: расстояние между этими крайностями велико и преодолеть его трудно.


Порочность может быть большей и меньшей, и преступления неодинаковы - одни большие, другие меньшие; поэтому правильно, что законодатели назначают за них то большее, то меньшее наказание.


Порядочность не была бы чем-то похвальным, если бы она возникала от природы или доставалась в удел от бога. Добродетель должна быть чем-то добровольным, поскольку она возникает в силу некоего горячего, благородного и упорного устремления. А раз добродетель добровольна, значит, порочность не вольна. Действительно, кто добровольно выберет величайшее из зол для достойнейшего и драгоценнейшего в себе? Когда кто-то устремляется к злу, исходно это устремление к злу не как к злу, но как к благу; и когда кто-то обращается к злу, с тем чтобы приобрести с помощью незначительного зла превосходящее его благо, он находится в совершенном заблуждении, но опять-таки совершает зло невольно, поскольку невозможно, чтобы кто-то устремлялся к злу, желая себе зла, а не в надежде на благо или не из страха перед большим злом.


Все несправедливые дела злого человека также оказываются невольными, потому что если несправедливость не вольна, то совершение несправедливости должно быть невольным тем в большей степени, что несправедливое действие является большим злом, чем несправедливость, которая не проявляет себя. Но хотя несправедливые поступки и не вольны, тех, кто их совершает, следует наказывать, причем неодинаково, поскольку неодинаков причиняемый ими вред; а сама невольность объясняется либо незнанием, либо аффектом, от чего можно избавить вразумлением, воспитанием, образованием и заботой.


Несправедливость — такое зло, что скорее следует избегать самому совершать несправедливые поступки, чем подвергаться несправедливости: первое присуще порочному человеку, а второе — всего лишь слабому. Конечно, постыдно и то и другое, но совершать несправедливое настолько же хуже, насколько и позорнее; и преступнику лучше быть наказанным, как больному лучше доверить свое тело искусству врача, поскольку всякое наказание как раз и есть некое врачевание заблудшей души.


Дружбой в наивысшем и собственном смысле называется не что иное, как чувство, возникающее от взаимного расположения. Оно появляется в том случае, когда каждый из двоих хочет, чтобы близкий, и он сам были равно благополучны. Это равенство сохраняется только в том случае, когда у обоих похожий нрав, поскольку подобное дружественно подобному как соразмерному, тогда как несоразмерные предметы не могут пребывать в согласии ни один с другим, ни с предметами соразмерными.


Есть и иные чувства, которые, не будучи дружбой, тем не менее, называются дружескими, неся на себе некий налет добродетели. Таково естественное расположение родителей к детям и родственников друг к другу, так называемое гражданское чувство и товарищество, которые, однако, не всегда построены на взаимном расположении.


Вид дружбы представляет собой и любовное чувство. Любовь бывает благородная — в душах взыскательных, низкая — в душах порочных и средняя — в душах людей посредственных. Поскольку душа разумного человека бывает трех разрядов — добрая, негодная и средняя, поэтому и видов любовного влечения — три. Более всего о различии этих трех видов любви можно судить на основании различия их предметов. Низкая любовь направлена только на тело и подчинена чувству удовольствия, поэтому в ней есть нечто скотское; предмет благородной любви — чистая душа, в которой ценится ее расположенность к добродетели; средняя любовь направлена и на тело, и на душу, поскольку ее влечет как тело, так и красота души.


Любовь к благу следует определить как некое искусство, не связанное с аффектами, относящееся к разумной части души и занятое рассмотрением, которое дает знание того, как обрести предмет, достойный любви, и обладать им. О предмете любви это искусство судит по его устремлениям и порывам — насколько они благородны, направлены на прекрасное, сильны и искренни. Стремящийся к такой любви обретет ее не путем ублажения и превознесения любимца, но, скорее, удерживая его и доказывая, что не следует и дальше вести такую жизнь, какую он ведет теперь. Когда он завоюет предмет любви, он будет общаться с ним, склоняя его к тому, в чем, упражняясь, станет он совершенным; а цель их общения — из влюбленного и любимца стать друзьями. [20]


Основные идеи Платона и учения о человеке служат отправной точкой или фундаментальными знаниями, благодаря которым современный ученый - исследователь расширяет прежние знания о человеке, строит свое видение проблемы человека.


