Введение
Уголовное право как самостоятельная отрасль, естественно, представляет собой совокупность однородных норм: Причем эта однородность в первую очередь обусловлена их содержанием. Содержательно эти нормы сориентированы, с одной стороны, на деяние, которое (согласно действующему на данный период уголовному законодательству) признается преступлением, а с другой - на правоприменителя, который обязан оценивать совершенное деяние как преступное только в соответствии с требованиями уголовного закона и на основании его. Кроме того, однородность норм выражается и в их общей функциональной направленности. В конечном счете эти нормы предназначены воздействовать на взаимоотношения людей друг с другом, на их отношения с государством (в лице соответствующих органов) в случае совершения преступного акта; предотвращать подобные деяния в последующем.
В результате длительной исторической эволюции уголовно-правовые нормы, рассеянные по различным источникам, постепенно сформировались в определенную систему, обладающую множеством собственных (присущих только системе) элементов: институт (совокупность однородных норм), отдельная норма, гипотеза, диспозиция, санкция нормы и т. д.; как автономная, она взаимодействует с другими системными образованиями (уголовно-процессуальным, гражданским, административным правом, моралью, психологией, статистикой и т. д.); для системы уголовного права характерна иерархичность строения (норма, группа норм, институт и др.).
Социальные ценности, созданные многовековой деятельностью людей, уголовное право (в содружестве с другими социально-правовыми регуляторами) охраняет от потенциальных (возможных) преступников и преступных посягательств. Такова охранительная функция.
Карательные, репрессивные свойства уголовное право в первую очередь обращает к тому, кто совершил (либо пытался совершить) преступление, стремясь всей силой своего принудительного заряда локализовать, а в последующем разрушить возникшее в результате этого отклоняющееся (аномальное) отношение. Конечной целью уголовного права в этом плане является "вытеснение" подобных отношений из общественной жизни. Устрашающие атрибуты, неизбежно сопутствующие процессу реализации карательных уго-ловно-правовых институтов (правда, с различной степенью воздействия), сориентированы на всех (в том числе и на тех, кто уже совершил преступление) субъектов общественных отношений с целью удержать их от преступного поведения (в том числе в будущем). Именно в этом и заключается основной смысл регулятивной функции. Оперативно реагируя на совершенное преступление, нормы уголовного права тем самым предотвращают наступление более разрушительного (зачастую невосполнимого) вреда социально значимым интересам людей, как бы упреждая возможные преступные посягательства. На этом этапе регулятивная функция трансформируется в охранительную. Можно сказать, что регулятивная функция есть активная (деятельная) форма охраны субъектов общественных отношений, необходимо проявляющаяся в экстремальных (преступных) ситуациях.
Естественно, что указанные функции неравнозначны с точки зрения условно ожидаемого социального результата их реализации. Одна из них (регулятивная) решает прежде всего тактические задачи, другая (охранительная) рассчитана на дальнюю перспективу. Однако, действуя вместе, взаимообусловленно и взаимопроникновенно, они составляют суть механизма уголовно-правового регулирования.
Специфика и содержание уголовного права обусловливаются задачами, стоящими перед этой отраслью права. Социальная ценность уголовного права состоит прежде всего в охране общественных отношений, а именно: мира и безопасности человечества, личности, ее прав и свобод, собственности, природной среды, общественных и государственных интересов и всего правопорядка от преступных посягательств. Для осуществления этих задач уголовное право и законодательство устанавливают основание и пределы уголовной ответственности, определяют, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями, и закрепляют виды наказания и иные меры уголовно-правового воздействия. Иными словами, указанные задачи уголовное право решает на основе реализации охранительной и регулятивной функций. Если исходить из социального назначения уголовного права, то окажется, что обществом и государством на него возлагается задача охраны всей системы общественных отношений от преступных посягательств. Вместе с тем те, от кого охраняются общественные отношения, не могут рассматриваться посторонними (изгоями) для этих отношений людьми. Они являются носителями, участниками, а нередко активными творцами этих отношений. Поэтому уголовное право не только охраняет общественные отношения от преступных посягательств, но и воздействует на сознание и поведение субъектов, вступающих в эти отношения.
Иначе говоря, нормы уголовного права выполняют охранительную, профилактическую и воспитательную задачи прежде всего демонстрацией своего существования. Однако было бы иллюзией полагать, что устрашающим эффектом обладает норма (в том числе и уголовного права), применение которой представляет собой лишь абстрактную возможность. Фемида, по замечанию М. И. Ковалева, не должна выступать в образе немощной старухи, которая только и может, что грозить пальцем непослушному правнуку, приговаривая при этом: "Ах ты, негодник, смотри у меня!". Норма уголовного права, неспособная в пределах "своей компетенции" разрешить криминальный конфликт, напоминает стриженого ежа, которого всяк может пнуть даже босой ногой. Правосудие обязано использовать весь арсенал своих средств для борьбы с преступлениями, только в этом случае оно достойно выполнит свои основные социальные функции. Однако карательное жало уголовного закона должно разить виновного, каждый раз основываясь на строгом соблюдении принципов, способствующих возведению уголовного права на авторитетный олимп социальных регуляторов общественной жизни.