Особенно велико влияние Платона на педагогическую мысль европейской цивилизации. Раннее христианство видело в нем одного из своих идеологов при осмыслении цели воспитания. Развитие идеи о разностороннем воспитании Платона наблюдается в эпоху Возрождения. Идеи Платона об идеальном воспитании нашли свое развитие в педагогических взглядах утопистов Т.Мора, Т.Кампанеллы, Сен-Симона, Ш.Фурье, Р.Оуэна. Существует преемственность между педагогическими идеями Платона и Ж.-Ж.Руссо. Последний писал: “Хотите получить понятие о воспитании общественном — читайте “Государство” Платона. Это вовсе не политическое сочинение, как думают те, кто судит о книгах только по заглавиям, — это прекраснейший, какой только был когда составлен, трактат о воспитании.


5. Социальная утопия Платона.


Чтобы понять Платона, необходимо обладать некоторыми знаниями о Спарте. Спарта оказала на греческую философию двойное влияние: через свою действительность и через миф. И то и другое имеет важное значение. Согласно государственному устройству Спарты, там не должно было быть ни нуждающихся, ни богатых. Считалось, что каждый должен жить на продукцию со своего участка, который он не мог отчуждать, за исключением права подарить его. Никому не разрешалось иметь золото или серебро; деньги делались из железа. Спартанская простота вошла в пословицу.


Государственное устройство Спарты было сложным. Там имелось два царя, принадлежащих к двум разным семьям, и власть их передавалась по наследству. Один из царей командовал армией во время войны, но во время мира власть их была ограничена. Цари были членами совета старейшин. Совет старейшин решал уголовные дела и подготавливал вопросы для рассмотрения на собрании. Собрание состояло из всех граждан; оно не могло проявлять в чем-либо инициативу, но могло голосовать «за» или «против» по любому внесенному предложению. Ни один закон не мог вступить в силу без согласия собрания. Старейшины и должностные лица должны были провозгласить свое решение, чтобы закон стал действительным.


В добавление к царям, совету старейшин и собранию имелась четвертая отрасль управления, свойственная исключительно Спарте. Это были пять эфоров. Эфоры были «демократическим» элементом в государственном устройстве Спарты. Каждый месяц цари произносили клятву, что они будут поддерживать государственный строй Спарты, а эфоры тогда клялись поддерживать царей до тех пор, пока те будут верны своей клятве. Когда один из царей отправлялся на войну, его сопровождали два эфора, чтобы наблюдать за его поведением. Эфоры были высшим гражданским судом, но над царями им принадлежала уголовная юрисдикция.


Единственным занятием гражданина Спарты была война, к которой его готовили с самого рождения. Болезненных детей после осмотра их старейшинами умерщвляли; позволялось воспитывать только тех детей, которых признавали здоровыми. Всех мальчиков до достижения двадцатилетнего возраста обучали в одной большой школе; цель обучения состояла в том, чтобы сделать их смелыми, равнодушными к боли и дисциплинированными. В Спарте не болтали чепухи о культурном или научном образовании; единственной целью было подготовить хороших солдат, целиком преданных государству.


Девочки проходили такое же физическое обучение, как и мальчики. «Девушки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой матери, чтобы их развитие было правильно и чтобы сами матери могли разрешаться от бремени удачно и легко благодаря крепости своего тела...». Женщинам не разрешалось проявлять какие-либо эмоции, невыгодные государству. Они могли выражать презрение к трусу, и их хвалили, если это был их сын; но они не могли проявлять свое горе, если их новорожденного ребенка приговаривали к смерти как слабого или если их сыновья были убиты в сражении. Остальные греки считали спартанок исключительно целомудренными. В то же самое время бездетная замужняя женщина не должна была возражать, если государство приказывало ей проверить, не окажется ли какой-либо другой мужчина более удачливым, чем ее муж, в произведении на свет новых граждан. Законодательство поощряло рождение детей.


Одной из причин, вызывавшей у других греков восхищение Спартой, была ее устойчивость. Спартанское государственное устройство оставалось неизменным в течение веков, если не считать постепенного увеличения власти эфоров, что происходило законным путем, без насилия. Нельзя отрицать, что в течение долгого периода времени спартанцы имели успех в достижении своей главной цели - в воспитании народа непобедимых воинов.


Влияние Спарты на Платона совершенно очевидно из описания его Утопии. Существуют формы правления, в которых, по Платону, действуют законы. Это монархия, аристократия и демократия. Но есть и такие формы, где законы нарушаются и не исполняются. Это тирания, олигархия. Платон был глубоко разочарован распадом античного общества и политикой существующих властей. Поэтому он создает своеобразную утопию о лучшем государственном устройстве.[21]


Самый важный диалог Платона «Государство» состоит из трех частей. В первой части обсуждается вопрос о построении идеального государства. В диалоге «Государство» он делит людей на три сословия. К самым низшим относятся крестьяне, ремесленники, торговцы, которые обеспечивают материальные потребности людей. Второе сословие составляют стражи (воины). Управляют же философы. Это высшее сословие в утопии Платона. Переход из одного сословия в другое почти невозможен. Получается, что одни люди только управляют, другие - только защищают и охраняют, а третьи - только работают. Для Платона, живущего в рабовладельческом государстве, естественно наличие рабства.


Один из выводов, сделанный в этой части, состоит в том, что правители должны быть философами, должны обладать политической властью. Стражей должно быть значительно меньше, чем людей, принадлежащих к первым двум классам.


Основной проблемой, по мнению Платона, является обеспечение того, чтобы стражи осуществляли намерения законодателя. С этой целью он вносит разные предложения, касающиеся образования, экономики, биологии и религии. До определенного возраста молодежь не должна видеть неприятных вещей или порока. Но в соответствующий момент их следует подвергнуть «обольщениям», как в виде ужасов, которые не должны пугать, так и в виде дурных удовольствий, которые не должны соблазнять. Когда же они выдержат эти испытания, их будут считать годными стать стражами.


Стражи должны иметь небольшие дома, и есть простую пищу; они должны жить, как в лагере, обедая в общих столовых; они не должны иметь частной собственности, кроме совершенно необходимого. Золото и серебро должны быть запрещены. Весь распорядок и рамки жизни стражей направлены на ограждение их от губительного влияния личной собственности и в первую очередь от дурного, тлетворного влияния денег, золота и других драгоценных металлов. Все, что необходимо воинам для исполнения их обязанностей, они должны получать от изготовляющих продукты, вещи и орудия работников производительного труда и притом в количестве ни слишком малом, ни слишком большом. Воины могут пользоваться только тем, что минимально необходимо для жизни, для здоровья и для выполнения своих функций в государстве. Хотя они не богаты, но ничто не препятствует им быть счастливыми; целью же города является счастье целого города, а не счастье одного класса. И богатство, и бедность вредны, и в городе Платона не будет ни того, ни другого. Имеется любопытный аргумент о войне: легко будет приобретать союзников, поскольку такой город не захочет брать никакой доли из военной добычи.


Женщины должны обладать во всех отношениях полным равенством с мужчинами. Одинаковое воспитание, которое делает мужчин хорошими стражами, сделает и женщин хорошими стражами. «В отношении к охранению государства природа женщины и мужчины та же самая...». «Силы природы равно разлиты в обоих живых существах: по природе всем делам причастна и женщина, всем и мужчина; но женщина во всем слабее мужчины". Из способности женщин наряду с мужчинами быть в разряде, или классе, стражей Платон выводит, что наилучшими женами для мужчин-стражей будут именно женщины-стражи. Несомненно, между мужчинами и женщинами имеются различия, но они не имеют никакого отношения к политике. Некоторые женщины склонны к философии и годятся в качестве стражей, некоторые из женщин воинственны и могли бы быть хорошими воинами.[22]