I
. Соотношение понятий функции и задачи уголовного права
РФ
В юридической литературе задачи уголовного права рассматриваются в связи с его функциями. Так, одни авторы считают, что понятие «функции права» синтезирует задачи и способы регулирования общественных отношений, определяет в единстве цели и методы их регулирования, фактически отражает в совокупности предмет, задачи и метод регулирования. Другие полагают, что такой подход к функциям права придает им «весьма широкое, даже всеобъемлющее значение», хотя и признают, что прежде чем вести разговор о задачах и функциях уголовного права, необходимо выяснить, «какое терминологическое значение имеют в правовой науке термины задачи, функции, предмет и метод, поскольку какое бы содержание ни вкладывалось в первые два понятия, они, несомненно, тесно связаны с предметом регулирования и методами этого регулирования, осуществляемыми уголовным правом».
Третьи подчеркивают, что «размежевание этих категорий (задачи и функции. ) имеет принципиальное значение как для законотворчества, так и для правоприменения».При взгляде на уголовное право с позиций «понимания практики как реальной общественной жизни», при обращении к нему как к существующему и развивающемуся социальному явлению в наибольшей степени отражает понятие «функции уголовного права» содержание одноименного слова в значении «назначение, роль» или даже «работа, производимая организмом, как проявление его жизнедеятельности». В философии функция — это «внешнее проявление свойств объекта в данной системе отношений». В теории права сделан вывод, что «в конечном счете под функцией права понимают либо социальное назначение права, либо направления правового воздействия на общественные отношения, либо то и другое вместе взятое». При этом акцентируется внимание «на нецелесообразности противопоставлять направления правового воздействия — социальному назначению, и наоборот, либо отождествлять их. Понятие функции права должно охватывать одновременно как назначение права, так и вытекающие из этого направления его воздействия на общественные отношения».
В аспекте социального предназначения, социальной роли функций уголовного права, таким образом, едва ли можно полностью согласиться с тем, что «функции права определяют предмет и метод правового регулирования или, точнее сказать, между ними существует прямая функциональная зависимость. Однако и функции, и предмет, и метод правового регулирования в свою очередь зависят от задач, стоящих перед правом». Уголовное право обусловлено существованием общественно опасного поведения людей, и потому оно изначально предназначено для охраны общественных отношений базисного характера. Вместе с тем охранительная функция уголовного права отнюдь не определяет предмета правового регулирования. Это само собой разумеется, если под предметом регулирования понимать предмет уголовно-правовой охраны и общественно опасное поведение, ибо последние не только не зависят от социального предназначения уголовного права, но как раз, напротив, определяют его содержание. Однако и тогда, когда под предметом правового регулирования подразумевается не поведение людей, а лишь их общественно опасные поступки, считать таковые находящимися в прямой функциональной зависимости от уголовного права нельзя, поскольку опять-таки эти поступки формируют содержание норм уголовного права и его функций, а не наоборот.
Уголовное право, воздействуя на поведение людей, способно снизить количество общественно опасных деяний, в идеале довести его до минимума, но и тогда факторы, обусловливающие их содержание, будут находиться вне сферы уголовного права.
Если метод уголовно-правового регулирования заключается лишь в угрозе применения наказания и его применении, то и зависимость «метода» от «функции» очевидна. Чем общественно опаснее деяния, от которых предназначено охранять общество уголовное право, тем жестче, суровее должны быть такая угроза и применяемое наказание. В то же время в отношениях между охранительной функцией уголовного права и его методом подобной зависимости нет. Обусловленные содержанием единого предмета уголовного права они, скорее, находятся в «горизонтальной» взаимосвязи, дополняют друг друга. Отчетливое осознание социальной роли уголовного права образует основу для «оттачивания», повышения эффективности системы уголовно-правовых средств (метода), а эффективный метод позволяет добиться более глубокого выражения охранительной функции в уголовном праве.
Сказанное ставит под сомнение и утверждение о том, что функции права зависят от его задач. По крайней мере это не так применительно к охранительной функции и задаче «охраны» в уголовном праве. При их рассмотрении на наиболее близком к социальному субстрату уголовного права уровне содержание соответствующих терминов почти тождественно: и функция, и задача выражается в одном и том же социальном предназначении.
Потому не представляется таким уж и бесспорным характер связи явлений, выраженных в понятиях «функция» и «задача», на уровне уголовного законодательства. Так, требует бoльших оснований суждение о том, что «задача есть нечто, извне данное исполнителю, право же само формулирует ее. Она ставится материальными условиями жизни как нечто объективно закономерное, подлежащее решению… Функция — это роль, которую выполняет само право. Содержание же роли определяется задачами права».
Перед сравнительным анализом указанных понятий необходимо уточнить терминологию. Поскольку категории «уголовное право» и «уголовное законодательство» не синонимичны, соответственно не могут полностью совпадать по содержанию и понятия «функции, задачи уголовного права» и «функции, задачи уголовного законодательства (Уголовного кодекса)». Понятия первого ряда, отражающие содержание уголовного права, выходят за рамки уголовного законодательства, они шире по содержанию, насыщеннее социальной практикой и ближе к социальному субстрату уголовного права и предмету его охраны, «первичнее», и потому именно от них находятся в «функциональной зависимости» понятия второго ряда, относящиеся к уголовному законодательству. Отсюда можно признать корректным только сопоставление понятий, по происхождению не зависимых друг от друга, находящихся внутри одного ряда, на одном уровне абстрагирования. Иными словами, сравнивать по обусловленности, значению можно лишь однопорядковые понятия: «функцию» с «задачей» уголовного права и наоборот; «задачу» с «функцией» уголовного законодательства и наоборот.
Функция уголовного законодательства, если даже отождествлять ее только с ролью, едва ли определяется его задачами. Дело в том, что и то и другое в конечном счете «есть нечто извне данное исполнителю» законодателем, пусть и обусловленное «материальными условиями жизни». Закон выполняет только ту роль и ту задачу, которые возложил на него законодатель. Значение же исполнителя как при осуществлении задач, так и при исполнении роли уголовного законодательства одинаково подчиненное.
Задача — это «то, что дано, предложено для выполнения, разрешения; то, что требует выполнения, разрешения». Отсюда, скорее, функция как нечто внутренне присущее закону, «проявление свойств объекта», его «жизнедеятельности» имеет приоритет над задачей, которая хотя и «дана», «предложена» законодателем, но все же находится дальше, чем функция, от факторов, обусловливающих содержание уголовного законодательства. Задача дается извне законодателем, а функция складывается изнутри при формировании содержания уголовного закона факторами социальной действительности. Не надо забывать, что задачи уголовного законодательства впервые были четко сформулированы лишь в советский период, однако тем не менее свою роль российское уголовное законодательство исполняло всегда, начиная с эпохи Древней Руси.
И сейчас в уголовно-правовой литературе общий подход к задачам и функциям уголовного законодательства, в целом не изменился. И дело не только в том, что «главнее» — функции или задачи, а прежде всего в уяснении действительной роли функции уголовного права в формировании содержания уголовного законодательства. В этой связи, к сожалению, до сих пор в теории уголовного права остается в тени отношение к «функции» уголовного права как к его «назначению».
Даже в последней, пожалуй, самой фундаментальной в российской юридической литературе работе по рассматриваемой проблеме при верном понимании в целом данного вопроса указывается, что «с началом действия функции уголовно-правовой нормы, то есть с момента передачи содержания нормы посредством воздействия на сознание и волю физического лица, начинает обеспечиваться задача уголовного права». В основном это так. Верно, что «функция» первичнее «задачи» уголовного законодательства. Однако действует (что очень важно) отнюдь не функция уголовного законодательства, а содержание нормы, содержание уголовного законодательства реализуется посредством их воздействия на поведение людей. Функция в этом смысле сама по себе есть лишь обозначение осуществления, реализации содержания чего-либо и не более того. Вряд ли вообще можно серьезно писать, что именно функция — «то качественное свойство любой отрасли права, отдельных ее норм, которое связывает физическое лицо с правом, а через него с общественными отношениями». Нельзя также сказать, что «функция права связывает право с социальной жизнью». Качественные свойства уголовного законодательства и его отдельных норм коренятся в содержании уголовного права, а отнюдь не только в их названиях и во «внешнем проявлении» уголовного законодательства, которое, кстати, зависит подчас и от воли заинтересованного законодателя. Потому с социальной жизнью уголовное право связывает совсем не его функция, а напрямую (без «посредничества») его содержание. Не роль, не предназначение уголовного права непосредственно связывает его с социальной жизнью, а то, что определяет его и роль, и назначение, в конечном счете, и содержание уголовного права.
II
. Задачи уголовного права
P
Ф
Кроме непосредственного выражения социального назначения уголовного права в содержании норм уголовного закона, законодатель, как уже отмечалось, счел необходимым специально в ст. 2 УК сформулировать и закрепить задачи Уголовного кодекса, что, безусловно, не только помогает правоприменителям и гражданам четче уяснить социальный смысл и предназначение уголовного закона, но и позволяет им эффективнее его применять и точнее сообразовывать свои поступки с его требованиями.