Законодатель, избрав в качестве стражей некоторых мужчин и женщин, прикажет, чтобы они жили в общих домах и питались за общим столом. В силу постоянных встреч мужчин и женщин-воинов за общими гимнастическими и воинскими упражнениями, а также за общими трапезами между мужчинами и женщинами постоянно будет возникать взаимное вполне естественное влечение. Однако в городе - военном лагере, каким является идеальное государство Платона, возможна не семья, а лишь соединение мужчины с женщиной для рождения детей. Это тоже "брак", но своеобразный, не способный привести к образованию семьи. "Браки" эти втайне направляются и устраиваются правителями государства, которые стремятся лучших сочетать с лучшими, а худших с худшими.


Брак будет радикально преобразован. На некоторых празднествах невест и женихов будут соединять, как их учат верить, якобы по жребию в таком количестве, которое необходимо для сохранения постоянной численности населения; но на самом деле правители города будут производить манипуляцию со жребиями, исходя из евгенических принципов. «Все эти женщины должны быть общими всем этим мужчинам, ни одна не должна жить частно ни с одним». Они будут устраивать так, чтобы лучшие производители имели больше всего детей. Все стражи-мужчины считаются отцами всех детей, а все женщины - общими женами всех стражей.


Все дети будут после рождения отбираться у своих родителей, и будут приняты серьезные меры предосторожности, чтобы родители не знали, которые дети являются их детьми, а дети не должны знать, кто их родители. По прошествии некоторого времени молодые матери допускаются к кормлению младенцев, но в это время они уже не знают, какие дети рождены ими, а какие - другими женщинами. Поскольку ребенок не знает, кто его родители, он должен называть «отцом» каждого мужчину, который по возрасту мог бы быть ему отцом; это также относится к «матери», «брату», «сестре».


Детей с физическими недостатками и детей худших родителей «станут скрывать, как следует в тайном и неизвестном месте». Детей, родившихся от союзов, не санкционированных государством, следует считать незаконными. Матери должны быть в возрасте от двадцати до сорока лет, отцы - от двадцати пяти до пятидесяти пяти. Вне этого возраста общение между полами должно быть свободным, но принудительными являются аборт или детоубийство. Против «браков», устраиваемых государством, заинтересованные стороны не имеют права возражать; они должны руководствоваться мыслью о своем долге перед Государством, а не какими-либо заурядными чувствами, которые обычно прославляли изгнанные поэты.


Предполагается, что чувства, связываемые в настоящее время со словами «отец», «мать», «сын» и «дочь», будут все еще связываться с ними и при новых порядках, устанавливаемых Платоном; например, молодой человек не будет бить старика, потому что этот старик мог бы оказаться его отцом. [23]


Основная мысль состоит, конечно, в том, чтобы свести к минимуму частнособственнические чувства и таким образом устранить препятствия, стоящие на пути к господству духа общественности, так же как и обеспечить молчаливое согласие с отсутствием частной собственности.


В разработанном платоновском проекте - утопии - на первый - план выдвигается, нравственный принцип. В теории государства Платона нравственность не только соответствует философскому идеализму системы Платона. Будучи идеалистической, нравственность становится аскетической.


Справедливость состоит в том, что каждый выполняет свою собственную работу и не вмешивается в чужие дела: город справедлив, когда купец, наемник и страж - каждый выполняет свою собственную работу, не вмешиваясь в работу других классов. Первое определение «справедливости», предложенное в начале «Государства», гласит, что она состоит в уплате долгов. Справедливость, как говорит Платон, состоит в том, что каждый человек выполняет свою собственную работу. Его работа должна определяться или в зависимости от его собственных вкусов, или на основании суждения государства о его способностях. Но некоторые виды работы, хотя и требующие высокого мастерства, могут считаться вредными. Поэтому важной задачей правительства является определение того, в чем состоит работа человека. Несмотря на то, что все правители должны быть философами, нововведений не должно быть: философ должен быть всегда человеком, который понимает Платона и согласен с ним. [24]