В юридической литературе среди таких задач прежде всего выделяют охранительную, ибо «охранительная задача уголовного права и есть его основная историческая задача, не зависимая, как отмечалось, от политического строя соответствующего государства либо особенностей его экономики». «Текст статьи дает основания заключить, — что на первое место ставится охранительная функция уголовного права. Собственные ценности и регуляторы уголовного закона отставлены на второй план. Уголовное право как бы имеет двойное служебное назначение: консервировать, защищать от посягательств существующий миропорядок (1) и обеспечивать исполнение регламентов так называемых созидательных отраслей — гражданского, земельного, экологического, налогового и т. п. права (2)».
«Социальная ценность уголовного права состоит прежде всего в охране общественных отношений, а именно: мира и безопасности человечества, личности, ее прав и свобод, собственности, природной среды, общественных и государственных интересов и всего правопорядка от преступных посягательств».
Верно, что охранительная задача уголовного законодательства является его основной исторической задачей, ставится на первое место, что именно она обусловливает социальную ценность уголовного права. Вместе с тем излишне категорично и терминологически невыдержанно, некорректно высказывание А. И. Бойко, ибо охранительная функция уголовного права как раз и представляет его собственную и главную социальную ценность. Нельзя же в самом деле серьезно писать о «двойном служебном назначении» уголовного права в сферах «консервирования существующего миропорядка» и «созидательных отраслей права» (прямо какой-то «философско-агро-строительный» стиль изложения). Что имеется в виду под сферой «миропорядка» и сферой «созидательных отраслей права»? Если в первом случае подразумевается объект уголовно-правовой охраны, не урегулированный «созидательными отраслями», то это только свидетельствует о наличии «собственных ценностей и регуляторов уголовного закона», об отсутствии «двойственного служебного значения» уголовного права. Ибо «собственному» предмету в не меньшей мере подчинены и «созидательные отрасли права». Уголовное право не обеспечивает «регламенты созидательных отраслей», а охраняет общественные отношения, урегулированные этими отраслями. Потому опять-таки можно говорить лишь о социальной обусловленности уголовного права, но не о его зависимости от указанных «регламентов».
Наиболее глубокое в теории уголовного права исследование содержания охранительной задачи проведено не малым количеством теоретиков, в результате чего они пришел к заключению, что «уголовно-правовое понятие охрана— более широкое. Оно включает в себя охрану существующих, еще не уничтоженных совершенным преступлением общественных отношений. И осуществляется эта охрана посредством удержания лиц от совершения преступлений. Удержание включает в себя и случаи привлечения виновных в совершенном преступлении к уголовной ответственности. Однако в этой ситуации охраняются не те общественные отношения, которые уничтожены совершенным преступлением, — их нет, потому и нечего охранять. Охраняются другие, еще не уничтоженные общественные отношения. Когда совершено преступление и лицо привлекается к уголовной ответственности, то имеет место защита общественных отношений, что, как представляется, является частью охраны общественных отношений». «В последнем случае речь идет о защите еще не уничтоженных общественных отношений, о самозащите общества против нарушений условий его существования. Таким образом, защита выступает органической частью охраны».
Были правильно выделены два аспекта охранительной задачи: первый связан с удержанием лиц от совершения преступлений посредством воздействия на них охранительных и регулятивных уголовно-правовых отношений; второй — после совершения преступления и разрыва виновными этих отношений — обусловлен содержанием возникшего уголовно-правового отношения ответственности, реализация которого также тесно связана с охраной существующих общественных отношений как от лица, совершившего преступление и обычно уже причинившего ущерб объекту уголовно-правовой охраны, так и от других лиц. Поскольку, однако, речь идет о едином механизме уголовно-правовой охраны, о реализации единой охранительной задачи, пусть и на разных этапах и разными средствами, едва ли имеет смысл акцентировать внимание на различии в содержании понятий «охрана» и «защита». Тем более что такие различия несущественны. «Самозащита общества против нарушения условий его существования» происходит уже с момента издания уголовного закона, а защищать «отношения, которые уничтожены совершенным преступлением», нельзя так же, как и охранять. Между тем и на стадии привлечения лица к уголовной ответственности ничто не препятствует охране (защите) ненарушенных общественных отношений от преступных посягательств.
«Охрана общественных отношений от преступных посягательств, — пишет далее Б. Т. Разгильдиев, — как задача уголовного права имеет свои границы, то есть имеет начало и конец. Она (охрана) определена рамками: от удержания лиц от совершения общественно опасного деяния (начало) до их привлечения к уголовной ответственности в случаях совершения преступления (конец). Такое понимание роли уголовного права подчеркивает действительные его возможности, в то же время исключает несвойственные ему задачи — регулирование общественных отношений. Подводя итог сказанному о задачах уголовного законодательства, можно дать их следующее определение. Задачи уголовного законодательства — это уголовно-правовое обеспечение целостности строго определенных общественных отношений путем удержания лиц от посягательств на них».26
Уголовно
Применительно к охранительной задаче уголовного законодательства в целом можно согласиться и с приведенным выше определением. Тем не менее для отрицания наличия у уголовного законодательства регулятивной задачи достаточных оснований не имеется.
Итак, охранительная задача — это обеспечение охраны наиболее важных общественных отношений средствами уголовного права. Регулятивная задача уголовного права состоит в обеспечении граждан системой таких правил поведения, соблюдение которых исключает их привлечение к уголовной ответственности; а нарушение порождает возникновение строго определенных уголовно-правовых отношений ответственности между лицами, совершившими преступления, с одной стороны, и государством — с другой. Задача обеспечения справедливости в уголовном праве связана с сохранением соответствия, поддержанием адекватности уголовного права системе социальной справедливости существующего общества. Причем необходимо еще раз подчеркнуть, что выполнение упомянутых задач обеспечивается содержанием всей системы уголовного права. Тем более что хотя в ч. 1 ст. 2 УК и сделан очевидный акцент на охранительной задаче, но для ее реализации требуется все законодательство, ибо, по существу, в ч. 2 ст. 2 УК именно оно и имеется в виду.
Охранительная задача в ч. 1 ст. 2 УК сформулирована в целом применительно к структуре объектов, закрепленных в разделах Особенной части УК. Последние же как раз и отразили «иерархию ценностей, принятую в развитых демократических государствах, а именно: личность, общество, государство».28
Получившая свое четкое и концентрированное выражение29 в ч. 1 ст. 2 УК иерархия объектов уголовно-правовой охраны тем более необходима, что в нынешней редакции понятия преступления (ч. 1 ст. 14 УК) таковая отсутствует. Между тем «ранжирование» объектов охраны имеет не только важное теоретическое, но и сугубо практическое значение. Так, без законодательного масштаба относительной ценности общественных отношений, охраняемых уголовным правом, исключительно сложно, если вообще возможно, разрешение вопросов применения норм, определяющих условия правомерности причинения вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния (ст. 37–42 УК).
Вместе с тем помимо неполного отражения содержания охраняемых объектов в изложенной иерархии ценностей, предусмотренных ч. 1 ст. 2 УК, есть и другие погрешности. Основы конституционного строя и безопасности Российской Федерации — тот объект, который и исторически, и по содержанию, и по значению в современных условиях, да и по характеру его закрепления в Конституции, несомненно, важнее интересов отдельной личности. Ибо без обеспечения основ конституционного строя, целостности и безопасности Российской Федерации такие интересы могут оказаться фикцией в стихии социального катаклизма. То же самое можно сказать и об обеспечении мира и безопасности человечества. Наверное, симптоматично, что в приведенном выше высказывании И. Я. Козаченко именно этот объект и был поставлен на первое место среди других объектов уголовно-правовой охраны. На таком же месте он должен находиться и в соответствующем перечне ч. 1 ст. 2 УК, а вслед за ним — основы конституционного строя и безопасности Российской Федерации.
Логика — упрямая вещь. Если интересы личности поставлены в уголовно-правовой иерархии выше основополагающих интересов общества и государства, то и о правомерном причинении ущерба личности при защите основ конституционного строя, безопасности Отечества или мира и безопасности человечества от вооруженных «личностей» и речь-то вести как-то неудобно, вроде бы и нелогично. Однако общество, не охраняющее свои фундаментальные интересы от посягательств его членов, если и не обречено на вымирание, то во всяком случае не может считаться ни демократическим, ни цивилизованным, ни уж точно правовым и социальным, обеспечивающим достойную жизнь законопослушным гражданам.
Важен еще один аспект. Государство обеспечивает свои интересы, а следовательно, интересы общества и личности (здесь можно говорить о частичном совпадении содержания выражений «государственные интересы», «интересы общества» и «интересы личности» в широком плане) посредством деятельности людей. Между тем личные интересы этих людей в связи с такой деятельностью нередко подвергаются опасности нарушения или нарушаются. Посягательства на личность, таким образом, весьма часто являются лишь способом совершения преступлений против государственных интересов, что опять-таки диктует настоятельную потребность в четком уголовно-правовом закреплении приоритета наиболее важных государственных интересов над личными. Иначе структурная органичность Особенной части УК ставится под угрозу нарушения.