Устроители наилучшего государства (т. е. правители-философы) должны не только позаботиться о правильном воспитании воинов-стражей. Они, кроме того, должны установить порядок, при котором самое устройство жилищ и сами права на имущественные блага не могли бы стать помехой ни для высокой нравственной жизни воинов, ни для исполнения ими службы, ни для надлежащего отношения их к людям своего и других классов общества. Основные черты этого порядка - лишение воинов права на собственное имущество.


Для Платона осуществление этого постулата означает достижение высшей формы единства в государстве. Общность жен и детей, в классе хранителей государства завершает то, что было начато общностью имуществ, и потому есть для государства причина его высочайшего блага: "Имеем ли мы какое-либо большее для государства зло, чем то, которое разъединяет его и делает из него многие государства, вместо одного, или большее добро, чем то, которое связывает его и делает единым?" Всякая разность чувств разрушает единство государства. Это происходит, "когда в государстве одни говорят: "это - мое", а другие "это - не мое". Напротив, в совершенном государстве "большинство людей в отношении к одному и тому же одинаково говорят: "это - мое", или "это - не мое".


Общность достояния, отсутствие личной собственности, невозможность ее возникновения, сохранения и приумножения делает невозможным и возникновение судебных имущественных тяжб и взаимных обвинений. Отсутствие раздоров внутри класса воинов-стражей сделает, в свой черед, невозможными ни раздор внутри низшего класса работников, ни восстание их против обоих высших классов.


Платон самыми радужными красками изображает блаженную жизнь классов этого общества, особенно воинов-стражей. Жизнь их прекраснее жизни победителей на олимпийских состязаниях. И это понятно. Победа стражей - спасение всего государства. Содержание, которое они получают как плату за свою деятельность по охранению общества, дается и им самим, и их детям. Почитаемые при жизни, они удостаиваются государством почетного погребения после смерти.


Вторым обширным проектом преобразованного государства стал проект, разработанный Платоном в "Законах". В сравнении с государством, изображенным в "Политии", оно менее совершенно, а его автор более снисходителен или более реалистичен, более склонен уступать неизбежным слабостям и недостаткам человеческого рода. Важное отличие "Законов" от "Государства" ("Политии") - в трактовке вопроса о рабах. Проектом "Государства" класс рабов, как один из основных классов идеального общества, не предусматривается. Полное отрицание личной собственности для правителей и стражей исключает возможность владения рабами. Однако и в "Государстве" кое-где говорится о праве обращения побежденных на войне в рабов. В "Законах", в отличие от "Государства", необходимая для существования полиса хозяйственная деятельность возлагается на рабов или на иноземцев. Несущественность рабовладения в утопии "Государства", подчеркивается еще одним обстоятельством. Так как единственный, согласно "Государству", источник рабовладения - обращение в рабов военнопленных, то численность кадров рабов, очевидно, должна зависеть от интенсивности и частоты войн, которые ведет государство. Но, по Платону, война - зло, которого в хорошо устроенном государстве должно избегать. "Все войны, - утверждает Платон в "Федоне", - возгораются ради приобретения имущества". Только обществу, желающему жить в роскоши, становится вскоре тесно на своей земле, и оно вынуждено стремиться к насильственному захвату земли у соседей. И только для ограждения государства от агрессии людей, обуреваемых страстью к материальным приобретениям, ему приходится держать многочисленное и обученное военному делу войско. [25]


Особенно резко осуждается война в "Законах". Здесь война как цель государства отвергается. Он утверждает, что устроитель совершенного государства и его законодатель должен устанавливать не законы, касающиеся мира, "ради военных действий", а, напротив, "законы, касающиеся войны, ради мира".