Лишь точное по социальному значению отражение объектов охраны в уголовном праве предопределяет высокую степень адекватности выражения охранительной задачи в уголовном законодательстве. Ибо несбалансированность в этом отношении объектов охраны влечет за собой ошибки законодателя как при определении характера общественной опасности преступлений, так и при установлении признаков их составов; обусловливает трудности, а иногда и предопределяет неверные решения в правоприменении; «размывает» правила правомерного поведения, что снижает уровень активности граждан в защите законных интересов в ситуациях, где уголовным законом дозволено причинять ущерб.
Казалось бы, изменение порядка размещения в ч. 1 ст. 2 УК объектов охраны предполагает и изменение структуры разделов Особенной части УК, и более взвешенную их компоновку (в самом деле, не каждое же преступление против государственной власти опаснее любого преступления против личности). В идеале это так, однако изменение структуры разделов Особенной части по существу означает принятие нового УК. Но, хотя уже и появились публикации, где обосновывается необходимость этого,30 при всей важности проблемы сбалансированности объектов охраны в уголовном праве ее разрешение не требует столь радикальных средств.
Можно вполне ограничиться уточнением содержания ч. 1 ст. 2 УК, и выявлением и устранением случаев несбалансированности объектов охраны как по «вертикали» (непосредственных, специальных (групповых) и родовых объектов), так и по «горизонтали» (и непосредственных объектов между собой, и основных, дополнительных, факультативных объектов внутри непосредственного). Понятно, что второе направление разрешения упомянутой проблемы предполагает проведение углубленных теоретико-практических исследований, а для этого нужно время. Потому и справедливый упрек в «декларативности УК РФ», которая негативно влияет «на соблюдение гражданами его норм и эффективное применение»,31 должен восприниматься через призму длительного, тщательного «улучшения» УК и не более того.
Слово «обеспечение» применительно к «миру и безопасности человечества» (ч. 1 ст. 2 УК) тоже не до конца точно отражает задачи, стоящие перед УК. Мир и безопасность человечества охраняются так же, как и права и свободы человека и гражданина, и потому искать в слове «обеспечение» иной смысл, чем в слове «охрана», нет оснований хотя бы потому, что предмет и метод уголовного права один. Следовательно, говоря о защите отдельного объекта охраны, если признается единство предмета и метода уголовного права, нельзя выделять его из перечня других объектов охраны, иначе получается, что практически все объекты защиты уголовного законодательства «охраняются», а «мир и безопасность человечества» почему-то обеспечивается. Парадокс как раз и заключается в том, что мир и безопасность человечества может обеспечить только само человечество, однако охранять на территории Российской Федерации его мир и безопасность можно и посредством российского уголовного законодательства.32
В ч. 1 ст. 2 УК наряду с охранительной задачей выделена и задача предупреждения преступлений. Действительно, следует приветствовать «постановку перед уголовным законом превентивных задач» и согласиться с тем, что «предупреждение преступлений в обществе (после экономических, социальных и организационных мероприятий) нужно, надежнее всего увязывать со справедливостью и строгостью закона и неотвратимостью его применения, а не с тяжестью наказаний отдельных лиц».33
Как отмечает И. Я. Козаченко, благодаря «охранительной и регулятивной роли уголовное право (в комплексе с другими факторами духовного, экономического, политического и идеологического характера) выполняет также задачу предупреждения (превенции) преступлений, ликвидации причин, порождающих преступность. Превенцию преступлений уголовно-правовыми средствами следует рассматривать в двух аспектах: во-первых, с точки зрения общей профилактики под воздействием уголовно-правового механизма и, во-вторых, с точки зрения частной профилактики путем уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления, отсюда очевидно, что превенция — это оборотная сторона охранительной задачи».
Итак, в ч. 1 ст. 2 УК, казалось бы, закреплены лишь две его задачи: охраны общественных отношений от преступных посягательств и предупреждения преступлений. Можно ли на этом основании сделать вывод о том, что другие задачи указанная норма перед УК не ставит? Нет, такой вывод был бы поспешным. Все дело в том (как уже подчеркивалось), что и охрана уголовно-правовых объектов, и предупреждение преступлений неотрывны от непосредственно необозначенной в ч. 1 ст. 2 УК задачи — обеспечения справедливости. Именно поэтому задачу предупреждения преступлений «надежнее всего увязать со справедливостью» закона, а охранительная задача по существу является лишь «оборотной стороной» обеспечения справедливости в уголовном законодательстве.35 В этом аспекте не только очень показательно, но и для уяснения смысла ч. 1 ст. 2 УК исключительно важно то обстоятельство, что в ч. 2 ст. 43 УК («Понятие и цели наказания») прямо записано: «Наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений». Восстановление справедливости, таким образом, поставлено законодателем в ч. 2 ст. 43 УК перед частной и общей превенцией преступлений. И это правильно, ибо «восстановление справедливости» как понятие не только гораздо шире по объему понятий «исправление осужденного» и «предупреждение совершения новых преступлений», но и во многом обусловливает их содержание.
Точно так же и задача обеспечения справедливости по содержанию шире охранительной и предупредительной задач и в немалой мере предопределяет содержание последних. Потому и она должна получить свое достойное отражение в ч. 1 ст. 2 УК среди задач уголовного законодательства.
Еще на один вопрос необходимо дать ответ. Ранее было обращено внимание на три задачи уголовного права: охранительную, регулятивную и задачу обеспечения справедливости. Если соотношение двух из них с задачами уголовного законодательства, закрепленными в ч. 1 ст. 2 УК, вроде бы в общих чертах удалось выяснить, то как в этом плане быть с регулятивной задачей уголовного права, каким образом она соотносится с нормой, предусмотренной в ст. 2 УК?
Поскольку среди задач Уголовного кодекса в ч. 1 ст. 2 УК наличие регулятивной задачи не обозначено, содержание ч. 2 ст. 2 УК («Для осуществления этих задач настоящий Кодекс устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений») исключает на этот счет двусмысленность, нельзя признать достаточными основания для утверждения о том, что в уголовном законодательстве такая задача уже сформулирована. Потому следует согласиться, что в указанной статье ее «часть 2 посвящена регулятивной функции» уголовного законодательства. Через регулятивную функцию уголовного законодательства вполне может осуществляться и регулятивная задача уголовного права.
Если же попытаться в итоге уточнить содержание ч. 1 ст. 2 УК, то оно могло бы выглядеть примерно так: «1. Задачами настоящего Кодекса являются: охрана мира и безопасности человечества, основ конституционного строя и безопасности Российской Федерации, личности, экономической сферы, общественной безопасности и общественного порядка, государственной власти и установленного порядка прохождения военной службы от преступных посягательств, обеспечение справедливости, а также предупреждение преступлений».
III
. Функции уголовного права
РФ
В чем же соответственно заключается функция — предназначение уголовного права? Безусловно, в охранительной и регулятивной функции, однако только этим предназначение уголовного права не исчерпывается. Уголовное право, может быть, как никакая другая отрасль права основывается на общественном правосознании, на существующих в обществе идеалах справедливости. Именно к уголовному праву больше всего и относится высказывание о том, что «справедливость входит в понятие права, право по определению справедливо, а справедливость — внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. д.). Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона — это, по существу, вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая же постановка вопроса неуместна и не по адресу применительно к праву. Поскольку оно (уже по понятию) всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире».
Поэтому едва ли следует считать «третьей» функцией уголовного права воспитание людей или восстановление нарушаемых преступлениями общественных отношений, предупреждение преступлений и т. п. Если это и функции, то функции уголовного закона, а не уголовного права.
Обеспечение справедливости — именно та функция уголовного права, на которой основаны и из которой вытекают и воспитательная, и восстановительная, и предупредительная и иные функции уголовного законодательства. Только тогда, когда справедливо воспитание, восстановление (кстати, уголовный закон предназначен не только для восстановления справедливости, но и, поскольку он несет ее в себе, для удержания от ее нарушения) и предупреждение, можно говорить о действенности указанных функций уголовного законодательства.
Таким образом, в самом общем плане, с позиций социального предназначения, социальной роли уголовного права, сохранения качественной определенности общей системы уголовного права следует выделить три его основные функции: охранительную, регулятивную и функцию обеспечения справедливости.
В этом наиболее широком значении содержание функций и задач уголовного права в целом совпадает. Реализация же функций (а значит, и задач) уголовного права в уголовном законодательстве имеет много направлений и аспектов. Социальное назначение уголовного права воплощается как во всей системе уголовного законодательства, так и фактически в каждой из его норм Общей и Особенной частей. И если применительно к нормам Особенной части данное утверждение вряд ли требует каких-либо особых доказательств (диспозиция всякой такой нормы содержит правило поведения («регулирует»), а санкция — угрозу наказанием («охраняет»); и лишь норма, содержащая достаточный потенциал справедливости, способна эффективно воздействовать на поведение людей), то в отношении норм Общей части УК подобный вывод может показаться чрезмерным. Между тем в действительности и посредством норм Общей части УК реализуются охранительная и регулятивная функции, осуществляется функция обеспечения справедливости.
Так, нельзя не заметить, например, охранительного аспекта норм, предусмотренных статьями главы 9 («Понятие и цели наказания. Виды наказаний»), главы 10 («Назначение наказания»), главы 11 («Освобождение от уголовной ответственности»), главы 12 («Освобождение от наказания») и главы 14 («Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних») УК. Тем более, что многие из норм, закрепленных в статьях упомянутых глав УК, одновременно несут в себе и регулятивные функции.