В утопии Платона есть ряд черт, которые, на первый взгляд, кажутся чрезвычайно современными. Это - отрицание личной собственности для класса воинов-стражей, организация их снабжения и питания, резкая критика стяжательства денег, золота и вообще ценностей, критика торговли и торговых спекуляций, мысль о необходимости нерушимого единства общества и полного единомыслия всех его членов, мысль о необходимости воспитания в гражданах нравственных качеств, способных привести их к этому единству и единомыслию.


Осуществимость своих проектов Платон связывал с одним важнейшим условием: когда властителями государства станут подлинные философы. Но, как показал его опыт, философам трудно совместить свою деятельность с жизнью в испорченном пороками государстве и оно, в свою очередь, отторгает их. Если мы спросим: чего достигнет государство Платона? - ответ будет довольно банальным. Оно достигнет успеха в войнах против государств с приблизительно равным количеством населения и обеспечит средства к жизни некоторому небольшому числу людей. В силу своей косности оно почти, наверное, не создаст ни искусства, ни науки. В этом отношении, так же как и в других, оно будет подобно Спарте. Несмотря на все прекрасные слова, все, чего оно достигнет, - это умение воевать и достаточное количество еды.[26]
Платон считал, что самое лучшее, чего может достичь искусство управления государством, - это избежать таких зол, как голод и военное поражение.


Всякая утопия, если она серьезно задумана, должна воплощать в себе, очевидно, идеалы своего творца. Древнегреческий философ по существу пытается реставрировать классический полис. В его утопии все принесено в жертву идее, в этом обществе нет никакого движения, никакого развития.


Платон убежден в том, что существует добро и что его природа может быть постигнута. Когда люди не согласны относительно этого, один, во всяком случае, совершает интеллектуальную ошибку, точно так же как в случае научного разногласия по какому-либо вопросу о факте.


Государство Платона, в противоположность современным утопиям, было задумано для того, чтобы осуществить его на практике. Многие из его предположений были фактически реализованы в Спарте. Пифагор пытался осуществить правление философов, а во времена Платона пифагореец Архит пользовался политическим влиянием в Тарасе (современный Таранто), когда Платон посетил Сицилию и Южную Италию. Для городов было обычной практикой использование какого-либо мудреца для создания своих законов. Солон сделал это для Афин, а Протагор - для Фурии. В те дни колонии были совершенно свободны от контроля своих городов-метрополий, и группа платоников вполне могла бы учредить государство Платона на берегах Испании или Галлии. К сожалению, судьба привела Платона в Сиракузы, большой торговый город, который был занят безнадежными войнами с Карфагеном; в такой обстановке никакой философ не мог бы достичь многого. В следующем поколении возвышение Македонии сделало все малые государства устаревшими, а все политические эксперименты в миниатюре - совершенно бесплодными. [27]


Идеальное государство Платона поражает дотошной регламентацией всех моментов человеческой жизни. Это казарменное государство. Платон наивно полагал, что его идеальное государство поможет преодолеть те несовершенные формы правления, которые он наблюдал в античном обществе.


Платон был противником демократии. Ему не нравились и тимократия, олигархия, тирания. Он полагал, что они извращают идеи идеального государства. При таких формах правления государство как бы поделено на два враждебных лагеря - бедных и богатых. По Платону, частная собственность вносит в среду граждан раздор, насилие, принуждение, алчность.


Платон считал, что его идеальное государство преодолевает все несовершенства прежних правлений. У человека есть три начала, которые его одолевают: философское, честолюбивое и сребролюбивое. Поэтому управлять государством может не каждый, а только тот, кто больше заботится об истине, познании. В утопическом государстве Платона управляют философы, мудрецы. Везде главенствует закон, ему подчиняются все. Если кто-то нарушает закон, его наказывают. Правитель имеет право «одного присудить к смертной казни, другого - к побоям и тюрьме, третьего - к лишению гражданских прав, прочих же наказать отобранием имущества в казну и изгнанием».


Религия и мораль в этом государстве вытекает скорее из закона, чем из веры в Бога. Это государство, в котором существует насильственное земельное уравнение. Люди разделены по разрядам согласно разделению общественного труда. Одни добывают средства питания для граждан, другие строят жилища, третьи изготавливают инструменты, четвертые занимаются перевозками, пятые торгуют, шестые обслуживают граждан идеального государства. Рабов Платон не учитывает, поскольку они для него - данность, которую Платон не оспаривает. Правят в этом идеальном государстве мудрецы, которых специально обучают и готовят к такой деятельности.


Таковы основные идеи социальной утопии Платона, которую называли предвестницей утопического социализма. Хотя идеи Платона о государстве в истории философии не раз пересматривались, они питали многие философские размышления, оказывали воздействие на политическую организацию общества последующих поколений. А его идея преимущества общего интереса над частным получила дальнейшее развитие в последующих философских учениях.



6. Заключение


Платоновская философия не давала плохому человеку надежды на покой, ведь порочная душа, по Платону, «блуждает... одна во всякой нужде и стеснении, пока не исполнятся времена, по прошествии коих она силою необходимости водворяется в обиталище, какого заслуживает. А души, которые провели свою жизнь в чистоте и воздержанности, находят и спутников и вожатых среди богов, и каждая поселяется в подобающем ей месте». Чтобы человеческий род смог выжить и люди не поубивали друг друга они должны жить добродетельно и воспитывать в этом духе своих детей. В понятие добродетели входят: мудрость, рассудительность, мужество, справедливость, благочестие. Знание и выполнение законов своего государства также является добродетелью. [28]


Платон, подобно всем мистикам, обладает твердой уверенностью в правильности своих убеждений, которые можно передать другим лишь через влияние примера своего образа жизни. Пифагорейцы стремились установить правление посвященных, и это, в сущности, то же самое, чего желает Платон. Для того чтобы человек был хорошим государственным деятелем, он должен знать Благо; этого он может достичь только посредством сочетания интеллектуального и нравственного воспитания. Если людей, не получивших такого воспитания, допустить к участию в правительстве, они неизбежно развратят его. Необходимо серьезное образование, для того чтобы воспитать хорошего правителя на основе принципов Платона.


Платон, так же как и большинство греческих философов, придерживался того взгляда, что досуг необходим для достижения мудрости, которая поэтому не встречается у тех, кто вынужден работать, чтобы зарабатывать средства к жизни, но встречается лишь у тех, кто обладает независимыми средствами, или у тех, кто освобожден Государством от беспокойства о своем пропитании. Эта точка зрения, по существу, является аристократической. [29]


В учении Платона ход мысли учеников и читателей Платона направлялся от «идей» («эйдосов») как первообразов бытия, с одной стороны, к явлениям чувственного мира, будто бы искажающим истинные формы или причины бытия, а с другой — к понятиям, схватывающим сущность явлений — их тождественную, общую и неизменную основу.


Платон - чрезвычайно крупное явление в развитии философской мысли древности, да и не только древности. Из сочинений Платона черпали идеи визионеры и схоласты, корифеи объективного идеализма и религиозного спиритуализма и мистики, мыслители и ученые Возрождения. К Платону восходят и многие учения новейшей идеалистической метафизики. Если в начале XIX в. платоновской диалектикой вдохновлялся Гегель, то в начале XX в. учение Платона внушило Эдмунду Гуссерлю некоторые идеи его метафизики явления и смысла и его учения о сущностном созерцании. Маркс чрезвычайно высоко оценил платоновский анализ разделения труда. Он называет «гениальным» для того времени «изображения разделения труда Платоном, как естественное основы города (который у греков был тождественен с государством)».


Секрет тысячелетней значимости Платона заключается не в буквальном содержании его философии и проповедуемой им морали и не в буквальной направленности его научных, религиозных, эстетических или социологических теорий. Конструктивно-логические принципы мысли, проповедь самоотверженного служения идее, пафос мировой гармонии, принципиальный антисистематизм и антидогматизм, беспокойный драматический диалог и язык - вот в чем разгадка тайны тысячелетней значимости Платона.[30]


7. Литература и источники. Ресурсы Интернет.