Ведь регулятивная функция уголовного права по своему содержанию гораздо шире простой совокупности правил поведения, установленных в Особенной части уголовного законодательства для граждан («не убий», «не причиняй вреда здоровью», «не оставляй в опасности другого человека», «не клевещи», «не оскорбляй», «не насилуй», «не совершай развратных действий», «не кради» и т. д. и т. п.). Помимо этого она включает в себя отнюдь не только правила правомерного поведения при обстоятельствах, исключающих преступность деяния, и правила применения принудительных мер медицинского характера. Главное, что нормы Общей части УК регулируют и отношения между государством и гражданами по вопросам условий привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших предусмотренные в УК деяния, определяют правила назначения наказания и освобождения от него и уголовной ответственности. Потому к числу таких норм необходимо отнести и нормы, определяющие действие уголовного закона во времени и в пространстве (глава 2 УК), возраст, с которого наступает уголовная ответственность, содержание невменяемости или ограниченной вменяемости, форм вины, неоконченного преступления и соучастия в преступлении, систему и виды наказания, общие и специальные начала назначения наказания, виды освобождения от уголовной ответственности и наказания, особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних.
В еще большей степени, чем охранительная и регулятивная функции, в нормах Общей части УК представлена функция справедливости уголовного права, ибо обеспечение справедливости в уголовном праве происходит путем реализации как охранительной, так и регулятивной функций и по отдельности, и вместе взятых.
Заключение
Если образно представить совокупность общественных отношений, подлежащих охране уголовно-правовыми средствами, в виде огромного склада, то уголовное право, по меткому выражению М. И. Ковалева, можно представить в роли сторожа (часового), готового отразить любое вторжение на охраняемый им объект. Сторож (часовой) - весьма примитивная модель одной из основных функций уголовного права, хотя и довольно точно отражает ее суть.
Обе функции уголовного права можно, опять же образно, представить в роли печной заслонки, с одной стороны которой находится то, что так необходимо и потому подлежит охране (защите) - свет, тепло, уют. С другой ее стороны то, что вредно и даже опасно и в силу этого подлежит вытеснению (устранению) - дым, гарь, копоть, смрад и т. д.
Исходя из общетеоретического постулата образование отдельных отраслей права можно обосновать, а тем более объяснить прежде всего спецификой предмета регулирования. Известно, что предметом правового регулирования выступают социальные отношения. Установить предмет непосредственного уголовно-правового регулирования - значит выделить группу общественных отношений, отличающихся (качественно) определенным единством. Вместе с тем было бы неверно думать, что указанные отношения однородны во всех своих проявлениях. Обособленность регулирования нормами одной отрасли права неоднородных или не полностью однородных общественных отношений обусловлена их сложностью и многообразием, тесной, а порой и неразрывной взаимосвязью. Подобно тому, как солнечный свет состоит из световых волн различной длины, что определяет различные цвета светового спектра, право, в том числе и уголовное, регулирует совокупность различных по социальной значимости и оттенкам содержания общественных связей.
Отношения, регулируемые уголовно-правовыми нормами, органично распадаются на две неоднозначные в социально-ценностном восприятии группы: на отношения необходимые, позитивные, а потому и социально полезные и отношения отклоняющиеся, негативные и в силу этого социально вредные. Если первая группа отношений (в которых заинтересовано все общество или подавляющее большинство его представителей) необходимо охраняется (защищается), наряду с уголовным правом, всей совокупностью нравственных, социальных и правовых регуляторов, то вторая группа (интерес криминально настроенных людей) обусловливает необходимость властного (принудительного) вмешательства государства путем применения уголовно-правового воздействия. Указанные группы в результате их юридического оформления приобретают статус правоотношений, в том числе и уголовных.
Список использованной литературы
1. Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 2; 5; 8; 11.
2. Комментарий к уголовному кодексу Р.Ф. под ред. Бойко Н.П., Ростов-на-Дону, 1996.
3. Криминология, М.: Спарк, 1998.
4. Немов. Р.С. Учебное пособие для педагогических институтов и училищ. Москва, «Просвещение». 1990.
5. Нерсесьян В.А. Неосторожная вина: проблемы, и решения // Государство иправо, 2000, №4.
6. Филановский И.Г. Мотивы и цели преступления // Соц. законность. – 1968. – № 2.
7. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. – Воронеж, 1974.
8. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. Практикум / Под ред. А.С. Михлина. – М., Юристъ, 2004.
9. Чубинский М.П. Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве. – Ярославль, 1990.
10. Уголовный кодекс Р.Ф., М., 2000.
11. Юридический энциклопедический словарь, М.: Гардарика, 1997.