1. Асмус В.Ф. Античная философия. – М., 1979.


2. Асмус В.Ф. Платон. – М., 1975.


3. Альбин. Учебник платоновской философии. Платон. Диалоги. – М.: Мысль, 1986.


4. Богомолов А.С. Античная философия. – М., 1976.


5. Лосев А.Ф., Тахо-Годи. Платон. Аристотель. – М., 1993.


6. Рассел Б. История западной философии. – Ростов н/Д., 1998.


7. Сборник: история философии. – М., 1991.


8. Троепольский А.Н. Онтология и теория познания. Часть III. Гносеология. – Калининград: Изд-во КГУ, 2002.


9. Платон. Менон. Собрание сочинений в 4 т. Т.1.- М.: Мысль, 1990


10. http://www.newacropol.ru/Alexandria/philosophy/Philosofs/Plato/Uchenie_Plato. Философия Платона. Элементы учения.


11. http://www.atheism.ru/old/DulAth5.html. Зарождение взглядов на познание.


http://www.philosophy.ru/iphras/library/novichkova/hist_phil.htm. Предыстории Педагогической антропологии. Антропологические подходы в эпоху античности.


[1]
Альбин. Учебник платоновской философии. Платон. Диалоги. – с. 438.


[2]
Альбин. Учебник платоновской философии. Платон. Диалоги. – с. 474


[3]
Рассел Б. История западной философии. – с. 150-151


[4]
Философия Платона. Элементы учения. http://www.newacropol.ru/Alexandria/philosophy/Philosofs/Plato/Uchenie_Plato


[5]
Рассел Б. История западной философии. – с. 170


[6]
Асмус В. Платон. - стр. 51


[7]
Асмус В. Платон. - стр.83


[8]
Лосев А. Ф., Тахо-Годи. Платон. Аристотель. - стр. 90-92.


[9]
Зарождение и многообразие взглядов на познание. http://www.atheism.ru/old/DulAth5.html


[10]
Троепольский А.Н. Онтология и теория познания. Часть III. Гносеология. – стр.4 - 6


[11]
Зарождение и многообразие взглядов на познание. http://www.atheism.ru/old/DulAth5.html


[12]
Зарождение и многообразие взглядов на познание. http://www.atheism.ru/old/DulAth5.html


[13]
Асмус В. Платон. - стр. 67


[14]
Асмус В. Платон. - стр. 69


[15]
Платон. Менон. Собрание сочинений в 4 т. Т.1.- с. 589 -595


[16]
Платон. Менон. Собрание сочинений в 4 т. Т.1.- с. 610


[17]
Предыстории Педагогической антропологии. Антропологические подходы в эпоху античности http://www.philosophy.ru/iphras/library/novichkova/hist_phil.htm.


[18]
Предыстории Педагогической антропологии. Антропологические подходы в эпоху античности http://www.philosophy.ru/iphras/library/novichkova/hist_phil.htm


[19]
Платон. Менон. Собрание сочинений в 4 т. Т.1.- с. 575 - 577


[20]
Альбин. Учебник платоновской философии. Платон. Диалоги. – с. 466 - 472


[21]
Рассел Б. История западной философии. – с. 138-149


[22]
Богомолов А.С. Античная философия, МГУ, 1985, c. 175 - 176


[23]
Рассел Б. История западной философии. – с. 157 - 158


[24]
Рассел Б. История западной философии. – с. 160 - 162


[25]
Рассел Б. История западной философии. – с. 175 - 180


[26]
Рассел Б. История западной философии. – с. 162


[27]
Рассел Б. История западной философии. – с. 166


[28]
Сборник: история философии. – с. 78 - 79


[29]
Рассел Б. История западной философии. – с. 152


[30]
Лосев А.Ф., Тахо-Годи. Платон. Аристотель.- стр. 176.

Сохранить в соц. сетях:
Обсуждение:
comments powered by Disqus

Название реферата: Философия Платона

Слов:11981
Символов:88955
Размер:173.74 Кб.